Князь из будущего ч.1 - Дмитрий Чайка

берега, выходя на сушу, когда бог Эгир насылал по пути шторм. Они плыли еще две недели, наблюдая, как небольшие деревушки сменялись городками, а пустоши – виллами, утопающими в садах. С каждым днем они видели все больше людей, пока не приплыли в Миклагард, сердце мира.

Хакон и Григорий жадно вглядывались в горизонт где, окруженный двойным рядом стен, раскинулся величайший на земле город. Зеленые холмы, застроенные гигантскими дворцами и храмами, так поразили данов, что они бросили весла и смотрели на эту картину, открыв рот. Императорский дворец, который, по сути, был городом в городе, занимал южную оконечность огромного полуострова, что длинным языком вдавался в море, замыкая собой Боспор Фракийский. Окна дворца Буколеон, который был пристроен к крепостной стене, выходили прямо на воды этого пролива. Именно здесь царственная чета любила отдыхать в жаркие летние месяцы, когда легкий бриз спасал от лютой жары. Святая София, что стояла в самом конце дворцового комплекса, нависала над городом и казалась язычникам обиталищем богов. Гигантская чаша ипподрома, который соединялся с Большим дворцом крытой галереей, тоже выглянула над краем крепостной стены. Именно тут билось сердце города, и у Стефана даже что-то сжалось в груди. Он и не представлял, что так любил Константинополь, который стал его настоящей родиной.

Они бестрепетно вошли в Порт Юлиана, что был недалеко от Большого Дворца. Суета и паника, поднявшаяся тут, вызвали у данов презрительную усмешку. Они и не понимали, что эти люди, постоянно жившие в тени аварских мечей, не ждали ничего хорошего от десятков долбленых лодок, на которых плавали только словене, данники ненавистного кагана. Стефан спокойно вышел на пристань, сказав данам ждать на кораблях. А Хакон, поглядывая взглядом воина, уже представлял, как легко они могли бы сейчас ворваться в город, который не ждал нападения с моря.

Суета закончилась тем, что в гавань стянулись городские тагмы, и выстроились мечники-исавры из охраны дворца. И только тогда чиновник порта подошел к Стефану, который спокойно ожидал его у кораблей, с наслаждением вдыхая запахи родного города.

- Я асикрит Стефан, из канцелярии патрикия Александра, - начал он первым, когда перепуганный чиновник только открыл рот. – Я прибыл из земель склавинов, а с собой привел наемников-германцев. Они хотят служить нашему императору.

- Слава Деве Марии! - выдохнул бледный, как полотно чиновник, стирая со лба крупные горошины пота. – Я уже послал гонца к эпарху(1) Константинополя и куропалату Феодору. Думал, это опять набег склавинов, только на этот раз с моря.

- Это Хакон Кровавая Секира, стратиг наемного войска, - пояснил Стефан, когда могучая фигура в белом плаще встала с ним рядом. – Нам надо разместить этих парней, накормить и дать корабли, которые отвезут их в Трапезунд.

- Я такие вопросы не решаю, - облизнул пересохшие губы чиновник.- Ты же понимаешь, это довольно долгая история. Канцелярию Дворца пройти нужно, визы собрать. Ты же сам служишь, не мне тебе объяснять.

- Так чего теряешь время? – внимательно посмотрел на него Стефан. – У меня за спиной полтысячи голодных, вооруженных до зубов варваров, которые два месяца плыли через дикие земли под аварскими стрелами. Они хотят мяса, вина и шлюх. Я бы на твоем месте уже бежал к эпарху. Или ты ждешь, когда чаша их терпения переполнится?

- Я думаю, сиятельный будет здесь с минуты на минуту, - ответил чиновник, нервно оглядываясь назад, – и вы получите все, что нужно. Наемники германцы, подумать только. А я уже и с жизнью попрощался!

1 Миклагард – скандинавское название Константинополя.

2 Эпарх – главный гражданский чиновник Константинополя. По сути, мэр города и начальник полиции в одном лице.

Глава 21

Март 625 года н.э. Империя. Провинция Четвертая Армения.

Императрица Мартина с интересом слушала патрикия Александра. Замотанный в шелка евнух рассказывал о приключениях писца из его канцелярии в землях диких склавинов. Хорошенькая черноволосая женщина лет двадцати пяти сидела в высоком резном кресле рядом с мужем, который годился ей в отцы. Это не было фигурой речи, ведь император Ираклий приходился ей родным дядей. Мартина происходила из знатного армянского рода, и половина армии, состоявшей именно из армян, буквально молилась на нее, в отличие от жителей столицы. Там ее люто ненавидели за кровосмесительную связь. Она была хитра и предусмотрительна, умело скрывая за приятной внешностью и любезными манерами холодный ум прожженной интриганки. Ну, кто бы еще на ее месте поехал с мужем в действующую армию, когда дела Империи на фронтах даже плохими назвать нельзя. Они были просто ужасными. Две армии персов маневрировали, пытаясь загнать императора Ираклия в ловушку и уничтожить последних защитников страны, набранных где угодно, но только не в ней самой. Тем не менее, Мартина оставила детей в Константинополе, и сопровождала мужа, окунаясь в самую гущу имперской политики. Император обожал ее и не отказывал в такой малости, как влияние на дела государства. Тем более, как уже было сказано, Августа была изощренно хитра. По-другому выжить в окружении толп евнухов было невозможно, ведь те оттачивали искусство вранья и интриг еще со школьной скамьи.

Ираклий, крепкий мужчина лет пятидесяти, тоже внимательно слушал, подперев кулаком щеку. Черные, словно смоль, волосы, слегка присыпанные пеплом седины, охватывала диадема, расшитая камнями и жемчугом. Император был весьма неглуп для солдата, и то, что он слышал, удивляло его безмерно. Слабосильный евнух в одиночку проехал полмира, потом прошел насквозь, никем неузнанный, несколько варварских стран и принес ему договор с одним из самых сильных вождей диких склавинов. А уж то, что император слушал сейчас про архонта Само, и вовсе напоминало какую-то нелепую сказку. А ведь с ним приехал посол…

- Тащи-ка этого евнуха сюда, - пресек он рассказ патрикия. – У меня ощущение, что ты пьян, Александр. Я хочу услышать все своими ушами. – Императрица одобрительно кивнула, показав в улыбке задорные ямочки на щеках. Она тоже так думала.

- Но, ваша царственность… Благочестивейшая Августа… Он же простой асикрит… Он не может лицезреть, и тем более говорить с вашими величествами. – Патрикий был совершенно растерян. Прием ничтожного писца самим императором был бы неслыханным нарушением церемониала!

Ираклий вопросительно поднял бровь, как бы вопрошая: тут кто-то что-то не понял? Император, вырвавшись из дворцовых