Дуэль с собой - Борис Пугачев

За время пребывания в Венесуэле Родик усвоил несколько испанских слов. Из всего сказанного он разобрал только «буэнас тардэс»[42], а на остальное ответил: «но ле энтьендо» (ничего не понимаю).

Незнакомец перешел на некое подобие английского. Этого оказалось достаточным, чтобы понимать друг друга. Родик объяснил, что он из Советского Союза, в Каракасе «ферсттайм[43]», а «гел[44]» в Венесуэле «бьютифул[45]».

Дальнейший разговор складывался из жестов, международных слов и отдельных выражений на русском и испанском английском. В целом Родик понимал, о чем говорит его собеседник, а тот, вероятно, улавливал смысл его высказываний. Родик посетовал на злое карибское солнце, продемонстрировав обгоревшие руки, погладив себя по плечам, груди и ногам. Незнакомец, представившийся Карлосом, понимающе закивал. Опять вернулись к обсуждению женщин. Родик снова вполне искренне восхитился венесуэлками, заметив, что у них прекрасная шоколадная кожа, чудесные фигуры, замечательные вьющиеся волосы, и все русские мужчины от них без ума. Основную массу этих эпитетов он передал посредством пантомимы, дополняя ее отдельными словами. Карлос доброжелательно засмеялся и спросил, сопровождая свой вопрос международным телодвижением, не хочет ли Родик трахаться. Тот ответил неопределенно и, позвав бармена, заказал две порции холодного пунша с ромом. Карлос с удовольствием принял угощенье и в обмен протянул Родику альбом с фотографиями полуобнаженных девушек. Девушки были чрезвычайно привлекательные. О таких красавицах Родик не мечтал даже в юношеских эротических снах. Мысль же о том, чему они могли быть обучены и какова на ощупь их смуглая кожа, заставила его кровь быстро прилить к нижней части тела. Родик, вероятно, чем-то выдал свои эмоции, поскольку Карлос еще более дружелюбно улыбнулся и сообщил, что Родику как первому советскому клиенту он даст «дискаунт[46]» и любая девушка будет стоить двадцать пять долларов. В Родике боролись четыре чувства: любопытство, смешанное с врожденной жаждой познания нового, многофакторный страх, гордость, не позволяющая платить за любовь, и сексуальное желание молодого мужчины, уже месяц обходящегося без секса.

После второй порции пунша победило любопытство в смеси с сексуальным желанием, и Родик, еще раз пролистав альбом, ткнул в наиболее впечатлившую его фотографию. В ответ Карлос, показав на циферблате наручных часов половину второго и половину четвертого, произнес «ин рум[47]», протянул для прощания руку и исчез. Родик выпил еще чашку кофе, поднялся к себе в номер и позвонил Габриэлю.

Габриэля, как и предполагал Юра, дома не оказалось. Его мама сообщила, что много слышала о Родионе от сына, знает о его болезни и приглашает в гости. Габриэль же сейчас в университете, но появится не позднее трех часов и сам, если есть куда, позвонит либо дождется звонка. Родик, терпеливо выслушав поток информации и поблагодарив, оставил свой номер телефона и вежливо попрощался.

Тут ему пришла в голову мысль, что девушку надо будет чем-нибудь угостить. Порывшись в рекламных проспектах, Родик нашел список телефонов отеля и заказал в баре два пунша, папайю, манго и бананы. Еще немного подумав, он вынул из бумажника все боливары, три купюры по десять долларов, две по пять и положил их в карман джинсов. Бумажник с остальными деньгами спрятал за спинку кровати. Потом зашел в ванную комнату, посмотрел на себя в зеркало, поводил бритвой по щекам, подправил бороду, достал одеколон и обильно побрызгал на себя. После перепрятал бумажник за выдвижной ящик тумбочки, похвалив себя за то, что почти все деньги отдал на хранение Юре. За спинку кровати положил паспорт и авиабилеты. В дверь постучали. Родик быстро отворил — это принесли фрукты и пунш. Он жестом показал, куда надо все поставить, дал на чай пять боливаров и, чтобы чем-то себя занять, принялся уже в третий раз перебирать рекламки.

Наконец снова раздался стук в дверь. Родик, выдержав небольшую паузу и постаравшись придать лицу безразличное выражение, открыл. От увиденного он даже немного растерялся — фотография явно проигрывала оригиналу. С такими красивыми девушками Родик не общался никогда, а если и встречал их, то стеснялся даже приблизиться. Ему потребовалось приложить усилия, чтобы казаться естественным. Неторопливо окинув гостью циничным и оценивающим взглядом, он жестом пригласил ее войти. Девушка практически не имела изъянов. Единственным недостатком, с позиций Родика, являлась слишком большая грудь, но видно было, что грудь эта молодая и упругая. Длинные, иссиня-черные, слегка вьющиеся волосы, обвивая высокую шею, картинно обрамляли смуглое лицо с упрямым ярким ртом и мягкими карими глазами. Фигура девушки, подчеркнутая открытой блузкой, короткой юбкой и высокими каблуками, представлялась соблазнительной и сексуальной, больше всего поражала ее улыбка — открытая и, как показалось Родику, беззащитная. «Неужели это и есть проститутка?» — подумал Родик, представления которого сформировались американскими эротическими и порнографическими видеофильмами, тайно просматриваемыми по ночам в Москве. Слишком затянувшуюся паузу прервал Карлос, тенью стоящий за спиной девушки.

— О'кей? — спросил он и жестом дал понять, что ждет денег.

— О'кей, сенк ю, — поблагодарил Карлос и, указав пальцем на циферблат наручных часов, добавил: — Гуд лукин гел, бай[48].

Через несколько минут общения Родик, попавший в профессиональные руки, перестал комплексовать и, когда зазвонил телефон, он отдыхал поперек кровати, а Марипили — так звали девушку, — держа голову Родика на своем шоколадном животе, нежно кормила его фруктами.

Звонил Габриэль. Родик попросил его подъехать к пяти в отель, где проживала делегация. Габриэль неподдельно обрадовался предстоящей встрече и начал многословно изливать свои чувства, но Родик, не желающий терять драгоценные минуты, деликатно прервал его, сказав, что опаздывает, и они все обсудят при встрече.

Марипили оказалась вполне коммуникабельной. Родик, не выбирая слов, говорил с ней по-русски, а она, как будто понимая, отзывалась на испанском. С первых же минут он сократил ее имя до Мари, а вторую его часть — «пили» обыграл, предложив выпить пунша. Она вроде бы уловила смысл шутки и дальше, поднимая бокал, каждый раз произносила: «пили». В общем, они общались, как Пятница с Робинзоном, что невероятно умиляло Родика. Во всем остальном происходило много необычного для Родика, привыкшего к однообразному советскому сексу. Родик ненасытно познавал новый захватывающий мир, а Марипили, вероятно почувствовав его неопытность, профессионально преподавала древнее искусство любви.

Ровно в половине четвертого в дверь постучали, послышался голос Карл оса. «Файф минатс»[49], — крикнул Родик. Он поцеловал Мари в щечку, поблагодарил, ласково прижав к себе, и дал десять долларов, пояснив: «презент». В ответ получил поцелуй и, подождав, пока она оденется, открыл дверь.

Карлос окинул комнату изучающим взглядом и, непонятно к кому обращаясь, спросил: «Ноу проблем?» Мари в его присутствии резко изменилась, став почти незаметной. Не решаясь поднять глаза, она как-то боком покинула комнату.

— Сенк ю, — поблагодарил Родик и, как мог, объяснил, что завтра хочет повторения встречи с Марипили.

— Фифти долларе[50], — невозмутимо ответил Карлос.

— Гуд, — без раздумий согласился Родик на двойную цену. — Томороу, еэвн о клок[51].

— Файн, бай, комрид[52], — попрощался явно довольный Карлос.

Какое-то время Родик сидел на кровати и бесцельно смотрел в окно на голубое, подернутое белой дымкой небо. Вернувшись в реальность, он понял, что опаздывает. Приняв душ, он спустился к ресепшн и попросил заказать такси, но стоящий за стойкой мужчина, заискивающе улыбаясь, сообщил, что такси вызывать не надо. Родик, не поняв, начал объяснять все сначала. Тогда тот жестом пригласил его выйти на улицу, кивнул на стоящий у подъезда «Форд» и добавил: «Презенте мистер Карлос». Далее Родик понял, что назад ему придется взять такси самому и показать водителю визитную карточку отеля, которую вместе с картой Каракаса ему вручил администратор.

Первая автомобильная поездка по дневному Каракасу произвела на Родика неизгладимое впечатление. Улицы были запружены автомобилями, будто только что угнанными из музея истории автомобилестроения. На мысль о том, что они оттуда именно угнаны, наводило поведение водителей — они двигались с бешеной скоростью, полностью пренебрегая светофорами и дорожными знаками, подрезая друг друга, беспричинно сигналя, выскакивая на тротуары. Родик пожалел, что сел на переднее сиденье. Его правая нога беспрестанно рефлекторно искала педаль тормоза, а сердце и еще что-то в животе неприятно ухали вниз, как это бывает при поездке на «американских горках». Если бы не пробки, в которых Родик несколько успокаивался, он, вероятно, не выдержал бы этой гонки и покинул машину.