Выстрелы в замке Маласпига - Эвелин Энтони

Взглянув на него, Катарина увидела лицо его предка, беспощадного вельможи эпохи Возрождения, бросающего вызов и Богу и людям, гордеца, изваянного гением Беллини.

– Я вернулся во Флоренцию, – сказал Маласпига, – приняв два решения. Во-первых, я решил, что все равно буду иметь ребенка от этой женщины, само собой, сына; и во-вторых, я восстановлю прежнее положение семьи. Неважно как, но я должен был сделать этой любой ценой.

Неожиданно он обвил Катарину рукой и так тесно прижал к себе, что у нее не было сил сопротивляться. И все же, закрыв глаза, она попробовала высвободиться. Неважно как, но я должен был сделать это любой ценой!

– Я взял ее силой, – сказал он. – Я был безжалостен. Из всех естественных причин, которые побудили меня жениться, осталась лишь одна. Я хотел сына. Целый год мы жили как животные. Я спал с ней, ненавидя самого себя. И однажды ночью с ней вдруг случилась перемена. – Он посмотрел на Катарину и отвернулся. Около его рта дергалась какая-то жилка. – Однажды он? проявила желание, даже страсть. Не знаю, поймешь ли ты меня, но я испытал отвращение и ужас. Моя любовь не тронула ее, нежность и уважение ничего для нее не значили. Ее возбуждали насилие и унижение; если уж она не могла спать с женщиной, она предпочитала спать с грубым животным. Я не могу к ней прикоснуться. Она просила и умоляла, клялась, что любит меня и готова исполнить любое мое желание.

Я отверг ее. Это был подходящий случай простить ее, прийти к какому-нибудь компромиссу, чтобы внести хоть какой-то смысл в наш брак. Я не смог этого сделать. Ко всему еще выяснилось, что у нее не может быть детей. Оказалось, что все унижение, которое мне пришлось вынести, ни к чему.

– Вот почему она ненавидит меня так сильно, – сказала Катарина. – Потому что любит вас.

– Нет. – Он покачал головой. – Поверьте мне, нет. То, что она предложила мне той ночью, не имело ничего общего с любовью. И в конце концов она одержала надо мной верх. Я последний из рода Маласпига.

Они стояли рядом. Он держал ее так крепко, что казалось, никогда не отпустит. Солнце уже заходило, и на краю розоватого неба появилась серая полоска.

– Я основал свое дело, – продолжал он. – Упорно учился, стал искусствоведом, авторитетным специалистом по итальянской мебели и бронзовой скульптуре. Я работал как вол, создавая себе репутацию, завязывая важные знакомства. Теперь я богатый человек, очень богатый человек. – Он слегка понизил голос. – Возможно, кое-чего из того, что я делал, моя дорогая, ты не одобрила бы. Я и сам иногда раскаиваюсь. Но у меня не было иного выхода. Семьсот лет семья Маласпига была неотъемлемо связана с историей Тосканы. И она не должна вымереть, жалобно сетуя на свою горькую участь. Пусть судит меня история.

Он повернул ее к себе, и на этот раз она не сопротивлялась. Ее руки обвились вокруг его шеи, а тело тесно прильнуло к его телу.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Мы принадлежим друг другу. И ты тоже призналась, что любишь меня, хотя и без слов.

– Увези меня отсюда, – попросила она. – Пожалуйста, Сандро.

Он ласково погладил ее по щеке.

– Ты плачешь, – мягко сказал он. – Придет время – ты будешь плакать от радости.

Самолет приземлился в Риме с опозданием на час; им пришлось изрядно покружить в небе, прежде чем они получили разрешение на посадку. За все время восьмичасового перелета Карпентер даже не вздремнул. Все это время он раздумывал, каким образом он один, без поддержки Интерпола или итальянской полиции, сможет проникнуть в Замок Маласпига. Он был не из тех, кем управляют эмоции, и редко терял хладнокровие и чувство меры. Но он решил, что, если Катарина Декстер исчезла так же, как Фирелли, он убьет герцога. Целый месяц, когда он обучал ее всему, что умел сам, они провели в непосредственной близости; все это время он игнорировал ее женское обаяние; его возражения против ее миссии основывались не столько на личных мотивах, сколько на профессиональных соображениях. Но он больше не мог скрывать от себя правду. Он дубасил Натана, как любой крутой полицейский, он бросил прямой вызов Харперу и без разрешения отправился ее спасать, потому что полюбил ее. Под мышкой, в плечевой кобуре, у него был пистолет; проходя через пограничный пост в аэропорту Кеннеди, он предъявил свое служебное удостоверение, и они пропустили его впереди всех пассажиров. А вот и Рим; он увидел, как город выплыл под самолетом, а затем скрылся, когда самолет сделал вираж, заходя на посадку.

Натан. Натан и Тейлор. Союз этих двух продажных негодяев убил Фирелли. Он вылетел в Италию, не имея не малейших шансов на успех, потому что в их собственной организации оказался предатель, который выдал его еще до отлета. Все их тщательнейшие приготовления оказались напрасными. Теперь все это повторяется с Катариной. Натан передал свое сообщение Тейлору, а тот – шведу. У них много часов форы. Он схватился за подлокотники, когда самолет снизился над посадочной полосой, приземлился и, подпрыгнув, покатился по ней. Из Рима ему предстояло перелететь внутренним рейсом в Пизу. Он поспешно вышел из самолета, опережая всех пассажиров. Предъявил свое удостоверение и попросил пропустить его мимо таможенного надзора. Его проводил лейтенант-карабинер. Он подошел к билетной кассе внутренних авиалиний и спросил, когда следующий рейс на Пизу. Два кассира некоторое время спорили, останавливается ли миланский самолет в Пизе. Наконец ему объяснили, что он сможет попасть в Пизу только через Милан. Он подхватил сумку, выматерился, ибо это означало еще несколько часов задержки, и поспешил на борт самолета. Милан. Пиза. Затем на машине в Маласпига. Будь у него время, он позвонил бы Рафаэлю из миланского аэропорта. Мог бы получить подкрепление. А может, он даже узнал бы, что Катарина своевременно оповещена и находится вне опасности. Но он даже не смел надеяться на это. Сказывались долгие годы постоянных разочарований. Избежать смертельной опасности мало кому удается, чудеса – потому и чудеса, что не сбываются. В миланском самолете он поспал, проснувшись почти перед самым приземлением, с чувством отчаяния и гнева. В миланском аэропорту транзитным пассажирам объявили, что до отправления самолета остается пятьдесят минут. Он попробовал позвонить Рафаэлю во Флоренцию. Секретарша обещала передать его послание. Она сказала, что Рафаэль улетел в Рим. Никакой информации о мисс Декстер она не могла дать, сказала только, что Рафаэль вернется на следующее утро.

– Скажите ему, – сказал медленно и отчетливо, чтобы она поняла все правильно, Карпентер, – скажите ему, что я выехал в Маласпига. Он может последовать за мной, если хочет.