Хайноре. Книга 1 - Ронни Миллер

одна смуглая, а другая по-северному белая. Но то не проверишь, покуда мертвецы почти все одного оттенка. Дочка старосты хранила невинность для мужа, а насчет служанки леди я не уверен. Дочка старосты была слепа, а другая, насколько мне известно, нет. Но это также не проверить, ведь медведь… ну вы знаете, не к столу. И вот одна мысль не дает мне покоя…

— Вы думаете… — заблеяла Лира, стараясь разыграть изумление, хотя на деле испытывала страх и ужас.

Сейчас он раскусит ее. Их. Все поймет. Все-все. И конец. Проклятый слуга Гаракаса! Один глаз, а сколько видит…

— Ты думаешь, девчонка, которую мы похоронили, может быть дочкой старосты? — продолжил за нее лорд, хмурясь и блестя промасленными губами.

Варой так резко вскинул брови и посмотрел на милорда, будто не ждал такого вывода, будто совсем ни на что не намекал. Словно его застали врасплох.

— О. Нет, я сомневаюсь. Я сомневаюсь, что миледи могла так ошибиться при опознании своей подруги.

— Вы хотите ее выкопать, да? — Лира вскочила с места, бряцая столовыми приборами, как порывистый молодой боец — мечами. — Хотите вскрыть ее тело, безумец?! Этого вы добиваетесь?!

— Ни в коем случае, миледи, — сердечно заверил ее одноглазый насмешник с совершенно каменным лицом. — Я лишь поделился своими мыслями. Поскольку девица принадлежала вам, решать, что делать с ее останками, тоже вам.

Лира вскипела мгновенно.

— Альма не принадлежит мне! Она никому не принадлежит! И я не позволю!..

— Не принадлежала, вы хотели сказать? — Единственный глаз смотрел спокойно и неподвижно.

— Ч-что?..

— Неверно будет говорить об умерших так, будто они еще живы. Слышал, что это тревожит их на том свете. Впрочем, я понимаю, что для вас подруга, верно, все еще где-то рядом.

Лира рухнула обратно на стул, словно тело, потерявшее опору. Она не знала, что ответить, слова бусинами разбегались у нее на языке и в мыслях.

— Всё, — мрачно завершил лорд, сжав руку Валирейн под столом. — Хватит уже этих разговоров. Не при миледи. Прояви сочувствие хотя бы к девушке.

Изверг из Шэлка жестом показал, что умолкает, и продолжил обед.

После этого Лира окончательно поняла, что рано или поздно Варой добьется своего и выкопает тело несчастной девушки для своих мерзких изучений. В том, что мертвая девица — эта слепая дочка старосты, леди уже не сомневалась, как и в том, что демон тоже быстро это поймет. Ох, еще три дня… вдруг они не успеют? Что же Альма поручит ей, Лире? Какую отыграть роль? Она все еще не получала от ведьминого раба указаний, все еще не знала, что будет дальше, и это немало беспокоило.

В ожидании сигнала, леди предавалась мечтам о том, как все изменится после ритуала Древних. Какую силу ей подарят боги за преданность и любовь? Папа Ромох наградит Матерь богов своим семенем, она родит сына могущественного и великого. Лира лежала на краю своей застеленной шелком постели, болтая свесившейся ногой, и смотрела в распахнутое окно, словно на дверь в Лим, источающее свет и клекот диковинных птиц. Она воображала себя матерью, мудрой и смелой, сильной, как сама королева. Даже стать Алессы не шла ни в какое сравнение со статью ее величества. Все же сестра хоть и являлась женщиной, имеющей большую власть и способность влиять на короля, но все же была лишена того шарма величественности, который исходил от каждого жеста королевы Крис.

Валирейн хотела быть такой. Хотела перешагнуть сестру. Она станет женой наместника Севера, она станет матерью перерожденного Папы Ромоха. Интересно, как Сашая отнеслась к тому, что ее небом нареченный должен возлечь с другой? Сама бы Лира так не смогла. Если уж она полюбит сердцем своего мужа, то он должен быть только ее. Отец, как говорила Алесса, любил их мать настолько сильно, что никогда не брал других женщин, хотя у кого-кого, а уж у первого советника короля девиц могло быть не меньше, чем у монарха. Он был предан жене даже после ее смерти, и это восхищало Валирейн. А вот преданность ее будущего супруга вызывала сомнения. Но глубоко в душе леди Оронца верила, что сила богов поможет ей удержать в узде неуемную страсть своего мужа.

Тебя ждет величие, помни, шептала себе Лира, зажмурив глаза и сжимая в ладони край шелкового покрывала. Тебя ждет корона Лима.

Предоставленная самой себе, одолеваемая тоской одиночества, нетерпением и скукой, леди бродила по своему алькову, мечась, но не как львица в клетке, а скорее, как бесплотный дух умершей накануне свадьбы невесты. Она то ерзала в старом кресле, расшитом золотистым майном и бархатно-алым вероцветом, то нарочито неуклюже танцевала придворный кан на узорчатом ковре из Фандия. В конце концов Лира села у зеркала и принялась подражать Альме в ее медитациях. Так ведьма общалась с богами, вдыхая дым от тлеющих лесных трав. Леди же оставалось дышать пылью и преддверием пряной осени, которой тянула из окна.

Скоро она тоже станет ведьмой или даже больше, а значит нужно учиться входить в состояние одурманенности, отсекая все внешнее, наполняя внутреннее осознанием. Лира воображала, что трогает себя изнутри, и это чувство вызвало странную щекотку где-то в животе. Интересно, что чувствует Альма? Они редко говорили о подобном. Общение с Древними — это таинство, наравне с первой брачной ночью, интимное прикосновение влюбленных губ к порогу Лима, так описывала сама ведьма. Если один лишь разговор с богами вызывает такие ощущения, что же почувствует Лира, когда Папа Ромох, облачившись в лорда Дормонда, проникнет в ее лоно?

Думать об этом сладко, страшно и даже чуточку больно — низ живота покалывало, как колит полубесчувственную онемевшую руку, а между ног леди ощутила влагу, какая случается в обилии только после месячной крови, но никак не в такое время, как сейчас. Она становится женщиной от одной только мысли о божественном соитии.

Следующей ночью за ней пришли.

Глава 8. Ритуал

Один из залов цепи пещер Альма обосновала как жилище, там лежал спальник, ее и специально подготовленный для Лиры. Тяжело будет после роскошной перины ложиться в столь скромную постель, да еще и уснуть на ней, среди каменных