Черно-белая палитра - Ольга Куно

Странно, но на Райана мои слова особого впечатления не произвели.

— Это все мелочи, — пожал он плечами. И, предвидя мое возмущение, поспешил объяснить по пунктам: — Темная и светлый — это вообще давно уже предрассудки. В наше время такие вещи мало кого по-настоящему тревожат. А уж если брать Уилфорта, то у него в жилах и вовсе течет темная кровь. Не забывай, что Александр Уилфорт женился на темной шпионке в те времена, когда о подобном браке никто и вправду помыслить не мог.

— Ты знаешь, что он — потомок того самого Уилфорта? — удивилась я.

— Знаю, — кивнул Райан. — Я же следователь. Мне стало любопытно, и я навел справки.

— И что еще ты узнал? — жадно спросила я.

Вроде бы и понимала, что собирать о человеке информацию вот так, исподтишка, в каком-то смысле нехорошо, но любопытство было сильнее.

— Не слишком много, — признался сержант. — Он действительно потомок Александра Уилфорта, высший аристократ, был вхож в королевский дворец и вращался в самых высоких кругах. Лично с королем тоже встречался неоднократно. Занимался расследованиями, так что можно сказать, что здесь он служит по своему профилю, хотя дела там, конечно, были другого уровня.

— А почему он уехал из столицы? — спросила я.

— Непонятно, — откликнулся Райан. — Похоже, причины тщательно скрываются, как и все подробности этой истории. Могу только сказать, что, судя по слухам, он провалил какое-то дело. И почти сразу после этого покинул дворец.

Я задумалась. Сурово. У нас тоже бывает так, что страж провалит дело, и по головке его за это никто не погладит. Но уволят только в по-настоящему вопиющем случае. И уж точно не изгонят из города.

— Итак, вернемся к нашему разговору, — услышала я бодрый голос Райана. Пришлось отложить на время собственные размышления. — Вопрос масти отпадает. Что было дальше? Социальный статус. Аристократ и простолюдинка. Согласен, это серьезнее. Но давай сформулируем точнее. Опальный аристократ, служащий в городской страже в ранге капитана. И умная, начитанная, прости за слово, «качественная» простолюдинка, сумевшая получить достойную профессию и продвинуться по службе и приносящая ощутимую пользу обществу. Не вижу тут никакой пропасти. Классовые различия в наше время вообще не так уж незыблемы. Не забывай, что теоретически простолюдинка вроде тебя вполне может пробиться в аристократию, и даже в высшую.

— Теоретически, — фыркнула я.

— На практике случаи тоже бывали, — не согласился Райан. — Так, что там еще остается?.. Ах да, куриная ножка! Вот тут ты совершенно права, — с делано горьким видом покивал он. — Это действительно непреодолимый барьер. То, что он ест куриные ножки ножом и вилкой, совершенно недопустимо. Такую пропасть трудно преодолеть. Знаешь, а поставь ему условие. Я бы даже сказал, ультиматум. Пока он не научится есть куриные ножки руками и вытирать жирные пальцы о скатерть, пусть даже не смотрит в твою сторону!

— Я не вытираю пальцы о скатерть! — запротестовала я, смеясь.

— А он должен! — неумолимо отчеканил Райан. — Можешь со мной не согласиться, но я считаю, что куриная ножка не должна стоять между влюбленными. Целая курица — еще куда ни шло, но никак не одна ножка.

Смех заставил отступить поселившийся в душе холод. Расхохотавшись, я потянулась к Райану, и тот, встав со стула, подошел и нежно меня обнял.

— Все будет хорошо, девочка, — мягко сказал он, гладя меня по голове.

И, естественно, ни один из нас не обратил внимания на то, как дверь распахнулась. А когда мы это заметили, было поздно. Стоявший на пороге Уилфорт, сложив руки на груди, сверлил нас гневным взглядом.

Разумеется, мы сразу же отстранились друг от друга, но это уже роли не играло. Возможно, даже наоборот — сработало против нас.

— Позволю себе напомнить вам, господа, что вы находитесь в рабочем кабинете, — ледяным тоном просветил нас начальник отдела. — Из этого следует, что любые нерабочие отношения должны оставаться за дверью! Надеюсь, я выразился предельно понятно? — зло осведомился он, а взгляд при этом оставался холодным.

Не знаю, как Райан (в его сторону я старалась не смотреть), но я кивнула. Уилфорт развернулся на каблуках жокейских сапог и вышел вон, хлопнув дверью.

Я осталась сидеть неподвижно. Сердце бешено колотилось. Разум боролся с иррациональным желанием выбежать вслед за Уилфортом и объяснить, что здесь происходило совершенно не то, что он подумал, что никаких неуставных отношений у нас с сержантом Лейкоффом нет и мы просто разговаривали, но… Ведь это было бы как-то глупо. Я стремилась оправдаться, но в чем? Я не совершила поступка, который нуждался бы в оправдании. Хотела помириться с Уилфортом? Да мы вроде бы как и не ссорились. Подумаешь, начальник указал подчиненным на неправильное поведение. Нормальное дело. Я хотела его успокоить? А кто, собственно, сказал, что он не спокоен? Я хотела успокоиться сама? Но это и вовсе мои личные проблемы. Причем же тут Уилфорт?

— За ним не ходи, — вторя моим мыслям, посоветовал Райан. — Начнешь оправдываться — это только убедит его в том, что он прав. Я знаю, сам мужчина.

Я в знак согласия придвинула к себе очередную пачку листов.

— Так, говоришь, светлый и темная, аристократ и простолюдинка…

— Начальник и подчиненная, — дополнила список я.

— Ну да, ну да, — как-то ехидно подхватил Райан. — И ничего между вами нет и быть не может… Куриные ножки и все такое… Вопрос остается только один: каковы мои шансы — из-за того, что между вами ничего нет и не может быть, — в ближайшее время потерять работу?

Говорил он полушутя и уж точно без претензий. Однако, как в скором времени выяснилось, его шансы потерять работу оказались куда выше, чем мы могли на тот момент предположить.

Отодвинув в сторону так и не тронутый лист бумаги, я вышла из кабинета, дабы немного проветриться и разобраться в собственных эмоциях. Проще говоря, успокоиться. Но не успела пройти и десятка шагов, как обнаружила в конце коридора плачущую Литану. Литана, которой в прошлом месяце исполнилось двадцать, года полтора проработала секретарем в отделе заявлений, а недавно ее, кажется, повысили и перевели в другой отдел. И вот сейчас она стояла, повернувшись лицом к окну, и всхлипывала, а слезы, которые девушка уже никак не могла удержать, градом катились из глаз.

— Литана, что случилось? — спросила я, подходя поближе.

Девушка на миг подняла на меня заплаканные глаза и, зарыдав еще сильнее (как часто бывает в момент проявления сочувствия), замахала руками и снова отвернулась к окну. Это молчаливое «не обращай внимание» на меня, разумеется, не подействовало. Остановившись рядом с Литаной, я положила руку ей на плечо и еще раз спросила: