Время Обречённых - Валидуда Анатольевич

Прошло минуты три от силы, в приёмную вернулся Расщепеев.

– Вас ждут. Прошу.

Лопухов подобрался и шагнул в услужливо открытую дверь.

Рабочий кабинет Верховного правителя России был просторен и выдержан в стиле, который можно было бы обозначить как "походно-штабной". Минимум мебели, огромная, на полстены карта России и прилегающих стран, карты поменьше: Заамурья и Менского Военного Округа, на столе в два ряда полудюжина телефонов правительственной связи. Пожалуй, только радиоприёмник с корпусом из лакированного дуба да статуэтка Пегаса, вставшего на дыбы, что венчала пресс-папье на краю секретера, вот эти два предмета выбивались из стиля обстановки. Ворсистая зелёная дорожка на паркете, плотные кремовые шпалеры, портрет Корнилова на противоположной от входа стене, да простенькая электролюстра конца прошлого века, опять же с зелёным абажуром. Длинный ореховый Т-образный стол самого обыкновенного вида начинался от середины кабинета.

Высший Совет Русского Народного Союза собрался в почти полном составе. В РНС не состояли лишь двое из присутствующих, но однако же они являлись полноправными членами Высшего Совета. Первым из них был Деникин Антон Иванович, имеющий огромный авторитет в армии и правительстве и восьмой год занимающий пост председателя кабинета министров. Ещё с царских времён он относился ко всякого рода политическим движением с прохладцей и по сию пору оставался убеждённым сторонником идеи "армия вне политики". Но жизнь, как известно, диктует собственные условия и потому именно армия в 1924 году стала той движущей силой, что сподвигла новый виток развития России и восстановления её из разрухи. Крылатые слова Александра III Миротворца о двух союзниках были переосмыслены и воплощены в новом понимании. Теперь воинское сословие стало надёжной опорой русской государственности и основным столпом существования России. И уже давно не вызывает удивления членство в СОРМ или РНС большинства военнослужащих, будь то офицеры или нижние чины.

Вторым был фельдмаршал русской армии Маннергейм. Собственно, его присутствие у стороннего наблюдателя (если допустить мысль, что таковой бы нашёлся) могло бы вызвать некоторое удивление. Нынешний генерал-губернаторский статус Карла Густавыча, в известной степени, дань формализму. Фигура правителя Финляндии в российском политическом руководстве воспринималась как равная Кутепову. К Верховному он был вхож, как говорится, в любое время дня и ночи.

Что касается остальных, все были давними эрэнэсниками.

Кутепов во главе стола в давно ставшем привычным по миллионам фотопортретов чёрном кителе. На груди только ордена обязательные к ношению, коих, к слову, не много: Георгий 4-й степени, 'Ледяной поход', Владимир 4-й степени с мечами и бантом, Станислав 3-й степени с мечами, корниловский знак. И Георгиевская сабля при нём, на эфесе которой два знака: Георгиевский и ордена Анны 4-й степени; и темляков два: Георгиевский и Аннинская 'Клюква'. Наградами этими, пожалованными при царе и на Гражданской, он дорожил. Погоны Верховный третий год носил генералиссимусские. Этот чин отсутствовал в русской армии со времён Суворова и вот вернулся. Ну, да и не сам Кутепов себе присвоил его, решение было коллегиальное, не всё же в фельдмаршалах оставаться, коих не мало теперь.

По правую руку от Верховного сидел также всем известный по миллионам фотопортретов председатель Русского Народного Союза Мервуев Вадим Вавилович. Одет он был в неизменный цивильный костюм, под пиджаком вместо полагавшейся в европах рубашки красная сорочка с косым воротом. В отличие от хозяина кабинета, с царских времён носившего бородку-испаньолку с завитыми усами, Мервуев имел короткую русскую бороду. Тёмно-русые волосы зачёсаны назад, взгляд вечно хмур и суров.

Как руководитель РНС Мервуев в известной степени личность легендарная, стоящая во главе единственной в стране идеологической структуры. В его руках сосредоточены весьма важные стороны народной и государственной жизни: культура, образование, идеология. Ему подчиняются такие столпы как ОСВАГ, СОРМ, ЮНАРМИЯ и ЮНФЛОТ. Возрастом Вадим Вавилович почти ровесник Кутепову, всего на три года старше. Коренной сибиряк, участник Гражданской с восемнадцатого, бывший до этого простым сельским учителем. Общеизвестно, что он на дух не переносит китайцев, зверски замучивших шестерых его детей и жену. Вероятно, это была главная причина, почему он вместе с двумя старшими сыновьями стал белопартизаном. В двадцать третьем женился повторно и к настоящему времени обзавёлся от второго союза семью детьми. В двадцать втором основал общество "Возрождение", влившееся через два года в РНС. Будучи человеком исключительной работоспособности, закончил в Оренбурге аспирантуру, с двадцать шестого, помимо общественной деятельности, занялся научными изысканиями, опубликовал ряд трудов по краеведенью и словесности, стал одним из разработчиков концепции Народного Самодержавия. Мало того, что не курящий и не пьющий, так ещё и вегетарианец. При этом свободно на спор в свои пятьдесят семь гнёт подковы. Пост главы РНС он возглавил четыре года назад, сменив ушедшего в отставку Николая Евгеньевича Маркова(2) – известнейшего наряду со Шмаковым(3) русского мыслителя и писателя-публициста современности, оставившего пост ради общественной деятельности, а также по причине накопившихся противоречий его монархических устремлений с внутриполитическим курсом Кутепова.

Рядом с Мервуевым сидел Мейер Георгий Андреевич, капитан запаса, участник Мировой Войны и Белого движения, известный в двадцатые журналист и литературовед, и вот уже восемь лет председатель ОСВАГ – крупнейшего в Европе пропагандистского ведомства, курировавшего журналистику, цензуру, синематограф и иные сферы национально-духовной жизни общества.

Напротив них расположился Протасьев Фёдор Геннадьевич, полковник в отставке, участник всех войн, что вела русская армия, начиная с Мировой, даже в Испании в тридцать шестом воевал, покуда не ранили. Нынче Протасьев Верховный председатель триады СОРМ, ЮНАРМИИ и ЮНФЛОТА, полтора года как занимающий этот пост и уже успевший воплотить в жизнь немало проектов.

По левую руку от Протасьева расположился генерал Порыгин Ярослав Олегович, воевода Корпуса Внутренней Стражи. Информации о воеводе в общем доступе мало, известно лишь, что в Гражданскую он прапорщиком дрался в уральской Юго-Западной армии в 8-м Вольском стрелковом полку, в котором и завершил войну капитаном. Выходец из ударных армейских отрядов, в двадцать четвёртом принявших активное участие в установлении общероссийской власти РНС как единственной политической силы. Именно в 1924 году Корпус Внутренней Стражи начал обретать свойства не просто военной и политической контрразведки, а стал военным крылом Русского Народного Союза.

Трое остальных членов ВС: военный министр Каппель, атаман всех казачьих войск Шкуро и главком гвардии Туркул, стояли у самых истоков РНС, когда Союз только зарождался в армейской среде.

– Здравствуйте, господа, – произнёс Лопухов, оглядевшись.

– Здравствуйте, Евгений Прохорович, – за всех поприветствовал Кутепов и жестом указал на свободное место за столом.

Лопухов прошёл под пристальными взглядами собравшихся. До сего момента он считанные разы получал приглашения на заседания Высшего Совета и от концентрированного внимания людей, обличённых в России высочайшей властью, внутренне стушевался. Но лишь внутренне. Внешне он сейчас являл пример выдержки и холоднокровия.

– Господа, – объявил Кутепов, – поскольку весть, что принёс Евгений Прохорович, имеет срочный характер, предлагаю прервать обсуждение текущего вопроса и выслушать главу МИД… Антон Иванович, – обратился он к Деникину, – прошу любезно меня простить…

Деникин добродушно прищурился и жестом понимания развёл руками.

– Итак, Евгений Прохорович, – кивнул Верховный, – чего "доброго" нам приготовили островитяне?

– Посол Его Величества вручил ноту протеста, – сообщил Лопухов, раскрывая папку. – Встреча заняла около получаса, Сидс дал понять… не прямо дал понять, прошу заметить… что в Уайтхолле нисколько не сомневаются в "русском следе" швабского покушения.

Лопухов передал Кутепову две копии на русском и английском.

– Полагаю, прежде чем вручить ноту, – задумчиво заметил Деникин, – господин Сидс, как водится, долго "прощупывал" почву.

– Вы правы, Антом Иванович, – ответил Лопухов. – Сидс начал с околичностей. Всё, знаете ли, вокруг да около. А я, господа, как вам известно, – министр растянул губы в подобии улыбки, – с трудом выношу европейский дипэтикет.

Несмотря на всю серьёзность вопроса, за столом послышались тихие смешки. Большинство присутствующих, будучи людьми, до определённой степени, прямыми и не жалующими "тонкостей" великосветской Европы, были с Лопуховым солидарны.