Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

– Мне кажется, что наших монахов смело можно отнести к последнему разряду, – сказал Ричард. – Но перейдем, однако, к делу. Что тебе от меня нужно, мой достойный лекарь?

– Великий государь, – торжественно начал лекарь, низко кланяясь по восточному обычаю, – позвольте вашему слуге поговорить с вами по душам. Я хочу вам напомнить, что мне удалось спасти Ваше Величество от когтей грозной смерти. Конечно, своим спасением вы обязаны не мне, а той благодетельной силе, которой природа наградила меня в избытке. За дарованную вам жизнь я…

– Да, я понимаю, – сказал король, – ты хочешь, чтобы я за мою жизнь вернул жизнь другому.

– В этом-то и состоит моя просьба, государь, – смиренно проговорил хаким. – Я прошу Ваше Величество даровать жизнь доброму рыцарю, осужденному на смертную казнь.

Ричард расхаживал скорыми шагами по своей маленькой спальне и размышлял:

«Милосердный Бог! Я сразу догадался, с какой просьбой он пришел ко мне в шатер. Все требуют, чтобы я помиловал человека, справедливо приговоренного мною к смерти, и я, по повелению которого были казнены тысячи людей, до сих пор не приказал отрубить ему голову, ведь этот негодяй посрамил честь родины, мою славу и даже честь моей жены. Клянусь святым Георгием, я ничего не понимаю! Право, это напоминает мне одну старую сказку о молодом рыцаре, желавшем проникнуть в заколдованный замок: только он подойдет к воротам, как навстречу ему выступают чудища и он снова уходит назад. Так и сегодня: лишь только один человек исчезал, на его место сейчас же являлся другой. Сегодня меня преследовали жена, родственница, пустынник и, наконец, этот лекарь. Они пристают ко мне, словно стая слетевшихся ворон, и я один должен сражаться с ними. Это забавно! Ха, ха, ха!»

Ричард хохотал от всего сердца и долго еще не мог успокоиться.

Хаким смотрел на короля с изумлением и легким презрением, так как по восточным понятиям смех унизителен для мужчины и приличествует только женщинам и детям. Когда наконец государь успокоился, лекарь снова заговорил с ним:

– Смертный приговор не произносится смеющимися устами, государь! Могу я надеяться, что твой жестокий приказ будет отменен?

– Требуй от меня другого! – отвечал Ричард. – Ну, попроси, чтобы я вернул свободу тысяче пленников, пусть они возвратятся к своим шатрам и семействам. Хочешь, я напишу сейчас приказ об этом? Жизнь же этого человека тебе не нужна, и он будет казнен.

– Всем нам суждено когда-нибудь умереть, государь, – ответил хаким, поднося в знак почтения руку к чалме, – но только наш всемогущий Создатель учит нас прощать грехи и не наказывать за них так жестоко.

– Объясни мне сначала, какая будет тебе польза от того, погибнет он или нет? Зачем ты заступаешься за него? Правосудие требует, чтобы я предал его казни.

– Вы должны, государь, не только уметь карать, но и миловать. Вы не праведный суд совершаете теперь, а только тешите свою волю. Вы спрашиваете, что мне за дело до этого рыцаря, так я вам отвечу: если он будет спасен, то и жизни многих людей продлятся на долгие годы.

– Объясни мне это, пожалуйста, и не воображай, чтобы я поверил твоим сказкам, я ведь не слепой, слава Богу, и сейчас же разберусь, где кончается обман и начинается правда.

– Я и не буду вас обманывать, государь! Тот напиток, целебную силу которого вы испытали на себе, Ваше Величество, – это таинственный талисман, изготовленный при определенном положении небесных светил, его благодатная сила зависит от их движения. Мое врачевание ограничивается лишь внимательным наблюдением за планетами и умением вовремя, в благоприятный час, дать лекарство.

– Я и не отрицаю бесценных качеств твоего лекарства, – ответил король, – оно, кроме того, помещается в кармане, что удобно для лекарей, так как им не надо держать верблюдов для перевозки своих лечебных припасов. Я только не понимаю, отчего другие лекари не пользуются твоим прекрасным средством?

– Знайте, государь, – с непоколебимой важностью отвечал хаким, – не всякому дарована свыше благодать для составления подобных талисманов. Для того чтобы лечить этим средством, нужны строгое покаяние, пост, молитва и тяжелые труды для врачующего. Если человек по своей слабости не выдержит и предастся чувственным удовольствиям или не исцелит двенадцати человек в месяц, то чудодейственная сила этого талисмана исчезнет бесследно. Он подвергнет себя в этом случае неизмеримым бедствиям, он сам и последний больной непременно в тот же год сойдут в могилу. Итак, мне не хватает еще одного человека для пополнения моего числа до положенного предела.

– Обойди весь мой лагерь, хаким, ты встретишь там массу больных, однако смотри, не излечивай их всех, так как нашим лекарям нечего будет тогда делать. Но я все-таки не понимаю, почему тебе нужно освободить моего шотландца?

– Государь, когда вы мне объясните, почему стакан холодной воды исцелил вас от недуга, на который не действовали самые дорогие лекарства, то тогда вы поймете, почему мне нужно спасти двенадцатого человека. Довольно расспросов, Ваше Величество, я вас предупредил, что если рыцарь не будет прощен, то вы и я в скором времени погибнем.

– Слушай, хаким, я не буду спорить с тобой, что движение планет по небесному своду имеет влияние на лекарство, но ведь ты угрожаешь мне опасностью для жизни, – мне, Ричарду Плантагенету, а я ведь не старая пустомеля, которая возвращается, если заяц перебежал дорогу или если слишком громко чихнула кошка!

– Вы вольны не верить мне, государь, но я добавлю со своей стороны только одно: неужели вы скорее согласитесь, чтобы талисман утратил свою чудодейственную силу, чем даруете помилование несчастному преступнику? Государь, вы можете приказать отрубить головы тысяче преступников, но ни одного больного вы не сумеете исцелить. Зачем же своим упрямством вы хотите лишить человечество благодеяния, заключенного в моем талисмане? Вы прикажете отрубить голову, а никого не излечите от зубной боли.

– Ты слишком дерзок, мой друг! – вдруг снова рассердился Ричард. – Мы взяли тебя в лекари, а не в наши советники и духовники.

– Да, только такой награды я и ждал от могущественного повелителя Англии, – сказал хаким, из смиренного и почтительного делаясь грозным. – Так знай же, государь, что всюду, куда только я ни попаду, я расскажу, как ты вознаграждаешь людей за благодеяния.

– Гнусный мусульманин, ты еще осмеливаешься угрожать мне! – воскликнул с яростью Ричард. – Тебе, верно, жизнь надоела?

– Ну, что же, убей! По крайней мере, твои дела лучше охарактеризуют тебя, чем мои слова.

Ричард в волнении ходил по комнате, низко опустив свою гордую голову.