Ловушка в Волчьем замке - Сергей Пономаренко

– Охрана! – крикнул Тимош и проснулся.

Он лежал одетый на узкой и жесткой деревянной лежанке, отполированной множеством тел побывавших здесь до него арестантов. Помещение посередине было перегорожено решеткой. Тимош сел. Все тело ломило из-за неудобного, жесткого ложа, голова болела. В карманах было пусто. Ему стали вспоминаться недавние события, и он осознал, что теперь он никуда не улетит, застрянет здесь, и очень надолго.

– Есть кто-нибудь? – крикнул во весь голос Тимош. – Верните телефон – мне надо позвонить!

На самом деле он не представлял, кому и зачем будет звонить. Ему хотелось хоть кому-нибудь объяснить, что он здесь по ошибке.

Дверь открылась, и в камеру вошел полицейский, поигрывая дубинкой.

– Тише в «обезьяннике»! А то живо успокою! Сейчас поедешь в КПЗ, там и будешь предъявлять претензии и устраивать концерты!

И начались мытарства Тимоша. В КПЗ он провел трое изнурительных суток. После изматывающих допросов молодой следователь сообщил Тимошу, что он подозревается в организации и совершении убийств граждан Григория Вилкаса и Дмитрия Лукаша, статья 115 Уголовного кодекса Украины. Районный суд избрал ему меру пресечения в виде заключения под стражу с правом внесения залога. По причине его финансовой несостоятельности ему назначили государственного адвоката. Сумма залога для Тимоша была неподъемной, фантастической.

Из здания суда Тимоша отвезли в Лукьяновский СИЗО, где его снова тщательно обыскали и оформили: сняли отпечатки пальцев, сфотографировали, заполнили на него анкету. Процедура оформления была для Тимоша крайне унизительной, он ощущал себя вещью, а не человеком. Пока решали, в какую камеру его определить, его поместили в «каменный мешок», где пахло сыростью, никотином и блевотиной. Стены были влажные и холодные, к ним не прислонишься, и все это время Тимош вынужден был простоять, а когда становилось невмоготу, он садился на корточки посредине камеры. Он пребывал словно в полусне, заторможенном состоянии из-за бессонных ночей, проведенных в КПЗ, и до сих пор не верил в реальность происходящего. Время в замкнутом пространстве «каменного мешка», освещенного лишь тусклой лампочкой под толстым грязным полупрозрачным колпаком, имело свойство пытки.

«Зачем?! Зачем?! Зачем?!» – бесконечно задавал он себе один и тот же вопрос, вспоминая происшедшие события, вследствие которых он и попал сюда. Теперь Тимош не сомневался, что не надо было ему приезжать к Вилкасу в Волчий замок, соблазнившись его заманчивым предложением. Ведь он хотел стать художником и уже многое для этого сделал! Ради иллюзии богатства он бросил любимую девушку и любимое занятие! Он сам поставил на всем этом крест! После смерти Вилкаса надо было официально отказаться от наследства – возможно, это сняло бы с него подозрения и он смог бы покинуть Волчий замок, где после смерти вожака стали грызться между собой члены волчьей стаи. Ведь наивно было думать, что он может стать наследником Вилкаса, получить без боя его богатство! Чужие там не ходят!

Скрипнула, открываясь, железная дверь.

– Вакуленко, на выход! – Плотный контролер в униформе поигрывал резиновой дубинкой. – Лицом к стене, руки за спину! Пошел вперед! Не оборачиваться и не останавливаться!

Тимош понимал, что теперь он полностью зависим от чужой воли, бесправен. Что остался совсем один, что обстоятельства ополчились против него. У него было ощущение, будто на него накатывает гигантская волна цунами и только вопрос времени, когда она сметет его. Охранник и Тимош спустились в подземный переход, их путь освещали тусклые лампочки. Тимош уже был наслышан, что заключенных переводят из блока в блок только по подземным лабиринтам, чтобы у них не возникало мыслей о побеге. В подземелье чувствовалась нехватка воздуха, и Тимош непроизвольно замедлил шаг.

– Не останавливаться! – Контролер больно ткнул дубинкой ему в спину.

Они поднялись по каменным ступенькам к решетчатой железной двери.

– Добро пожаловать в «Катьку»! – хихикнув, сказал контролер.

– Что?! – Тимош непроизвольно обернулся и получил еще один болезненный тычок дубинкой.

– Не останавливаться! – И все же контролер соизволил пояснить: – Это самый старый корпус тюрьмы, построенный при царице Екатерине, потому он и прозван «Катькой»[43]. У нас все корпуса носят известные имена[44].

Дальше шли переходы с бесчисленным множеством решетчатых дверей, узкие каменными лестницы, ряды металлических дверей, выкрашенных в зеленый цвет, с глазками и засовами.

После того как Тимош получил ветхое постельное белье, видимо, такое же старое, как и этот корпус, его отвели на четвертый этаж в камеру-«тройку». Войдя, Тимош напрягся, застыл на пороге, не зная, как себя вести. Из фильмов ему помнилось, что обычно новичка ждет специальный ритуал – прописка, а то и драка, если чем-то не угодишь «старожилам». В камере находились двое, один лысый и толстый, другой с буйной шевелюрой, тощий, с длинными костлявыми руками. Обоим было под полтинник.

– Чего застыл? Милости просим в нашу хату! – весело проговорил тощий. Он держал в руках карты, как и его напарник. – Располагайся!

– На верхней шконке, – уточнил лысый и сделал ход.

Тимош огляделся: камера небольшая, от входной двери до нар под окном метра три. Около одной стены двое нар, одни над другими. У противоположной стены вделанный в пол столик шириной сантиметров тридцать, а длиной – восемьдесят. Около столика лавка. Между лавкой и нарами расстояние не больше полуметра. Возле входной двери, на той же стороне, что и столик, параша, отгороженная ДСП высотой меньше метра, с дверкой.

Сокамерники оказались людьми радушными и совсем не агрессивными. Тощий, который назвался Вованом, имел кличку Лапша. Он был вором-рецидивистом, карманником, и не первый раз делал ходку в зону. Он сказал, что попался на мелочевке и поэтому рассчитывал отделаться «трешкой». Лапшой Вован сам себя прозвал, по кличке главного героя американского гангстерского фильма «Однажды в Америке», и ему, человеку астенического сложения, это прозвище очень подходило. Лысый Макар уже шесть лет находился под следствием по серьезному резонансному делу, связанному с рейдерством – незаконным захватом крупного предприятия и убийством его директора. Макар был за рулем автомобиля, на котором директор совершал свою последнюю поездку, и, с его слов, даже не догадывался о трагической участи своего пассажира. Основные персонажи этого дела кинулись в бега, а Макар оказался «стрелочником». Тимош, в свою очередь, поведал о своих злоключениях, умолчав о древней короне.

– Твое дело – труба, – покачал головой Вован-Лапша. – Все доказательства против тебя, и ты сам во всем признался на камеру, написал бумагу. За двоих жмуриков как пить дать получишь пожизненное!

– Я следователю объяснял, что дал признательные показания под угрозой смерти. Ему это не понравилось, но я и на суде буду говорить, что невиновен!

– На твоем месте я бы попытался договориться со следаком до суда, а не талдычить о невиновности. Копачу[45] главное делягу[46] в суд спихнуть по-тихому, гладко. За твое чистосердечное признание он закрыл бы глаза на кое-что, и ты отделался бы меньшим сроком. На червонец не рассчитывай, а полторушка[47] – это реально.

– Но я же невиновен! – в сердцах вскричал Тимош.

– Думаешь, тут все виновные сидят? Тебе нужно искать пути, как до экзамена[48] избежать восьмерки[49]! Впрочем, тебе решать. Может, на пожизненном тебя будет тешить мысль о твоей невиновности?

Дверь в камеру открылась:

– Бобров, на выход! К адвокату!

Вован бодренько соскочил со шконки.

– Адвокат пришел, жратву принес – живем, братцы!

– Лапша, пошевеливайся! – прикрикнул на него контролер, не заходя в камеру, и Вован быстренько выскочил в коридор.

Лысый Макар, казалось, задремавший на нарах у окна, встал и подошел к Тимошу.

– Ты, когда базаришь, думай, с кем и о чем. А то… – Макар приложил ладони к ушам и, изображая локаторы, поводил ими по сторонам, – …что не нужно, станет известно твоему следаку! Тогда точно в восьмерку загремишь!

– Так я же с Лапшой говорил, а он вор. А им вроде с ментами договариваться западло.

– Голова на плечах для того, чтобы соображать, а язык – чтобы лишнего не болтать. Сейчас вернется Вован от «адвоката», принесет колбасу, другую хавку. Да где это видано, чтобы мусорской[50] адвокат за свои бабки хавку носил?! Теперь ты сечешь?

– Так он доносчик! – разозлился Тимош. – Вот сука!

– Запомни: пока следствие идет, будут подсылать «наседок». Никому не доверяй, не советуйся по поводу того, что следак знать не должен. И чужих советов не слушай! Тебе адвоката наняли за бабло?

– Денег нет на адвоката. Суд назначил государственного, но я его еще не видел.