Высшая милость - Даниэла Стил

Эверет приехал на встречу «АА» утром в первый день Рождества. Он вызвался быть приглашенным выступающим и предложил поделиться своей историей. Это была одна из тех больших встреч, на которые он любил ходить. В зале было много молодых людей, несколько типов убогого вида, горстка состоятельных обитателей Голливуда и даже несколько бездомных, которые случайно сюда забрели. Ему нравилось, когда публика была разношерстной. Это выглядело более натурально. Он присутствовал на нескольких встречах, которые проходили в Голливуде и в Беверли-Хиллз. Они показались ему слишком прилизанными и элегантными. Он предпочитал участвовать в более простых и приземленных встречах. Сегодняшняя обещала быть именно такой.

Он принял участие в официальной части: назвал свое имя, сказал, что он алкоголик, и пятьдесят человек в зале одновременно воскликнули: «Привет, Эверет!» Прошло почти два года, но каждый раз в этот момент ему становилось тепло и легко на душе. Он никогда заранее не готовился к выступлениям и никогда не репетировал того, что скажет. Он просто говорил все, что ему приходило в голову или что беспокоило его в тот момент. На этот раз он упомянул Мэгги, сказал, что любит ее и что она – монахиня. Он сказал, что она тоже в него влюблена, но остается верна данным ею обетам. Что она попросила его больше ей не звонить, и он не звонит. Он ощущает мучительную потерю все эти три месяца, но уважает ее просьбу. И потом, когда встреча закончилась и он вышел, чтобы сесть в машину и ехать домой, он подумал о том, что он рассказал. Что он любит ее так, как не любил в своей жизни ни одну женщину, и неважно, монахиня она или нет. Это было неспроста, и вдруг он спросил себя, а не совершает ли он ошибку. Может быть, ему стоит бороться за нее. Раньше ему никогда не приходила в голову подобная мысль. Он уже подъезжал к дому, когда резко развернул машину и помчался в аэропорт. В первый день Рождества машин было мало. Было одиннадцать часов утра, и он знал, что сможет сесть на рейс до Сан-Франциско, который вылетал в час дня, и к трем уже будет на месте. Теперь ничто не могло остановить его.

Он купил билет и сел в самолет. Он сидел и смотрел в иллюминатор на облака и простиравшиеся внизу загородные пейзажи и автотрассы. Ему не с кем было встречать Рождество, и если она откажется увидеться с ним, он ничего не потеряет. Если только немного времени и обратный билет до Лос-Анджелеса. Это стоит того, чтобы попытаться. Последние три месяца он невероятно скучал по ней. Он скучал по ее мудрому взгляду на жизнь, умным замечаниям, по ее искусным попыткам давать советы, по звуку ее голоса и по ее ярким синим глазам. Сейчас он едва мог дождаться, когда увидит ее. Она была самым дорогим и единственным подарком на Рождество, который у него был. Кроме любви, у него тоже ничего для нее не было.

Самолет приземлился на десять минут раньше, почти в два часа, и в двадцать минут третьего он уже ехал на такси в город. Он ехал к ней в Тендерлойн, чувствуя себя школьником, который торопится на свидание с одноклассницей, и начал волноваться, что ему делать, если она не откроет дверь. У нее был домофон, и она может сказать ему, чтобы он убирался, но в любом случае он должен попробовать. Он не может позволить ей просто так исчезнуть из его жизни. Любовь – это настолько редкое и важное событие, что отказываться от нее нельзя. Тем более что он никого так не любил, как ее. Порой он думал, что она святая. Другие тоже так про нее говорили.

Но вот они подъехали к ее дому, он расплатился с таксистом и, нервничая, поднялся по выщербленным ступенькам. На крыльце сидели два пьянчужки и распивали бутылку. По улице взад-вперед шатались с полдюжины проституток в ожидании клиентов. Здесь это было обычное дело, и неважно, что сегодня было Рождество.

Он нажал на звонок. Никто не ответил. Он подумал: не позвонить ли ей на сотовый телефон, но не хотел предупреждать о своем приезде. Сев на верхнюю ступеньку, он огляделся. Было прохладно, однако светило солнце, и день был великолепный. На нем были джинсы и толстый свитер. Он решил ждать столько, сколько бы ни потребовалось. Он знал, что в конце концов она появится. Скорее всего, она раздавала сейчас рождественские обеды для бедных в какой-нибудь благотворительной столовой.

Два пьянчужки на нижней ступеньке продолжали свое распитие, передавая друг другу бутылку. Вдруг один из них посмотрел вверх и предложил Эверету выпить. Они пили бурбон, самое дешевое виски, которое смогли купить. Бутылка была самого маленького размера. Они были жутко грязные, от них воняло, и оба беззубо ему улыбались.

– Выпьешь? – прошамкал один. Второй был более пьян и полудремал.

– Ребят, а вы не думали пойти в «АА»? – дружелюбно спросил Эверет, уклоняясь от бутылки. Тот, кто протянул ее, с презрением посмотрел на Эверета и отвернулся. Он слегка толкнул локтем своего собутыльника и махнул рукой в сторону Эверета. Не сказав больше ни слова, они встали и перешли на другое крыльцо, где продолжили выпивать. Эверет наблюдал за ними.

«Если бы не милость Божья, так шел бы и я»[5], – прошептал сам себе Эверет. Он продолжал ждать Мэгги. Ему показалось, что ожидание любимой женщины – это чудесный способ провести первый день Рождества.

Мэгги и Сара прекрасно провели время за чашкой чая в отеле «Сент-Френсис». Там подавали настоящий английский вечерний чай с выпечкой, кондитерскими изделиями и большим ассортиментом сандвичей. Они непринужденно болтали, прихлебывая «Ерл Грей», Мэгги показалось, что Сара чем-то расстроена, но не стала выспрашивать. Мэгги сама была в немного подавленном настроении. Она тосковала по общению с Эверетом, вспоминая, как они смеялись и разговаривали обо всем, но после случившегося между ними в его последний приезд она знала, что больше не сможет ни встречаться, ни разговаривать с ним. Если она увидит его, то не найдет сил сопротивляться ему. Она уже исповедалась и укрепилась в своей решимости. И все же она скучала по нему. Он стал для нее самым дорогим другом.

Сара рассказала о встрече с Сетом, о том, как сильно она скучает по нему и по тем счастливым дням, что были в их жизни.

Она сказала, что ей нравится ее работа и люди, с которыми она встречается. Но она до сих пор чувствует себя неуверенно в обществе. Она все еще стесняется появляться на людях и встречаться с друзьями. Она знает, что город продолжает гудеть от сплетен на их счет и что через какое-то время ситуация будет еще хуже, когда в марте начнется судебный процесс. Команда Сета постоянно обсуждала, какие лучше предпринять шаги: пытаться получить отсрочку и притормозить слушания или настаивать на безотлагательном рассмотрении дела. Сет решил, что он хочет разделаться со всем этим как можно скорее. И было видно, что с каждым днем он нервничал все больше. Ее это тоже серьезно беспокоило.

Их беседа переходила с одной темы на другую. Они поговорили про дела в городе, Сара рассказала о том, как водила Молли на «Щелкунчика», а Мэгги о том, как накануне прислуживала во время ночной Рождественской мессы в соборе Божьей Благодати. Это была теплая и доверительная встреча двух друзей. Их дружба явилась для них обеих неожиданным благословенным подарком судьбы после майского землетрясения.

Они покинули отель в пять часов. Сара на такси довезла Мэгги до угла ее дома и поехала в свой район. Она думала, не сходить ли ей в кино. Она приглашала Мэгги, но та отказалась, сказав, что устала и хочет домой. Да и название фильма, который Сара хотела посмотреть, показалось ей слишком унылым. Мэгги помахала Саре рукой и медленно пошла вдоль дома. Она улыбнулась двум проституткам, которые жили в том же здании, что и она. Одна из них была красивая девочка из Мексики, а вторая была трансвеститом родом из Канзаса. Она всегда очень хорошо относилась к Мэгги и уважала ее за то, что она монахиня.

Мэгги как раз собиралась подняться по ступенькам, когда подняла глаза и увидела его. Она застыла на месте, а он смотрел сверху и улыбался. Он просидел здесь два часа и уже начал замерзать. Его не волновало, что, сидя здесь, он может замерзнуть до смерти. Он не уйдет, пока она не появится. И вот она здесь.

Она смотрела на него и не верила своим глазам. Он не спеша спустился вниз и подошел к ней.

– Привет, Мэгги, – тихо сказал он. – С Рождеством.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, ошарашенно глядя на него. Она не знала, что еще можно сказать.

– Я был на встрече сегодня утром… и я рассказал о тебе… поэтому и прилетел, чтобы поздравить тебя с Рождеством. – Она кивнула. Это не возбраняется. Она могла догадаться, что он может так сделать. Никто еще не совершал ради нее таких поступков. Ей захотелось протянуть руку и потрогать его, чтобы убедиться, что это не сон. Но она не рискнула.

– Спасибо, – мягко ответила она. Ее сердце было готово выпрыгнуть из груди. – Хочешь пойти куда-нибудь выпить чаю или кофе? У меня дома жуткий беспорядок. – Она подумала, что не стоит приглашать его к себе домой. Единственным предметом мебели в ее единственной комнате была кровать, и она была не заправлена.