Шлюха-2 - Нина Леннокс

— Нет, теперь ты врешь! Мама говорила, что ты у нас самый сильный, а значит, твои

легкие не взорвутся.

— Мама преувеличивает, Ди.

— Нет. Она часто мне говорит, что очень сильно любит тебя. Получается, она может

говорить о тебе только правду, если она тебя сильно любит?

— Получается, что, да, котенок. Какая ты у нас умница, все на лету схватываешь!

Макс расплылся в улыбке от ее слов. Жена каждый день говорила ему о своей любви, выкрикивать эти слова в постели, на пике сумасшедшего оргазма, стало нормой, но… ему

было мало. Так же мало, как и смеха Дианы, ее улыбки. Так же мало, как упреков Зары, что он слишком много позволяет дочери, что она села ему на шею, свесила ноги, а он за

поцелуй в щечку готов был весь мир бросить к ее ногам. Чего спорить, это так…

— Папа, папа, оглянись! Как красиво! Мы с тобой не зря не спим два часа, — она обвела

рукой кухню, украшенную шариками и плакатами. Праздничные колпаки, дуделки и

конфетти ждали пробуждения Зары.

Мужчина подхватил девочку на руки и подошел к холодильнику.

— Ну, что, свечки поставим? Держи, три и четыре. Ставь, — распорядился он, а сам

отошел поправить плакат. Когда вернулся — обомлел. — Сорок три?! Ди-и! Сколько маме

лет? Она же у нас совсем еще маленькая. Сорок три — это мне.

— А-а, ей тридцать четыре. Какая разница, как поставить свечки? Мама, все равно, останется самой лучшей.

— В чем права, в том права, — еще раз чмокнув ее, отпустил. — Неси рисунки пока.

Малышка убежала в свою комнату, взяла рисунки, но потом передумала нести их папе.

Когда же мама проснется уже? Диана вернулась в спальню родителей и легла рядом с

мамой, перебирая ее мягкие коричневые локоны.

— Кто тут красоту мне наводит? — неожиданно спросила Зара и перевернула малышку на

спину, щекоча. — Кто это не спит с утра пораньше?

— Папа, папа! Мама меня щекочет! — закричала она, заливаясь смехом.

—Ди! Зачем ты маму разбудила? Я же тебя просил.

— Я и так все слышала! Шпионы, тоже мне. Ходите, шушукаетесь все утро.

Макс и Диана загадочно переглянулись и вышли из комнаты, оставляя Зару в удивлении.

Эти двое когда-нибудь доведут ее до психушки… Через минуту они появились в комнате с

шариками и свистелками. Диана бросилась Заре на шею и, поцеловав ее в щеку, сказала: — Дорогая моя мама, самая лучшая, самая любимая мама на свете! С днем рождения тебя!

Папа сказал, что ты совсем маленькая, тебе всего тридцать четыре, поэтому вырастай

скорей. А это мой подарок.

Зара взяла в руки альбомный листок. Ее глаза были на мокром месте. «Семья». На нем

были нарисованы три человека: она, Макс и Диана. И подпись: «Спасибо, мама, за то, что

ты есть». Она отложила листок и шмыгнула носом.

— Мама, почему ты плачешь?

— От счастья, котик мой! От чего же еще?

— Ну, а это — мой подарок, — Макс протянул ей букет белых роз и маленькую коробочку.

Диана убежала в кухню, а Зара открыла коробочку. Кольцо с бриллиантом в виде сердца.

— Это мое, любимая. Всегда носи его при себе, тогда оно будет биться.

Девушка с улыбкой стянула праздничный колпак с его головы и поцеловала, проникая

языком глубоко в его рот, желая напиться им. Ее всегда мучила жажда, его всегда было

мало.

— Посмотри внутрь кольца.

Она перевернула колечко. Гравировка. Зара Бекер … По ее щеке скатилась слезинка, Макс

ее стер.

— Ты моя жизнь. Я люблю тебя, Зарина Бекер.

Зара повалила его на постель и опять поцеловала. Остановилась, уткнувшись ему в плечо, и замолчала. Счастье плескалось, переливаясь за край. Ее глаза освещали этот мир ярче

миллиона маяков. Ведь теперь она была счастлива. Их идиллию прервал громкий хлопок, и по комнате вихрем закружилось конфетти. Диана засмеялась и внесла торт, напевая

песенку «С днем рождения!».

— Иди уже к нам, солнышко, — позвала ее Зара и усадила на колени. — А теперь

приготовься… — Они с Максом поцеловали ее с двух сторон и стали тискать. Малышка

опять засмеялась и поцеловала родителей в ответ. — Мама, папа, я хочу торт, и чтобы дядя

Стеша пришел с тетей Мариной!

Ближе к обеду в дверь позвонили гости. Диана побежала вниз, перепрыгивая через три

ступеньки. Открыла дверь и кинулась Стефану на шею.

— Дядя Стеша! Ты пришел! Ура-а!

— Хах, Ди, ты шею только мне не сверни. Тетя Марина и так каждый день меня за уши

таскает, если я тарелку, например, не помою, — в шутку сказал он и чмокнул малышку в

щеку.

— Тогда почему ты с ней живешь?

— Я ее люблю, малышка Ди. Мне для нее ушей не жалко.

— Так, так. Кто тут опять жалуется на тарелки? Ди, не слушай его. Ему лень в

посудомоечную машину чашку загрузить, представь! — парировала Марина, целуя ее с

другой стороны.

— Мужики, — изрекла девочка и лукаво глянула на Марину.

Та сделала вид, будто не слышала, и пошла в сторону гостиной.

— Дорогая, где это она могла услышать? — спросил Стефан, идя за ней следом.

— Ой, даже не знаю…

— Дядя Стеша, это они с мамой так говорят, когда вас с папой обсуждают! —зашлась от

смеха Диана.

— Ди, хватит меня дядей Стешей называть. Что за «Стеша»? — Он укоризненно

посмотрел на жену. Научила.

— Ну, что ты смотришь так. Нет, пусть лучше, как Макс, тебя Стефом зовет.

— Зато по-мужски, а твой Стеша… — он скривился.

— Мой Стеша — самый лучший, — ласково сказала она и подарила ему легкий поцелуй в

губы.

— И тут целуются, — пробормотала Ди и только сейчас заметила какие-то вещи у входа.

— А что там?

— Там кому-то подарки, — произнесла Зара, внося огромного мишку в комнату и

плетеную корзину.

— Ого, а что там?

— Не знаю… Наверное, мне подарки. О, сколько киндеров. Точно, мне!

— Ну, мама! Это же мне, дядя Стеша и тетя Марина?

— Конечно, тебе, золотце!

Зара прошла к дивану и села рядом с подругой.

— Как жизнь молодая, миссис Хейз?

— Явно, лучше, чем жизнь мисс Нимериной.

— Стеф, здорово, — поздоровался Макс. — Марина, — кивнул ей. — Где тебя черти

носят, брат? Почему я один с этими… австралийскими… ладно, партнерами, не буду

выражаться при детях, должен вести переговоры?

— Брат, у меня… медовый месяц. И мы, с миссис Хейз, послезавтра улетаем на Гавайи.

— Гавайи! — встряла Диана, съедая уже второй киндер. — Можно мне тоже?

— Милая, почему ты вечно все выпрашиваешь у Стефана? Будто, твои родители нищие, — пожурил ее ласково Макс и усадил рядом с собой.