Песня для Корби - "Румит Кин"

– Типа как шизофреник? – уточнил Комар. – В клуб пришла одна личность, а вышла другая, и память как отрезало.

Корби посмотрел на Ару.

– Слушай, это ведь ответ на твой вопрос. Если Комар прав, то вот как Андрей мог ничего не знать о роке?

– У него здесь были друзья? – спросил Ник.

Главный помотал головой.

– Странные люди с трудом заводят друзей.

– А рисунки людей из города за окнами? – спросил Корби. – Это ведь не музыканты. Они с кого-то списаны?

Главный пожал плечами.

– Не знаю. Все может быть. Я у него над душой не стоял. Он, кажется, не любил, когда на него смотрят. К тому же, когда рисуют баллончиком в узком коридоре, там без респиратора стошнит.

– Ему никто из клуба не позировал? – уточнил Ник. – На стенах нет портретов кого-нибудь из местных?

– Нет. Ни одного. Я бы знал.

У Комара зазвонил мобильный телефон.

– У меня где-то лежит договор, по которому клуб оплатил его работу художника, – сказал Главный. – Могу поискать.

– Э-э-э, – протянул в трубку Комар, – ладно, заходите.

– Нет, спасибо, – ответил Главному Ник. – Это уже не нужно.

Тот спустил ноги со стола.

– А кто убил Андрея?

– Мы не знаем, – сказал Корби. – Мы только видели, как его столкнули с крыши.

Главный поморщился.

– Ну ладно, – недовольно согласился Комар. – Мы подойдем, раз не пускают. – Он сбросил вызов и выругался. – Вот черт!

– Кто это? – спросил Корби.

– Аня. Притащила своего бойфренда, у него вопросы насчет бинокля.

– А откуда они узнали, что я здесь?

– Ну-у, так получилось. Мы говорили по телефону после того, как ты позвонил. Я сказал ей, что ты здесь.

– Пойдем, – решил Корби. – Я хочу извиниться перед ее парнем.

– Кто такая Аня? – поинтересовался Ара.

– Я с ней дружил четыре года назад, как и с Комаром.

– Я бы на твоем месте прятался, – сказал Комар. – Вдруг ее бойфренд решит начистить тебе хлебальник?

– Тогда мы пойдем все вместе, – предложил Ник.

Корби повернулся к Главному.

– Спасибо, ты нам очень помог.

– Жалко парня, – ответил Главный. – Если будут вопросы, приходите еще.

Они двинулись обратно к входу. Главный отстал от них и свернул в репетиционный зал. Коридор упирался в поворот с нарисованным на нем несимметричным лицом Сида Вишеса. Как и при жизни, он казался спящим наяву, полумертвым, черные волосы пиками втыкались в потолок.

– Значит, убийцы Андрея не связаны с клубом, – подвел Корби. – Но они связаны лично с Андреем. Андрей их знал.

– Как минимум, видел и запомнил. – Ник повернулся к Корби. – Ты знал, где он живет? Только честно.

– Нет. Откуда?

– Совпадение? – предположил Ара.

Корби нахмурился.

– Нет. Нас сюда привели. Я просто еще не понимаю, кто и как.

Ник посмотрел на Комара. Тот нервно шарахнулся от его взгляда.

– Опять вы за свое?

– Ты здесь полгода? – уточнил Корби.

– Ну да. До этого было местечко поближе к нашему району, но меня оттуда выперли – типа навсегда. Ну и потом, мне здесь нравилось.

– И ты ни разу не встречал Андрея?

– Я же не брал уроки музыки. Просто арендовал гитару. Может, видел его пару разу в коридорах. Не помню. – Комар втянул голову в плечи.

Они подошли к выходу. Охранник проследил за Корби взглядом.

– Новый Джими Хендрикс, – буркнул он. Корби не понравилось его замечание. Он помнил, что Хендрикс захлебнулся в своей блевотине после отравления снотворным. Его лицо должно было быть где-то здесь, среди других, нарисованных Андреем.

– Тут еще двое пришли, – обратился к нему Комар. – Они не так круто играют, но мы хотим с ними попробовать.

– Увижу в общем зале – больше сюда не войдете.

– Не увидите, – ехидно заверил Комар. Они поднялись вверх по ступеням и вышли из клуба. Аня и ее спутник ждали у щитов с афишами, там же, где в прошлый раз остановились Корби и его друзья. У обоих на шее висели связанные шнурками роликовые коньки. Сердце у Корби екнуло: рядом с Аней стоял высокий жилистый парень – стрижка ежиком, темные очки, белая майка с черной надписью на груди: «5Dman: Downshifter, Drugdealer, Driver, Diver, Digger». Корби узнал его, несмотря на новую одежду. Это был Однокрылый Ангел.

Аня достала кошелек.

– Твои полкосаря, – она протянула Комару деньги.

– Она ставила на то, что ты не придешь, – объяснил Алекс, – а он на то, что придешь.

«Значит, он звонил Ане, чтобы сказать, что она должна ему пятьсот рублей, – пронеслось в голове у Корби, – но откуда здесь Алекс?»

– Очень надо было это говорить? – ощерился Комар. Никто не обратил на его слова внимания. Корби смотрел на Ангела.

– Не думал, что еще тебя увижу. Как ты меня нашел?

Алекс переглянулся с Аней.

– Я ее парень.

Корби вглядывался в его лицо с резко очерченными скулами, в смутный блеск глаз за стеклами темных очков. Эта встреча казалась невероятной, но она произошла.

– Вы что, знакомы? – опешил Комар. Корби оглянулся на него и на своих друзей. «Мы стоим здесь, посреди места, которое разрисовал Андрей, – подумал он, – шестеро подростков, связанных узами, крепче которых нет. Дружба. Кровное братство. Долг жизни и чести. Любовь». Корби не знал, хорошо это или плохо, не знал, какая сила их сюда стянула, но чувствовал в появлении Однокрылого Ангела что-то страшное. Еще минуту назад он имел роскошь считать часть происшедшего случайностью. Теперь эту роскошь у него отняли.

– Это он мне помог на крыше небоскреба, – сказал Корби. Комар глупо приоткрыл рот. Ара весь подался вперед. Ник остался стоять на месте. В его глазах Корби увидел свои мысли.

– Это мои друзья, – представил Корби, – Ара и Ник.

– Алекс. Значит, те парни вас не поймали?

– Это с твоего телефона вчера звонил Корби? – спросил Ара. – Ты потом сказал, что Корби погиб.

– Я ошибся. Сверху его посадка выглядела очень плохо.

– Ты спас мне жизнь, – сказал Корби, – а я ответил тебе тем, что сломал твою вещь. Я твой большой должник.

Он протянул Однокрылтому Ангелу руку. Тот пожал ее.

– Ты сам спас свою жизнь. Я всего лишь дал тебе парашют.

Их разговор был прерван женским криком.

– Убирайся! Убирайся вместе со своим ребенком! Убирайся от моего дома!

Они обернулись. В просвете между щитами афиш Корби увидел большую черную машину, и его сердце екнуло второй раз за последние пять минут. Это был «хаммер» Токомина. Он припарковался у забора, разделяющего двор равные части. Двери автомобиля были открыты, сам отец Андрея стоял перед решеткой и ругался с Маргаритой, которая была с другой стороны.

– Умер наш сын, а ты даже не хочешь впустить меня в дом?

– А ты, наверное, думаешь, что это нас так сближает?

– Это и мой дом! Ты здесь жила на мои деньги. Он рос на мои деньги. И я имею большее, чем ты, право на вещи моего сына!

Мать Андрея шарахнулась от решетки, потом издевательски рассмеялась.

– Каким ты был, таким и остался. Никогда не думаешь о других. Тебе было плевать на своего сына, пока он не спалил тебе половину лица.

– Ты ничего об этом не знаешь! Он спас мне жизнь!

– А теперь тебе плевать на свою дочь! Тебе плевать, что она сейчас все это видит!

Корби проследил за направлением ее взгляда, шагнул ближе к просвету между плакатными стендами и увидел, что у открытой двери «хаммера», держась за нее одной ручкой, а другой комкая край своей блузки, стоит маленькая девочка. Вьющиеся светло-русые волосы, перехваченные на висках серебристо-зелеными заколками, лицо усталое и грустное.

– Или ты привез ее специально? Чтобы я мучилась от того, что у тебя все еще есть ребенок? – Крик Маргариты перешел в рыдания. Корби почувствовал, как Ара схватил его за плечо.

– Пойдем, – прошептал тот, – пойдем обратно в клуб.