От любви (СИ) - Брамс Асти

— Аслам лишил меня невинности, — произнесла я, с трудом наполняя легкие воздухом. — В ту ночь… Когда я еще не была его женой.

Как только он ушел, поцеловав меня в мокрую щеку, я долго боялась встать. Потом мне стало еще страшнее от того, что родители могут узнать. Кого тогда обвинят?! Ведь это я тайно впустила Аслама! Ведь это я позволила трогать себя и даже не крикнула, когда он творил свой страшный грех!

Я поспешила в ванную, где смыла с себя кровь и остатки мужского семени. Потом сменила постель, которую застирала руками, бездумно уничтожая последние улики. До самого утра мои глаза не сомкнулись. До самого утра я осознавала всю глубину своей ошибки.

Взглянув на Адама, которые, грозно буравил пространство, я негромко продолжила:

— Я решила, что это конец. Но на следующий день Аслам позвонил мне, как ни в чем не бывало, и дал понять, что вовсе не собирается отменять свадьбу. Хотя лучше бы отменил, чем тот позор, который мне пришлось пережить, — добавила я, прерывисто вздохнув. — Я даже не подумала подстраховаться. Предположить не могла, что свекровь станет проверять простынь, ведь мы… так давно были знакомы! Мы доверяли друг другу. Но на утро после брачной ночи, она попросила показать постельное белье с кровью… которой не было.

Фатима была так ласкова ко мне, так внимательна. Она улыбалась и отшучивалась, когда просила меня принести простынь, чтобы соблюсти старые обычаи. Думала, я тоже шучу, говоря, что крови нет.

— Свекровь устроила страшный скандал, вызвала родственников, вызвала моих родителей. Аслам молчал. Мать начала давить на него, и я до последнего надеялась, что он признается… что он защитит меня, ведь я была честна перед ним! — На глаза набежали слезы. Было очень тяжело вспоминать все это. Покачав головой, я мрачно сообщила: — Муж сделал вид, будто тоже удивлен. Затем он при всех сказал три раза: «Талак».

Я оказалась в западне.

Не было смысла что-то доказывать без поддержки Аслама — я бы только окончательно себя унизила. Единственным утешением сейчас мне служило то, что я не страдала о первом муже, когда покинула его дом. Я страдала из-за того, что стала отвергнута обществом, из-за того, что потеряла друзей и нам с родителями пришлось переехать, но точно не из-за него. Моя светлая влюбленность была опорочена и уничтожена в ту ночь, когда Аслам обесчестил меня. Когда отнесся ко мне не как к невесте, а как к легкомысленной девчонкой, с которой можно себе это позволить.

Молчание Адама, как ни странно, вселяло надежду. Пусть хоть одно словечко, но поселит сомнения в его душе.

51

Ты должен вспомнить, как долго я не принимала твоих ухаживаний! Как пряталась, упрямилась, убегала. Не потому что боялась тебя или ты чем-то меня отталкивал. Просто ты был мужчиной!

Ты должен вспомнить, как я испугалась, когда ты переступил черту и позволил себе то, что позволил Аслам. Все закончилось бы уже тогда. Я бы заставила себя забыть тебя, я была готова! Пока ты не пришел в мой дом, разом доказав, что вовсе не собирался играть со мной.

Никогда не прощу себе, что в тот момент оказалась настолько слаба… Что не смогла сказать ему: нет.

— Это все? — вдруг спросил муж хмурым тоном, не поднимая глаз.

— Все, — грустно ответила я, задержав дыхание от неприятного озноба в теле. — Все, что я хотела рассказать тебе. У меня нет доказательств — только мое слово и совесть. Но не подумай, я не пытаюсь умалить своей вины… Я прекрасно осознаю, как ужасно поступила, не сказав тебе ничего! Как подвела перед родными, когда уже было слишком поздно. Просто я… Я так запуталась, так боялась потерять тебя, — шепотом проговорила я, закусывая дрожащую губу. — Мне ужасно жаль, Адам!.. Я не хотела причинить тебе боль…

Он посмотрел на меня и черные глаза в одно мгновение отразили столько скрытых чувств. Глубоко спрятанных внутри его души — болезненных, непроходящих, ноющих. Но среди всего этого я так же разглядела, как прошибает Адама мое раскаяние. Как выжигает его гордость и обиду, ломает остатки ненависти.

— Мне есть, за что просить у тебя прощения. И я прошу, — произнесла я, более собранным голосом. — Но… мне так же есть за что простить тебя, Адам.

Муж тут же застыл и нахмурился. Возможно, подумал, что ослышался, если бы не мой уверенный взгляд.

Медленно откинувшись на спинку кресла, он с прохладой спросил:

— Вот как? Подскажешь за что?

Грудь неприятно сдавило, хотя я была готова к подобной реакции. Но неужели Адам даже ни разу не задумывался?

— Ты ведь не дал мне ни одного шанса, — подавлено ответила я, стараясь сохранять терпение. — Не просто вычеркнул меня из своей жизни, а уничтожил, без разбирательств поверив в мою распутность! Даже если бы ты не изменил решение, я имела право объясниться. Одно маленькое право и только с тобой.

Ему ведь специально все подали так, чтобы унизить меня как можно сильнее. Всем открыли правду под одним углом! Но Адам единственный, кто мог потребовать от меня всех объяснений, не поддаться на чужой сценарий. Однако он не сделал этого. И я ничего не могла поделать с обидой, застывшей внутри, даже если это выглядело абсурдом.

То, что муж не спешил комментировать мой ответ, наводило на мысль, что в его душе все же нашлось место для сомнений. Хотя на фоне всего это не имело большого значения, меня немного утешило.

— Теперь, когда все сказано, — нарушила я тишину первой, неизбежно приближаясь к цели разговора, — у нас осталось два пути. Простить друг друга или… — Хозяин кабинета вскинул строгий взгляд, но я твердо продолжила: — Или больше не держать, Адам. Я прощаю тебя. Но найдешь ли ты в себе силы простить меня? Тебе придется поверить мне и простить по-настоящему, иначе…

— Иначе что? — резко спросил он.

Внутренне подобравшись, я ровным тоном заключила:

— Иначе у нас нет будущего. — Не отрывая от меня взгляда в упор, муж поднялся с кресла. А я поспешила добавить: — Ты понимаешь это. В глубине души понимаешь! Я не хочу тебя мучать, Адам. И себя обманывать тоже, я… Я знаю про обещание, которое ты дал Аллаху, — сообщила неожиданно, ощущая, как тело начинает бить крупная дрожь. — Я освобождаю тебя от этого обещания — ты больше ничего мне не должен! Только будь честен с нами…

Выдержав паузу, Адам поджал губы и покачал головой.

— С чего ты взяла, что я мучаюсь? — недоуменно спросил он. — Дело не в обещании давно! Я ведь забрал тебя после всего, разве этого мало?!

— Но ты не простил…

— Да откуда тебе знать, что я чувствую?! — несдержанно выдал муж, сделав широкий шаг ко мне.

Внутренности неприятно стянуло. Напряженно глядя на него, я сглотнула плотный комок, подобравшийся к горлу.

— Хорошо… Тогда ответь: ты хоть раз думал обо мне, как о матери своего ребенка? — спросила я надломленным голосом и поняла, что Адам не ожидал этого вопроса. Я застала его врасплох, только и себе сделала больно. Даже не дала мужу ответить, настолько боялась, что ему просто будет нечего мне сказать. — Я не осуждаю тебя. Я знаю, что сама виновата в этом, но… не обманывай себя, прошу! Ты можешь сделать выбор. Можешь начать сначала, а не быть с тем, что тебе досталось!..

Его черные глаза осадили меня грозным блеском. Дыхание Адама стало шумным, челюсть напряглась. В этот момент я совершенно не представляла, каков будет исход. Все перемешалось и в голове, и в сердце. Я просто хотела, чтобы мы были счастливы! Даже если нам придется быть по отдельности…

— Я сделал выбор, когда привел тебя после больницы в этот дом, — отчеканил муж, непреклонно глядя на меня. — Вот он — шанс для нас двоих начать, блядь, все сначала! — Шагнув вплотную, Адам вдруг схватил мою руку и надавил пальцем на мой безымянный палец с обручальным кольцом. Затем стальным тоном объявил: — Никакого развода не будет. Тебе ясно? Это мое последнее слово.

52

Запредельное напряжение, повисшее в каждой молекуле вокруг нас, нарушил звонок, поступивший на телефон мужа. С недовольным видом вытащив гаджет из кармана, он отпустил мою руку и задержал взгляд на экране.