Крайний случай - Андрей Викторович Дробот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Народ как узнал о событии, конечно, для видимости передавал эту новость с деланно грустными лицами, но в глазах читались радость и успокоение. Говорили примерно так:
– Представляешь, умер!..
– Отпрыгался…
– Пусть теперь в аду мучаются, он им чертей покажет…
После смерти зла ему никто не желал. Думали, что закопают где-нибудь и пусть покоится – все ж не собака. Но вышло все по-иному.
Развилась вокруг квартиры этого алкоголика необыкновенная суета, поскольку оказался он не обычным человеком – его сестра была членом Центрального Комитета Коммунистической партии Киргизии, что, собственно, и объяснило безнаказанность…
Высокопоставленная сестра из Фрунзе ничего не знала о беспутной жизни своего братца и, отвечая на его просьбы, заботливо слала деньги. Вот откуда взялась и аппаратура, и возможность, не работая, пьянствовать напропалую и разбрасываться провиантом. Родная кровь направляла эту женщину и привела в квартиру брата слишком поздно, чтобы читать проповеди о здоровом образе жизни. Осталось попрощаться с ним, похоронить по-человечески, но прежде выбросить в мусорное ведро пустые коллекционные бутылки, стоявшие, словно свечи, на красивой угловой полочке возле ее обрамленной фотографии, чем-то похожей на иконку…
– Ни о чем не беспокойтесь. Страдайте, горюйте на здоровье, – вымолвил, задыхаясь от угодливого волнения, первый секретарь горкома, встретивший ее возле трапа самолета. – Мы сами похороним вашего брата, со всеми почестями, ведь он был известный в городе человек…
Первый отвез сестру в квартиру алкоголика, откуда перезвонил второму… Второй – директорам предприятий… Директора – всем своим знакомым, женам и подчиненным… И пронеслась весть по городку, и всяк руководитель, чиновник и партийная шишка сочли необходимым разделить горе. Вот и стали под удивленными взорами местных жителей съезжаться к подъезду, где жил алкоголик и дебошир, авторитетные «Волги», из которых выходили пузатые щекастые очень важные персоны. Потекли неослабевающим ручьем в ту квартиру съестные подношения из ближайшего ресторана, дефициты. И все казанками, ящиками, упаковками… А народ выглядывал из окон и недоумевал…
А кто откажет члену ЦК? Это же не простой человек. Он наверху может и доброе слово сказать, а там могут повысить, и, глядишь, ты уже не в провинции, а в столице…
В тот субботний день Матрена, снимавшая комнату на той же лестничной площадке, где жил усопший, была запоздало разбужена траурным маршем, донесшимся из-за двери. Она выглянула и увидела, как известные чиновники с раскрасневшимися лицами выносили гроб с алкоголиком-дебоширом, на лице которого и после смерти сохранилась лукавая усмешка. Перед гробом, приняв театрально-скорбные позы, расступались хорошо одетые люди. Впереди процессии, осторожно посматривая под ноги, спускался по лестнице лучший в городе оркестр.
Среди чиновников были и киргизы, и гораздо больше, чем раньше.
«Чинопочитание у них в крови», – раскумекала Матрена и задумалась о том, что их было крайне мало в городах в пятидесятых годах двадцатого века. А потом они начали приезжать, получали квартиры, все переделывали в них под привычный уклад кочевой жизни. Туалет игнорировали, а по естественным надобностям ходили в ведро, содержимое которого по вечерам, в темноте, сливали, выходя из подъезда, прямо рядом с домами…
«А сейчас смотри-ка, как выглядят, – восхитилась Матрена, но, вернувшись в реальность, спросила сама у себя: – Но что творится-то? За что же ему, кровопийцу, такие почести?»
Как была, в старом халате и тапочках, она вышла из квартиры на лестничную площадку, тронула за руку ближайшего мужчину и, когда тот обернулся, будто не понимая происходящего, спросила:
– Это что же случилось?
– Большого человека хороним, – скорбно сказал тот, стряхивая отсутствующую грязь с того места, к которому притронулась Матрена. – Провожаем в последний путь одного из лучших наших людей. Брата члена ЦК партии. Вот так живешь и не знаешь рядом с кем, пока смерть не наступит…
– Это вы про Валерку, что ли?.. – спросила Матрена.
– Валерия Ивановича, – резко поправил мужчина. – О таких людях надо говорить вежливо, по имени-отчеству…
Матрена почти невменяемая, с неуютным кирпичом печали в груди вернулась в квартиру. Она почти четверть века честно отпахала на местном хлопчатобумажном комбинате и все без толку – квартиры так и не получила, никаких наград и даже путевок в санаторий, да и похоронят ее, понимала она, скромно, и дай бог, чтобы на могилку кто приходил…
Где она – справедливость? Матрена еще пионеркой поняла, что ее нет. Как-то со своими подругами, гуляя по предгорьям Тянь-Шаня, она наткнулась на подземный источник газированной воды. А вокруг – высотные плато, где росли невзрачные, маленькие и будто покрытые изморозью эдельвейсы. Долины были все в цветах, крупных, жизнеобильных, ярких. Роскошные сине-зеленые, будто нарисованные ели с широченными ветвями-лапами, изогнутыми книзу дугой, где последний ярус возлежал на самой земле, скрытой порослью высоких некошеных трав. Красота.
Подруги частенько бегали туда. Нальют в стакан этой воды, намешают сахара или варенья – получалась сладкая газировка. Но так они развлекались, пока слух об этой воде не просочился до властей, а потом источник огородили, а за забором построили завод по производству минеральной воды. О девчонках-первооткрывательницах забыли, им даже по шоколадке не дали…
А тут какой-то алкоголик, которого она в соседских междусобойчиках называла даже не Валерка, а попросту «козел», или Валерка-козел, получивший невесть откуда квартиру, перебодавший весь окрестный люд, вдруг заслужил такое признание…
«Вот же мошенник, даже после смерти куражится, – подумала она. – Почти как его любовница, у которой муж на Крайнем Севере по вахте работал…»
…Покойница была еще та чудачка. Последний свой день провела в объятиях алкоголика, несмотря на телеграмму, в которой муж извещал о скором приезде. Не прислушалась она и к добропорядочным призывам родственников и соседей, от коих не скроешь жизнь в небольшом городке. В общем, отдохнула женщина на широкую ногу, благо, супруг неплохо зарабатывал. Да вот казус вышел: уснули любовники на супружеской кровати. Там их муж и застал. Алкоголик, как был, – в окно, а рогатый вахтовик, недолго думая, выбил своими крепкими кулаками душу из неудачливой изменницы. Но та гулять продолжила и после того, как гроб с нею уложили в небольшой автобус, заряженный окосевшими родственниками. Удачным маневром они направили в столб иномарку, потом передавили с десяток кур и гусей, гоняясь за ними по всему пригороду, и, выехав на трассу, приняли на себя удар еще одной машины…
Матрена
