Космический маразм - Сергей Бушов

Всегда меня удивляли спецслужбы. Что особенного в том, чтобы пройти тест Тьюринга? У меня опыта не меньше, чем у человека. Знаете, сколько веков я на свете живу? Детский сад, ей-Богу… – Она пренебрежительно и грациозно повела плечиком. – И далась вам эта пукалка… Ничем она вам не поможет.

Сам Дурак, похоже, оставил свои попытки, и Цирикс обратила речь ко мне.

– Вы не верьте, Володя, тому, что они рассказывают, – сказала она, довольно улыбаясь. – Им везде мерещатся шпионы. Хорошая же получилась шутка с радиограммой? Я люблю шутить. И секретарская работа мне нравилась – столько смешного! Жалко, придётся поменять. Очень меня заинтересовал ваш маразм, очень. Но пора прощаться…

Она взвела курок и прицелилась в мой лоб. Она выглядела просто ослепительно, но в тот момент я думал совсем не об этом, поскольку мне оставалось жить несколько миллисекунд. Говорят, что вся жизнь в такие моменты проносится перед глазами. Не знаю. Я успел вспомнить только, как обкакался в четвёртом классе на уроке природоведения, стесняясь отпроситься в туалет.

Цирикс вдруг подняла пистолет вверх, присела, и, легко оттолкнувшись от пола, прыгнула вертикально вверх. Она пробила головой одно из окон в потолке, осыпав всё вокруг мелкими осколками, и исчезла.

– Вы как? – спросил Сам Дурак, вставая с пола и подбирая винтовку.

– Нормально, – ответил я, тоже поднимаясь и отряхивая стекляшки с джинсов. – Устроите погоню?

– Догнать йокеса – это утопия, – ответил он. – Видели, что с люстрой произошло?

– Как она это сделала?

– Никак. Просто скачок напряжения, искра, шнур, видимо, лопнул. Удачно коротнуло цепь питания, и она ожила. Йокесам всегда фантастически везёт.

– А чем нас отбросило?

– Ерунда, – отмахнулся Сам Дурак. – У боевых роботов часто есть несколько зарядов, создающих область высокого давления. Иногда их называют кислородными гранатами. Мне больше интересны два других момента. Первое – почему она вас не убила?

Я пожал плечами.

– И второе… – Сам Дурак приблизился к рядовому Стоячку, который лежал на полу с лицом сине-розового цвета, высунув язык, и издавал нечленораздельные звуки. – Что с ним теперь делать?

Я заметил, что из ноги солдата точит воткнувшийся в неё шприц.

– Вы были правы, – сказал Сам Дурак. – В этом шприце было лекарство. Думаю, что не очень опасное, но непередаваемые ощущения я этому горе-бойцу гарантирую. Вы не поможете?

Мы поставили Стоячка на ноги и потащили к выходу из кафе. Он мычал и, спотыкаясь, пытался идти самостоятельно.

Около двери наш путь преградил тот самый официант с усиками.

– Вы не заплатили, – с приторной улыбочкой обратился он ко мне.

– Так это же… – сказал я. – Она же… Да и денег у меня нет.

– Не волнуйтесь, – сказал Сам Дурак. – Будет справедливо, если ваши расходы покроют Силы Безопасности. Сколько с него?

– Семнадцать единиц, включая две с половиной за стекло и посуду, – ответил официант.

Сам Дурак присвистнул:

– Это что же вы такое ели, если не секрет? – уточнил он, доставая приборчик для оплаты.

– Э… Цефест, мончо и гербидроль…

– Ещё одна шутка Цирикс. Она заказала самую дорогую экзотическую гадость, какая существует в природе… Вы не могли выбрать макароны по-флотски? Они у них здесь замечательные и стоят примерно в сто раз дешевле.

– Если бы я знал, как они пишутся по-моудийски, – вздохнул я, – я бы их с превеликим удовольствием заказал.

– Ладно, – Сам Дурак нажал пару кнопок. – Не берите в голову.

Официант кивнул и пропустил нас.

– Хотя вообще-то, – добавил Сам Дурак, когда мы, пыхтя, спускались с крыльца, – у них есть перевод меню на все языки Галактики. Нужно было только спросить.

Мы доволокли солдата до входа в здание Конгресса, где расстались – они вошли в комнатку охраны на первом этаже, а я преодолел турникеты и поехал на лифте на двадцать второй этаж. Выйдя в холл, я призадумался, куда идти. Но в ту же секунду заметил, что ко мне приближается Вам Кого с озабоченным видом.

– Володя? – удивился он. – Вы где были? Нам нужно вниз, на церемонию прощания с Председателем.

Мы снова вошли в лифт, и я как мог описал произошедшее в кафе. Выражение лица Вам Кого несколько раз менялось за время моего рассказа от изумления до задумчивости, а когда я стал объяснять, как Сам Дурак вычислил шпионку, он глубокомысленно изрёк:

– Несомненно, у этого парня есть те маленькие серые клеточки, о необходимости которых всё время говорили большевики. Надо будет взять его на заметку.

Пока я заканчивал рассказ, мы вышли из лифта на втором этаже и проследовали в обширное мрачноватое помещение, забитое людьми. Приглушённый свет, скорбные лица и тёмные костюмы мгновенно настроили меня на серьёзный лад. Я успел подумать, что из всех присутствующих только Вам Кого одет в светлое, и мне стало за него неудобно. Впрочем, я тотчас же сообразил, что и на мне белая футболка с надписью неизвестного содержания.

Мы, расталкивая толпу конгрессменов, пробрались поближе к каменному возвышению в дальнем конце зала. На нём был установлен механизм, основной частью которого являлось металлическое ложе, прикреплённое вертикально к массивному основанию. В основании горел красный цифровой индикатор, отображавший число «00.0». Несмотря на то, что все, кого я видел, стояли молча, по залу всё время пробегал тихий шепоток, и я чувствовал себя словно тонущим в колышущемся море.

Над подмостками открылась тяжёлая серая дверь, и из неё вышел Так Его, одетый в строгий чёрный костюм с галстуком в мелкую белую точку. Он смотрел прямо вперёд, над толпой, отрешённо, невидящими глазами. Подойдя к краю возвышения, он остановился, и губы его дрогнули, но он промолчал. Наступила полная тишина, а Так Его всё стоял молча, почти не шевелясь. Прошло около минуты. Потом он покачнулся и произнёс тихо – так, что услышали немногие:

– Простите, если можете. И прощайте.

Так Его подошёл к механизму, и двое военных, поднявшихся на помост, помогли ему прислониться к кровати и притянули к ней широкими серыми ремнями грудную клетку и металлические ноги. Мне это напомнило то ли больницу, то ли камеру смертников из американских фильмов, и я немного поёжился.

Наконец военные отошли, а механизм зажужжал, и кровать поехала вверх, принимая горизонтальное положение и разворачиваясь так, что Так Его оказался к нам левым боком. Устройство вздрогнуло и замерло, а цифры на помосте отобразили «36.7».

– Это температура? – прошептал я.

– Да, – тихо отозвался Вам Кого.

– По Цельсию?

– По водяной шкале. Это то же самое, – весь вид Вам Кого показывал, что мои вопросы сейчас ни к чему, и я затих.

Так Его не шевелился, и было невозможно понять, жив