Железный Сокол Гардарики - Владимир Свержин

– О, Генрих! – услышав знакомое имя, еще шире заулыбался корчмарь. – Его друзья – мои друзья. Чего пожелаете?

– Для начала обед и комнату с двумя кроватями, причем хорошо бы без клопов…

– Да-да, – подключился Лис. – И шоб обязательно джакузи, шампанское в холодильнике и вид из окна на Средиземное море. Это, знаете ли, успокаивает.

– Конечно-конечно, – абсолютно не смутившись, закивал радушный хозяин. – Только с морем придется немного обождать, но я все устрою.

– Отпад! – восхитился Лис. – Пять звезд на ворота.

– Как изволите, – невозмутимо кивнул Мунк и, сделав знак служанке накормить гостей, буквально растаял в воздухе.

Официантка оказалась на редкость расторопна, а предложенные блюда как на подбор вкусны и свежи. Мы с удовольствием уплетали за обе щеки жаркое из дикого гуся, когда до нашего слуха донесся разговор из-за соседнего стола. Двое, по виду – состоятельные купцы, говорили на одном из диалектов голландского, абсолютно не таясь. Их земляков поблизости не водилось, но система «Мастерлинг» услужливо переводила фразу за фразой.

– С торговлей у нас сейчас плохо, – рассказывал первый. – Король Филипп схватил всех за горло и готов вытащить последний гроттен[38] даже из зубов мертвеца.

– Да что ему в Мадриде, – поддакивал второй. – Ему ж только деньги наши нужны, а подохнем мы или живы будем – на это наплевать.

– Верно говоришь, – продолжал первый. – Золота ему сейчас много нужно, он к войне готовится. Я только-только из империи, там неспокойно. Германские князья друг на друга ножи точат, во Франции так и вовсе брат на брата пошел. Не поделили, вишь, на каком языке Библию читать. – Он поднес к губам кружку с пивом. – Впрочем, мне с этого только навар. В Париже сейчас становится опасно. Ломбардские купцы закрывают лавки и продают свой товар по таким низким ценам, что просто о-ла-ла.

– Ну ты и хват, – уважительно покачал головой собеседник.

– Теперь вот собираюсь открыть торговлю в Швеции, там спокойнее. А поскольку шведские короли на троне без году неделя, даже корону им всего несколько лет назад в Антверпене заказывали, они, верное дело, захотят придать себе блеска. Все выскочки любят золото и драгоценные каменья. И тут мне есть что им предложить. – Он прищелкнул пальцами.

– Ты собираешься ехать прямо ко двору короля Эрика? – встревожился второй торговец.

– Ну не к папаше же его на тот свет! – Негоциант заржал, радуясь собственной шутке.

– Не советую. – Его собеседник отрицательно покачал головой. – Эрик – мужлан. Недаром же ему отказали все принцессы, к которым он сватался. А к кому он только не сватался – и к Елизавете Английской, и к Марии Шотландской, и к Кристиане Гессенской, и к Ренате Лотарингской… Так и женился, чурбан стоеросовый, на солдатской дочке.

– Да ну? – протянул обескураженный прожектер.

– И это еще что, – продолжал второй. – У Эрика с головой, рассказывают, большие нелады. Он, если вдруг рассердится на кого, – казнит и имени не спросит. Нрав у него волчий.

– Вот незадача, – вздохнул специалист по драгоценностям. – Что ж делать-то?

– Могу посоветовать по старой дружбе. У Эрика при дворе гостей мослами кормят, а вот у братца его, Юхана, – дело иное. Да и все красивое герцог, как дитя малое, любит.

– А ведь точно, – хлопнул себя по лбу фрисландец. – Неровен час Юхан и королем стать может, и жена его – польская королевишна. Значит, до драгоценностей падкая. У меня на такой случай как раз диадема имеется – не только принцессе, а и самой московской царице носить не зазорно. Предложу я эту вещь Ягеллонке…

– Предложи, предложи, – усмехнулся знаток местных нравов. – Да только получишь ты от нее не больше, чем с ветра сдачи. Если хочешь, чтобы дело состоялось, иди прямо к прекрасной Гуниле, она у Юхана в самом сердце лежит, а жена – так. Одно слово, что жена. Сидит одна в старом герцогском замке – морем любуется. Денег у нее, как у церковной мыши…

Слова благодарности еще звучали, однако нам было уже не до того. В корчму, вызвав прилив энтузиазма у окружающих, вошла группа странно одетых личностей с музыкальными инструментами в руках. Местные виртуозы на ходу подстраивали инструменты. Впереди всех шагал хозяин «Трех голубей» с пузатым бочонком, рядом с ним семенил поваренок с ведерком колотого льда. Остановившись рядом с нами, Гюнтер Мунк вновь одарил дорогостоящих клиентов бонусной улыбкой и объявил:

– Вино из Шампани и холодильник! Все как вы просили. Желаете лить вино в лед или в кубки?

– Хорошо еще, что я не просил кофе в постель, – пробормотал обалдевший Лис.

Но это был не последний удар.

– Скажи-ка, любезнейший, – давясь от смеха, поинтересовался я, – а музыкантов – это тоже мы заказывали?

– Конечно, – не моргнув глазом подтвердил Гюнтер. – Маэстро Джакози – личный концертмейстер его светлости герцога Курляндского.

– Н-ну… – выдавил Лис, разводя руками и беспомощно глядя на меня.

– Не извольте беспокоиться, – обнадежил его корчмарь, – я обо всем уже договорился. Капитан Роде завтра поутру пришлет человека, дабы препроводить вас на корабль, следующий для увеселительного путешествия в Средиземное море.

Это был нокаут! Окончательный и бесповоротный. Никогда еще Сергей не был сокрушен столь быстро и эффектно. Он молча хлопал глазами, ловил ртом воздух и делал какие-то странные движения руками, как будто пытался куда-то уплыть.

– Хотите ознакомиться со счетом? – по-своему оценивая произведенный эффект, осведомился любезный хозяин и жестом фокусника выдернул из рукава свиток.

Появление финансового документа подействовало на моего напарника подобно нашатырному спирту. Он взял себя в руки и в этой позе начал изучать расходные статьи.

– Звезды – это они, что ли? – поднимая глаза на аккомпаниаторов великого Джакози, обреченно уточнил Лис. – Сколько там? Гуртом один талер? А, ладно, хрен с ним. Сгорел сарай, гори и хата!

Я украдкой глянул в графу «итого»… Пожалуй, начни мы с порога разносить корчму в духе голливудских вестернов, компенсация ущерба, включая моральный, составила бы меньшую сумму.

– Ефимками возьмешь? – смирившись с необходимостью платить, буркнул Сергей.

– Я с радостью их вам обменяю, – широко улыбнувшись, обнадежил Мунк. – Прошу вас, следуйте за мной.

Хозяйская комната была ярко освещена. Лис, на всякий случай включивший закрытую связь, отчаянно торговался.

– Але, начальник. Я так гляжу, курс у тебя верный. От победы – к победе. Обмани прохожего, на себя похожего. Ты ж, голуба, на моем горе себе на поминки собираешь!

– Такой, как вы изволите говорить, курс здесь нынче у всякого менялы, – не моргнув глазом сообщил ловкач. – Если желаете, я всего за талер отведу вас к любому из них.

Похоже, эта идея моего напарника не вдохновила.

– На кой хрен мне другие?! Мне Штаден на привале, бывало, рассказывал: «Есть у меня в „Трех голубях“ корешок заветный – большой души козырек. Он за друга пузо на портянки пошматует…» Кстати, Гена, как я его зову, скоро будет здесь. А ты…

Упоминание о старом приятеле оказало на кабатчика магическое воздействие. Вероятно, он не совсем понял, почему его именуют корешком, да и с козырьком не все было ясно, но к кучке талеров, лежащих на грубом сукне, прибавилась еще пара монет.

– Да ты не жмись, не жмись! – перехватывая инициативу, продолжил атаку Лис. – Чего руки трясутся? Замерз, что ли? Раскинь мозгами из стороны в сторону, может, согреешься! Не сегодня-завтра русские придут – твои монеты на сбрую приклепывать будут, а ефимки самыми рулевыми монетами станут.

Гюнтер со вздохом прибавил еще пару монет и начал не спеша двигать по одному талеру в сторону Лиса, плотно прижимая их к сукну.

– Але! – возмутился Сергей, перехватывая руку. – Ты меня за лоха-то не держи. Я тебе не аристократ какой-нибудь.

Я невольно оскорбился, но в словах друга был резон. Мошеннический трюк, которым сейчас пользовался Мунк, был старым фокусом. Если по сукну таким образом перемещать золотые монеты, то часть драгоценного металла от такой интенсивной шлифовки остается на сукне. Впоследствии дерюжка сжигается, даря хитрому хозяину золотые крупинки. За годы странствий мне доводилось видеть монеты, протертые едва ли не до дыр.

Лис хотел еще что-то добавить, но в эту минуту дверь резко, точно от удара, распахнулась. На пороге стояли трое в длинных коричневых сутанах. Лица их были суровы, в глазах светился огонь, не предвещавший ничего хорошего.

– Вы Гюнтер Мунк? – с угрозой в голосе спросил один из них.

– Он самый, – бледнея, но по-прежнему радушно глядя на посетителей, подтвердил корчмарь.

– Мы разыскиваем ведьму, именуемую Раганой. О вас было показано, что если кто и знает в Феллине, где ее искать, то это вы.

Старший ткнул пальцем в грудь трактирщика.

– Да что вы, я ни сном ни духом не ведаю, – запричитал тот.