Фиалки в марте - Сара Джио

— Мы стали похожи на Джейн и Стивена, героев книги, — продолжил он, воспользовавшись моим молчанием. — Я решил, что ты меня не любишь, решил, что ты изменилась. Вот почему я…

Опять Стефани. Непреодолимый барьер. И вдруг я поняла, что мне уже все равно, и Стефани не имеет никакого отношения к заключительному акту нашей с Джоэлом истории.

— Я должен был догадаться, должен был…

— Джоэл, не нужно, не вини себя, — перебила я, ласково кладя руку на его плечо.

Он посерьезнел.

— У нас все могло бы быть — дети, золотая свадьба, дом за городом. Все бы сложилось, как у Джейн со Стивеном. И у нас еще есть шанс.

Я покачала головой. Мы не Стивен и Джейн. Да, их брак подвергся испытанию, но они выстояли и прошли весь путь, объединенные в прекрасный союз дружбой и уважением друг к другу. Нет, мы с Джоэлом — как Джейн и Андре, чья любовь не выдержала испытания временем.

— Да, Джейн и Стивен смогли. Но мы… У нас ничего не вышло бы, Джоэл. Разве ты не видишь? Наша история закончится по-другому.

Джоэл вгляделся в мое лицо ищущим взглядом. В его широко распахнутых глазах застыла печаль.

— Что сделать, чтобы ты мне поверила?

Я покачала головой.

— Ничего не нужно, прости.

И тогда он обнял меня за талию и притянул к себе. Я чувствовала тепло его тела, пока он меня целовал. Я закрыла глаза, отдавая должное минуте, о которой когда-то мечтала. Перед моим мысленным взором промелькнули Джейн и Стивен, Эстер и Эллиот. Они все были со мной… а потом их заслонило лицо Джека, и у меня дрогнуло сердце. Я отстранилась от Джоэла.

— Извини.

Он понимающе кивнул, глядя на меня как на единственную женщину во вселенной. Таким я и хотела его запомнить.

— Я всегда буду тебя любить!

Меня бросило в дрожь. То же самое Андре говорил Джейн в самом начале книги. Джоэл вложил в свои слова любовь и обещание, но вместо того, чтобы тронуть мою душу, они помогли мне укрепиться в своем решении.

— Прощай, Джоэл!

Мой голос утонул в свисте разгулявшегося ветра. Ветви вязов раскачивались под его порывами, словно махали нам на прощание. Мы с Джоэлом оба знали, что в этот раз расстаемся навсегда.

Домой я шла в приподнятом настроении. Впервые за долгое время у меня было легко на душе, с которой я наконец-то сбросила тяжкий груз. Перед тем как подняться к себе, я проверила почтовый ящик, ничего не нашла, а потом вспомнила, что Аннабель упоминала коробку с почтой на кухне. Дома я положила пальто на кресло, придвинула к столу стул и разложила почту на три стопки: счета, рекламный мусор и письма, адресованные Джоэлу. Между двумя предложениями открыть кредитную карту я нашла желтый конверт. На нем современная марка соседствовала с трехцентовой, которая выглядела как привет из прошлого. Обратного адреса на конверте не было, а мой кто-то написал шариковой ручкой и, похоже, совсем недавно. Я поспешила открыть конверт, едва не разорвав тонкую бумагу. Внутри лежал один-единственный листок, исписанный самым красивым почерком, который я когда-либо видела.

«31 марта 1943 г.

Здравствуйте!

Я пишу Вам, не зная, кто Вы, где Вы находитесь или как мы с Вами связаны. Тем не менее, я точно знаю, что по какой-то необъяснимой причине наши души пересеклись, и волей вышних сил мы вместе переживаем эту минуту, хотя нас разделяет много-много лет. Должно быть, Вы уже прочитали мой дневник, в котором нет ничего, кроме метаний моего сердца. Не знаю, найдете ли Вы или кто-то другой в нем что-нибудь интересное, но один умный человек сказал, что однажды эти записи кому-нибудь понадобятся, и я верю, что Вам они действительно пригодились. Возможно, меня уже не будет, когда дневник попадет к Вам, и потому делайте с ним, что хотите.

Я оставляю Вас с мыслью, к которой сама пришла только после того, как совершила немало ошибок: большая любовь выдерживает испытание временем, расстоянием и страданиями. Даже когда кажется, что все потеряно, настоящая любовь продолжает жить. Теперь я точно это знаю; надеюсь, и Вы тоже.

С любовью из далекого прошлого,

Я прижала руку к сердцу. Настоящая любовь продолжает жить. Это оказалось правдой и для Джейн из книги «Годы милосердия», и для Эстер, моей бабушки.

Сквозняк из окна легонько коснулся моей щеки, и по телу пробежал холодок. Странная штука время. Прошла целая жизнь с тех пор, как Эстер написала это письмо, — для меня. Она верила, что через много лет я прочитаю оставленные мне слова. Любовь и благодарность к бабушке, которую я никогда не знала, переполняли мою душу. Да, но кто переслал ее письмо? И как же ее дочь, моя мама? Неужели она была просто случайностью? Жертвой большой любви?

Эстер считала, что большой любви не страшно испытание временем, и ее слова перекликались со словами Эллиота. Неужели они по-прежнему любят друг друга после долгих лет разлуки? После всех размолвок и непонимания? После того, что случилось?

Вернувшись к остальной почте, я нашла на дне коробки адресованный мне толстый конверт из плотной бумаги. На нем стоял штемпель «Остров Бейнбридж». Я вытащила содержимое и развернула первую страницу.

«Дорогая Эмили!

Я хотел, чтобы ты получила эти письма, когда приедешь домой. Они от твоей бабушки Эстер. Я мог бы отдать их тебе на острове, но не знал, закончила ли ты дневник. Эвелин сказала мне, что ты читаешь. Рад, что ты его нашла. Я в этом не сомневался. Как только я увидел тебя на паромной пристани в ту ночь, когда ты приехала, я сразу понял, кому предназначались слова Эстер. После долгих лет ожидания знака свыше появилась ты. Поэтому на следующее утро, когда ты еще спала на диване, я пробрался в дом твоей тети. Пока она была в саду, я зашел в комнату, где ты остановилась, и оставил там дневник. Если бы Би знала, что я намерен сделать, то наверняка запретила бы. Я ничего ей не сказал.

Конечно, я должен был бы поговорить с тобой лично; прости мою слабость. Эмили, ты так похожа на Эстер, что в твоем присутствии я вспоминал, как сильно ее любил, но еще чаще о том, как она отвергала мою любовь.

Тебе, наверное, интересно, что случилось в ночь, когда исчезла Эстер, и если ты поняла, что я тоже там был, то, возможно, задаешься вопросом, есть ли на моих руках кровь. Настало время внести ясность. Я никогда ничего не говорил ни твоей тете, ни Эвелин, ни, само собой, Эллиоту, но ты должна знать. Я старею — все мы стареем! — и не хочу унести эту тайну в могилу, как хотела твоя бабушка. Пора правде выйти наружу. Пусть история живет дальше, наверняка сама Эстер была бы не против.