Огонь желания (Ласковая дикарка) - Кэтрин Харт

– Ты хочешь, чтобы я его взяла? – предложила свою помощь Мелисса, говоря по-английски ради остальных.

Таня покачала головой и в первый раз слабо улыбнулась:

– Нет, он хочет есть.

– Что она сказала, Мелисса? – задала вопрос Сара. Затем, как будто вспомнив о хороших манерах, она сказала: – О Мелисса, извини. Я с тобой не поздоровалась. Я очень рада снова видеть тебя.

– Здравствуйте, миссис Мартин. Так приятно вернуться назад, – ответила Мелисса.

– Почему она не разговаривает по-английски и что она делает с этим, этим зверем? – Любопытство Джулии, наконец, развязало ей язык.

– Пантера, кажется, ее любимый зверь, а по-английски она не произнесла ни единого слова с тех пор, как я ее нашел, – ответил Джеффри.

– О, дорогая! – пробормотала Элизабет, ставя чай на маленький столик.

– Она заговорит, когда будет готова, – объяснила им Мелисса.

На этот счет Таня ответила самым лучшим образом, что было сверх ожиданий. Ослабив завязки своей туники и нежно наклоняясь над малышом, она приложила его к груди. Из-под опущенных ресниц она наблюдала за реакцией каждого.

В застывшей комнате эхом пронеслось громкое восклицание Сары: «О Боже милостивый». Она поднесла руки к груди, как бы удерживая сердце от того, чтобы оно не выскочило. На ее глаза навернулись слезы, когда она, не моргая, смотрела на маленькую черную головку у груди дочери.

Тетя Элизабет чуть не выронила чайник, который звякнул о поднос. По ее лицу пробежали, сменяя одна другую, самые разные эмоции: сначала это было потрясение, потом жалость и, наконец, смирение.

Эдвард также, не отрываясь, смотрел на нее. Сначала его лицо побледнело, потом покрылось пятнами и в конце концов стало свекольно-красным. Таня даже забеспокоилась, вдруг у него случится сердечный приступ. В итоге он разразился проклятьями: «Черт побери! Черт побери все это! Пусть будут прокляты эти краснокожие дикари!» Он сжал кулаки и ударял ими друг об друга, подчеркивая тем самым значение каждого произнесенного слова.

Таня, услышав это, резко вскинула голову и, словно защищая, прижала к себе крепче детей.

– Эдвард, успокойся, – посоветовал Джордж. Его лицо выражало озабоченность и было хмурым. – Это следовало ожидать. Она прожила с ними два с половиной года.

– Они оба ее? – задыхаясь, спросил Эдвард.

Джеффри кивнул с несчастным видом:

– Боюсь, что так.

– Значит ли это, что свадьба отменяется?

Глупый вопрос Джулии привел всех в замешательство.

– Я думаю, мы обсудим это позже, Джулия, – слабым голосом посоветовала ее мать.

– Нет, – вмешался Джеффри. – Я уже четко дал ей понять и теперь хочу заверить вас, что по-прежнему собираюсь жениться на Тане.

Отец Тани вскочил со стула и теперь сердито расхаживал по комнате.

– Это мило с твоей стороны, сын, но как насчет… Что ты собираешься делать с… Черт побери! – Он не мог признаться, что два черноволосых ребенка были сыновьями его дочери.

Вдруг он перестал ходить, остановился и посмотрел вниз на детей и на Таню.

– Я этого не потерплю! – заревел он. – Отдай их, отошли обратно к индейцам, продай их мексиканским торговцам, вышвырни их на улицу, пусть умирают с голода, – все, что угодно! Только отделайтесь от них! Я не хочу, чтобы под ногами все время путались эти индейские ублюдки, постоянное напоминание о том времени, которое мы все так хотим забыть.

– Эдвард!

Сара была поражена силой его гнева. Она никогда не видела своего мужа таким. Спокойный, уравновешенный Эдвард почти никогда не повышал своего голоса, никогда не выходил из себя.

Кит сердито зарычала, готовая защитить свою хозяйку и ее сыновей, и Эдвард слегка попятился назад. Его лицо оставалось сердитым и напряженным.

Таня ничего не сказала, хотя ее лицо напряглось, а глаза стали похожи на две узкие щели. Она молча запеленала малыша. Потом она поправила свою тунику, взяла на руки младшего, а Охотника взяла за руку и собралась выходить из комнаты.

Устало вздохнув, Мелисса поднялась и последовала за ней.

– Ну, родственники, – сказала она, – было приятно навестить вас.

– Тпру! – Джеффри встал на пути Тани. – Подожди, дорогая, пожалуйста! Постарайся понять, какое потрясение их постигло сегодня. Еще час назад они даже не знали, жива ты или нет, а теперь еще вот это!

– Мы решим эту проблему, Таня, – пообещал ей дядя Джордж. – Возвращайся и садись. Твой отец расстроен.

– Черт побери, ты прав, я расстроен! – закричал Эдвард. – Спустя три года моя дочь возвращается и выглядит как настоящая индейская женщина, притащив за собой двух малых детей, и вы думали, я буду спокоен?

– Успокойся, Эдвард, – приказала ему Элизабет, видя, как от его слов Таня опять нахмурилась. Она приблизилась к Тане, осторожно следя за Кит. – Ты дома, Таня, и что бы твой отец сейчас ни говорил, это мой дом, а не его. За мной остается право решать, кому здесь оставаться, а кому нет. Я говорю тебе: оставайтесь, ты и твои дети, и Мелисса тоже.

Когда она подошла ближе. Кит зарычала. Элизабет бросила на нее сердитый взгляд.

– А что касается этой штуки, – она указала на Кит, – она может остаться, если ты ее будешь обуздывать. Но если она будет смотреть на меня так, будто хочет укусить, я сделаю из нее коврик для камина до того, как ты успеешь моргнуть!

На губах Тани появилась неохотная улыбка. Элизабет протянула руки к ребенку и стала ждать. Наконец Таня кивнула и отдала ей Стрельца.

– Хорошо! – произнесла Элизабет. – Теперь, когда все выяснено, давайте вас разместим. – Поворачиваясь к Джулии, она сказала: – Пойди и найди моего племянника-правонарушителя и скажи ему, что пора обедать. – Видя вопросительный взгляд Тани, она объяснила: – Сейчас с нами живет Джереми, сын моей самой младшей сестры. Этот двенадцатилетний бездельник никогда не посидит спокойно. Вся проблема в том, что он умный мальчик, и он это знает.

– Он настоящее отродье! – ворчала Джулия, отправляясь на поиски Джереми. – Они с Таней прекрасно поладят!

Мелисса с Таней переглянулись, и Мелисса прокомментировала:

– А Джулия мало изменилась, не так ли?

Элизабет засмеялась и покачала головой:

– Иногда вы можете доставить удовольствие некоторым людям, но Джулия – вряд ли. А теперь давайте оставим все проблемы и в хорошем настроении отметим Рождество. Поблагодарим Бога за возвращение этих двух девочек, – торжественно добавила она.

– Аминь, – ответил хор голосов.

Следующие несколько недель стали напряженным периодом привыкания. Обе стороны допускали немало ошибок. У Тани за это время появился преданный обожатель, молодой Джереми. Он по-настоящему был увлечен Таней, а еще больше – пантерой.