Марш Теней - Тэд Уильямс

Киннитан не знала, как обычно ведет себя мать Мадри, и прорицательница сильно испугала ее.

— Что вы имеете в виду? — спросила девушка. — Что я должна помнить? Что я — сестра Улья?

— Помни, кто ты. А когда клетка распахнется, ты должна улететь. Второй раз ее не откроют.

— Но я не понимаю!…

В комнату заглянула Крисса:

— Все в порядке, мать Мадри?

Пожилая женщина кивнула. Морщинистой ладонью она в последний раз прикоснулась к руке Киннитан и отпустила ее.

— Помни. Помни, — повторила прорицательница.

Киннитан изо всех сил старалась сдержать слезы, когда старшая послушница передавала ее солдатам. Джеддин молча смотрел на девушку. Теперь он должен был проводить молодую невесту под защиту прочных стен обители Уединения.

12. Спящий в камне

ДОЛГИЙ ДЕНЬ

Что упало на землю с небес?

Что сверкает, как слеза, как алмаз?

Может быть, это звезды?

Чет смотрел, как Слюда и Тальк шлифовали каменную стену над могилой. Раньше он опасался, что Сланцы таят на него обиду, поскольку те были племянниками Роговика и, возможно, надеялись занять его место. Но они, напротив, всегда были готовы помочь. Сказать начистоту, команда оказалась просто образцовой, даже Пемза работал и почти не жаловался. Если что-то им не нравилось, они держали недовольство при себе, поскольку понимали: гробницу для принца нужно сделать вовремя.

В том месте, где стоял Чет, единственным источником света служили четыре каменных фонаря, недавно укрепленные на стенах. Солнца отсюда не было видно, но Чет не сомневался, что оно уже показалось над зубцами восточной стены. Значит, до начала похорон осталось лишь несколько часов.

Работа сама по себе предстояла непростая, и Чет благодарил своих предков Голубых Кварцев за то, что задание ему дали сравнительно небольшое: сделать лишь одно новое помещение. К тому же здесь залегал известняк, и с камнем фандерлингам повезло. Тем не менее они вынуждены были мириться с недоделками: форма нового помещения получилась неправильной, а дальняя его часть, где начинался туннель, ведущий в глухие пещеры, оставалась необработанной. Отшлифовали только ту стену, где вырубили нишу для гроба принца-регента. С ее поверхности еще не удалили кусочки кремня, и большую часть резьбы предстоит доделывать позже. Уголек едва успел украсить само надгробие и стены вокруг. И, хотя время поджимало, мастера выполнили свою работу замечательно, превратив грубую пещеру в подобие лесной беседки. Каменная плита, на которой установят гроб с телом Кендрика, представляла собой ложе из травы, а стволы и свисающие вниз ветви с листьями были вырезаны в стенах склепа так тщательно, что казалось, будто за ними тянутся ряды деревьев и можно пройти в глубь настоящего леса.

— Великолепно! — похвалил Чет Уголька, уже заканчивавшего работу над цветочным кустом. — Теперь никто не сможет сказать, будто фандерлинги не выполнили с честью свою работу.

— Печальная работа, — сказал Уголек и вытер пот с покрытого пылью лица. Он выглядел старше своих лет. Он обзавелся семьей всего несколько лет назад, но уже сморщился, как старик, и волосы его побелели вовсе не от известковой пыли. — Я-то считал, что могилу для него будут делать мои сыновья или даже внуки. Он ушел слишком рано, бедный принц. И кто мог подумать, что этот южанин способен на такое? Он прожил здесь столько лет и, казалось, стал своим.

Чет повернулся к остальным рабочим и велел им убрать леса. Слюда и Тальк были уже внизу. Они очень устали, но им еще придется заделывать дыры там, где перекладины лесов крепились к стене. Сделать это нужно очень быстро: старший смотритель Найнор уже прислал нескольких мужчин и женщин для украшения склепа цветами и свечами.

Уголек посмотрел на каменный цветочный бутон, чуть-чуть подправил его резцом и начал полировать.

— Кстати, о сыновьях, — сказал он. — А твой-то где?

Чет почувствовал смесь гордости и раздражения оттого, что мальчика назвали его сыном.

— Кремень? — переспросил он. — Я отослал его перед тем, как вы пришли. Он играет наверху. Его беготня выводит меня из себя.

Но он сказал лишь часть правды. Мальчик так странно себя вел, что Чету стало страшно за него. Ребенок был сильно возбужден. Чет подумал, что на мальчика действует ядовитый газ, который мог проникать в усыпальницу. Люди называли этот газ «дыханием черных глубин». В течение нескольких лет от него погибло немало фандерлингов, но на больших людей он не действовал.

Вскоре стало ясно, что поведение мальчика невозможно объяснить действием этого газа: ребенка пугал и одновременно притягивал темный провал за надгробием. Заглядывая туда, он разговаривал сам с собой, издавал невнятные звуки, будто был младенцем или зверьком, распевал обрывки незнакомых песен. Когда Чет оттащил мальчика от провала, Кремень ответил на его вопросы со своей обычной сдержанностью. Он рассказал, что звуки в пещере испугали его, что он слышал там голоса и чувствовал запахи.

— Я не понимаю этих запахов, — так объяснил свое странное поведение мальчик. — И не хочу понимать.

Чет схватил кусок светящегося коралла, встал на колени и сунул голову в необработанную дыру в известняке, но ничего необычного там не обнаружил.

Не забывая о срочности работы и припомнив слова Киновари о его, Чета, здравомыслии, фандерлинг быстро принял решение. Он не хотел, чтобы мальчишка устраивал здесь шум и мешал работать взрослым, поэтому отвел его наверх и велел играть там, но не уходить за пределы кладбища и не отдаляться от входа в склеп. Поскольку рабочие часто вывозили известняк на ручных тележках, Чет не сомневался, что мальчик останется под присмотром.

Уголек мокрой тряпкой и мелким песком убирал с цветка последние шероховатости, а Чет вдруг осознал, что очень давно не видел мальчика, хотя Кремень уже должен был прибежать за завтраком. Чет отдал последние распоряжения рабочим, разбиравшим леса, похлопал Уголька по плечу и отправился наверх — посмотреть, чем занят ребенок.

Несколько больших людей, присланных Найнором, наводили порядок во внешних помещениях усыпальницы. Они готовили склеп к погребальной церемонии: снимали сажу со стен над фонарями, разбрасывали по полу камыш и бессмертники. Запах этих растений напомнил Чету о временах, когда он ухаживал за Опал и водил ее гулять наверх — на прибрежные луга Лендсенда. Позже жена сказала, что для нее, почти никогда не покидавшей Город фандерлингов, было очень интересно и ново смотреть на море и бескрайнее небо. От таких слов Чет почувствовал невиданную гордость, словно сам сотворил все это для Опал.