Прорвёмся! - Ice Walker
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выстрел. Одна коза подпрыгнула и, засучив ногами, ткнулась в снег. Вторая, выбив копытами снежную пыль и мелькнув светлой задницей, скрылась в подлеске. Господи, спасибо!
Вы помните, как бегал отважный капитан Джек Воробей? Так вот, я бежал не так красиво и сказочно, но с такой же экспрессией. Высоко задирая ноги над снегом, придерживая одной рукой бьющий по ляжке приклад, другой хватаясь то за сползающую шапку, то за очки. И на каждый шаг из горла вырывалось радостное «Ух!», «Эх!» или «Ага!». Ура, у нас наступило изобилие, иииийййййхааааааа!!! Бульончик, солененький, с толстым желтоватым слоем жира, с неповторимым ароматом дичины! Эти, как их там, стейки, жареные на сковородке. Мммм, желудок аж завывал, когда я бухнулся на колени перед убитым зверем, не обращая внимание на снег, набившийся в сапоги. Крупная коза, с лоснящейся рыжей шкурой, почти не была в крови. Пуля пробила сердце, кровь явно пошла в грудную полость. Козочка, кормилица ты наша, и чего это я в тебя такой влюбленный? Дай я тебя поцелую! Я ласково провел рукой по теплой шкуре, скинув снег, и ухватив за ногу, поволок тушу к свинарнику.
У дверей меня уже ждал Боб, весь такой помятый со сна, но тактический до невозможности, с автоматом и рожей такой грозной и счастливой, что дальше некуда. Видимо, услышав выстрел побежал посмотреть, что происходит, и увидел меня с трофеем.
— Доброе утро, салага, — хрипло сказал я сквозь облачко вырывающегося изо рта пара. — Угадай с первого раза, кто у нас сегодня дежурит на камбузе?
— Я конечно, — без раздумий ответил друг. — Тебе ж мясо нельзя доверять, у тебя ж руки из жопы, а я жрать хочу.
— Ну и ладно, ну и славно, я ж не претендую, — тут же сдался я и заканючил. — А давай сперва печеночки замутим? Прям на жиру? Десять минут и готово! А, Борян? Ну давай, а?
Кажется, я даже приплясывал. Боб хмыкнул, забрал у меня винтовку и открыл дверь шире — заходи, мол. И заноси.
***
Ещё сутки пролетели в обустройстве на новом месте жительства. Пока Боб лечился и очухивался, я, чтобы не предаваться мрачным мыслям, занял себя хозяйственной деятельностью. Большую часть следующего дня я пилил ножовкой не слишком толстые, чтобы ещё и тратить время на колку, дрова. Точнее, сперва пилил растущие рядом сосёнки, потом срубал ветки и пилил на короткие бревна. Натаскал их в свинарник, попутно изматерился до невозможности на тугую пружину дверей, стоящий в проходе УАЗик, на мешающийся за спиной СВД, и особенного на гребанного микроба, из-за которого я тут весь так, мать его через три дуги в дышло, изгаляюсь. Потом в свинарнике пилил бревна на короткие, чтобы влезали в буржуйку, полешки. Сосна, конечно, горит не так жарко, как берёза, но где ж я сейчас найду сухую берёзу? А сырую пилить и жечь так ну ее нафиг, дураков нема. Дыма много, понту мало.
В общем, за день я круто умаялся, порвал перчатки и прищемил дверью палец. А Боб, красавчик, и пожарил печеночку, и сварил жирную солененькую шурпу с неизменными галушками и теперь мирно дрых на топчане. Само собой, уже пожрав.
Кстати, кашлять он стал явно меньше. Точнее, гораздо лучше, если так вообще можно говорить о кашле. По крайней мере уже откашливался, и отплевывался в ведро, поставленное за топчаном. Ну дай бог, оклемается дружище, и тогда скоро двинемся дальше. А то не ровен час погода сменится, и повалит снег. Тогда все по-любому всерьез осложнится и затянется.
Зайдя в бытовку со свежего воздуха, обратил внимание на запах. Нет, даже не так. На ЗАПАХ. В бытовке реально воняло. Не то казармой, не то болезнью, не то и тем и этим вместе. Ну и оттаявшим свиным навозом тоже. Свиной запах, конечно, въедливый без меры, но он как бы посторонний. А вот запах двух немытых грязных мужиков, да ещё и одного из них больного — это вообще что-то с чем-то. Так что на следующее утро я определил себе задачу. Короче, завтра у нас банный день!
***
Ночью спал почти как убитый. Почти — потому что у Боба то ли после антибиотиков, то ли после обильной жратвы, то ли после всего этого вместе, расстроился живот. Ну как расстроился… продристался Боб так, что даже моя черствая душа его пожалела. Так что спал я под стуканье двери, дробный топот сапогов и глухую матерщину в некоторые промежутки. Зато Боб подкидывал в печку дровишки и почти что был часовым, то есть в дозоре. Тоже по-своему польза. Утро Боб встретил с красными глазами, мукой на лице и больной задницей.
— Зато благодаря поносу ты стал меньше кашлять, братан, — сочувствующие похлопал я друга по плечу, дождался привычного «пшолнах», и отправился готовить баню. Кажется, она сегодня стала ещё нужнее.
А баню я решил устроить в пустой кладовке под инструменты по соседству с нашей бытовкой. Пол там был бетонный, поэтому я натаскал кирпичей и положил их в несколько рядов, сделав нечто вроде очага. А сверху водрузил старую бочку, найденную ранее в закрытом тамбуре.
Потом нудно таскал туда снега в вёдрах и на куске отодранного от ворот куска баннера.
Развел под бочкой огонь, а для дыма частично отодрал фанеру, которой было заколочены окошко под потолком. Дым поднимался к потолку, и вытягивался сквозняком наружу. Вуаля, баня по-черному! Хотя да, не баня конечно, но все же. Поплюхаться из ковшичка вполне сойдёт. Когда снег растаял, а вода немного нагрелась, чтобы пальцы не ломило, я отмыл бочку, чтобы хоть ржавчина сильно не отваливалась, и снова натаскал снега. И таскал до тех пор, пока бочка не оказалась наполнена талой водой более чем на две трети. Накидав дров под бочку и проверив устойчивость оной конструкции, я последним штрихом кинул последний несожженный поддон перед бочкой и отправился пить чай. Попутно и пожрать бы неплохо. Перед тем как вздремнуть пол часика.
А ещё через некоторое время, босиком в одних труселях и майках, вооружившись мыльницами и чашками, мы с Бобом радостно прошлепали в импровизированную баню.
— Смотри под ноги, братан, а то на поддоне их переломаешь, — предупредил я друга. И правда, в бане уже был сырой теплый туман, и видимость реально упала.
Он же посмеялся и начал стягивать майку. Тут
