Гвардейские залпы - Владимир Фланкин

Глава девятая. Даешь Берлин!

Овладев Катовицами и Сосновцем, наши войска вышли к государственной границе Германии.

Столько людей мечтало дойти до нее!

Мечтали и мы, сидя на крышах курсантских казарм, когда фашистские бомбы сыпались на Москву. Мечтали в сырых землянках под Демьянском, на Дону и Волге.

Боевые машины с ходу преодолели мостик через узенькую речку и вот уже она, эта земля, под ногами!

Началась отчаянная пальба. С радостно сияющими лицами стреляли все. Резко затормозив машину, Царев выхватил висевший над головой карабин и выскочил из кабины... Отстрелявшись, Иван Комаров вместе с солдатами принялся задавать трепака.

- Все!.. Бобик сдох! - он устало обмахнул лицо и снова встрепенулся: - Иди сюда. Давай я тебя обниму.

- Пошел ты!.. - я с готовностью пододвинулся к другу.

Потом с крыши дома я долго рассматривал лежавшую впереди местность. Далеко впереди синел туман. Там был Одер.

Теперь уже Германия была впереди и справа, и слева, и наконец-то сзади!

Все переменилось! Если в первые годы войны захватчики, наступая, старательно заботились о своем здоровье, вовремя ели, пили, спали, развлекались, фотографировались, собирали сувениры, а мы отбивались в непосильных боях, то теперь все стало наоборот.

Загнанные, измотанные враги днем и ночью метались в поисках спасения. Наша же пехота, хорошо соснув, ночью и продвинувшись до полудня на значительное расстояние, устроила себе обеденный перерыв.

- Эй, слезай! - Васильев подошел незаметно и смотрел на меня снизу.

Я спрыгнул с крыши. Нога становилась все крепче, и я стал про нее забывать.

- Приказ прорабатывал? "Огнем и колесами прокладывать путь пехоте!"

Я выжидательно смотрел на командира дивизиона.

- Вот в этой деревеньке, Кирхенау, что ли, Богаченко доносит: тьма фашистов переправляется. - Васильев помолчал. Ему явно не хотелось расставаться с батареей. - Бери несколько автомашин со снарядами и действуй! А мы с Комаровым к другой переправе пойдем.

По мягкой снежной лесной дороге, включив у машин все три ведущих моста, батарея пробивалась к Одеру. Сзади с тяжелым ревом шли грузовики со снарядами. На опушке леса я остановил батарею и, взяв с собой Гребенникова, пошел с ним вперед по заснеженному полю к Одеру.

Утренние изморозь и туман сошли. Пройдя с полкилометра, мы увидели перед собой отчетливо выделяющуюся среди снежной равнины черную, еще незамерзшую извилистую ленту Одера, и эту деревеньку Кирхенау, и деревянный мост через реку, и великое множество скопившейся перед переправой вражеской техники. Мост был слишком узок для такого скопления войск.

Я осмотрелся по сторонам.

Мы находились на невысоком длинном гребне. Отсюда начинался уклон к реке и к деревне Кирхенау, до которой по карте было 2200 метров. Решение напрашивалось само собой: вывести батарею прямо на гребень и с него стрелять. И ничего, что позиция будет открытой. Враги растеряны, озабочены только одним - как бы поскорее переправиться на ту сторону, не попасть в плен. И когда на них обрушится залп, то тем, кто останется в живых, будет не до нас. Расчет был рискованный, но обещал большой эффект. Установки сразу же после залпа отойдут к лесу перезаряжаться. Увидев, что на гребне уже никого нет, противник вновь начнет переправу, а мы снова ударим, И так четыре раза. Это будет неплохим возмездием за Коротояк, где ушли на дно четыре боевые машины.

- Коротояк помнишь?

Гребенников, жадно смотревший на цель, только кивнул. Еще бы ему не помнить!

- Теперь мы им вспомним! Веди сюда батарею!

- Так прямо встанем?

- Да!..

Переваливаясь по снегу, Гребенников побежал. Хорошо иметь дело с опытными командирами орудий. Они, выбежав вперед, вытянутыми руками показали своим водителям направление стрельбы, и установки, выдвигавшиеся на огневую колонной, на ходу перестроились в линию, вздымая направляющие...

- Наводить в мост через Одер!.. Прицел! Побежали в стороны расчеты.

- Батарея, огонь!..

Снаряды понеслись в самую гущу переправлявшихся войск. Один столб разрыва... другой, третий... Дым! Огонь!

Горела деревня, черные столбы вздымались к небесам над танками, самоходками. Падали и бежали гитлеровские солдаты. Я стоял впереди батареи, наблюдая за разрывами залпа. Раздавшееся сзади "Ура!" заставило меня резко обернуться. Боевые машины, которые должны были уже быть возле леса на перезарядке, стояли по-прежнему на огневой позиции. Расчеты, взобравшись на фермы и направляющие, с восторгом смотрели на разгром, произведенный их "катюшами".

Но стоять установкам так, в открытую, было слишком опасно. Среди отступающих могли найтись танкисты и самоходчики, не потерявшие присутствие духа. За какие-то секунды они расстреляют батарею прямой наводкой.

- Назад! - я бросился к орудиям.

Развернувшись вправо и влево, боевые машины понеслись к лесу.

Снова команда: "Огонь!" - и снова водители машин не торопятся, а солдаты, повиснув на установках, не отрывают глаз от переправы.

Последние два залпа, чтобы добить остатки гитлеровцев.

Догоняя ушедшие грузовики, боевые машины пошли обратно.

У выезда из леса, на шоссе, к батарее подбежал начхим полка Сауков.

- Быстрее! Место сосредоточения всех батарей вот здесь, на берегу Одера! он указал точку на карте.

Я всмотрелся. Почти рядом с Кирхенау. Всего километра два севернее.

Батарея двинулась в сторону все разраставшейся канонады, к небу поднималось багровое зарево. Боевые машины обходили войска, двигавшиеся к Одеру. То тут, то там по обеим сторонам дороги развертывались артиллерийские батареи. Едва встав на позиции, они уже начинали слать на запад снаряд за снарядом.

За редким, невысоким лесом начался открытый берег. И почти у самой его кромки расположились три наших батареи. Позади, метрах в ста, стояла машина командира полка, возле которой суетились связисты, прокладывая кабель. В руках у Кузьменко была ракетница, которую я сначала принял за пистолет. Рядом с ним на снегу лежало еще несколько ракетниц.

Навстречу батарее торопился Бурундуков.

- Давай туда! - он показал в сторону стоявших батарей. - Весь полк строится в один ряд...

- Как обстановка, товарищ гвардии капитан?

- Где-то неподалеку несколько батальонов форсировали Одер. Продвинулись километра на два. Фашисты контратакуют! Слышишь?

За рекой шел ожесточенный бой. Доносился яростный стрекот очередей. Частые глухие разрывы мин и снарядов.

- Давай быстрее ставь батарею! - Бурундуков опасливо покосился в сторону Кузьменко.

Царев уже стронул машину с места, но Бурундуков сделал знак задержаться.

- Данные я за вас подготовил, - сказал он, явно недовольный, что ему пришлось заниматься работой за командиров батарей. - Огонь открывать по ракетам, которые будет выпускать командир полка. Наша - зеленая. Запомни!..