Любовь и нежность - Дороти Гарлок

Одним движением он выскочил за дверь и бегом помчался к селению шауни.

Ада последовала за Слоуном в спальню.

— Что с ней случилось? Где она была столько времени? Ну и нянька у тебя, Слоун. У нее на платье кровь! Не клади се на мою постель, слышишь, Слоун!

— Замолчи и уберись отсюда, Ада. Кэтрин, принеси теплой воды и закрой за собой дверь.

— Она не будет ничего делать! — Ада уперла руки в бока и преградила девушке дорогу. — Кэт не будет прислуживать этой шлюхе! Я уже говорила тебе об этом. Кэт принадлежит мне — слышишь, мне! И приказываю ей только я.

Лицо Слоуна побелело. Суровые испытания прошедшей ночи вымотали его, и он не собирался сдерживаться. Слоун схватил Аду за руку и грубо оттолкнул.

— Делай, что я сказал, Кэтрин! — заорал Слоун. — А ты. Ада… попробуй сказать хоть слово поперек — в момент задушу.

— Неужели, дорогой? Ты действительно это сделаешь? — Она улыбнулась и положила его руку на свою грудь. Слоун отпрянул, и выражение ее лица тут же изменилось. Ада злобно прошипела: — Твои так называемые старые друзья, грязные мужланы забрали мою доченьку. Я приведу сюда солдат и натравлю их на вас. У них нет права распоряжаться ребенком.

— Они имеют право на любое действие, потому что я им приказал. Ты же не имеешь права не только забрать ее с собой, но даже прикасаться к ней. Запомни это своей пустой головой.

Слоун схватил Аду за плечи и выпроводил ее за дверь.

Лежа в постели, Чериш сквозь застилавшие ей глаза слезы видела похотливую улыбку на лице Ады. Ей нравилось, что Слоун бьет, оскорбляет ее, толкает. Зрелище было отвратительное, в этот момент и Ада, и Слоун были Чериш неприятны.

Утихомирив наконец свою строптивую гостью, Слоун вернулся к Чериш. Нагнувшись к кровати, он попытался поправить шаль, но девушка оттолкнула его руки.

— Пожалуйста, пожалуйста, оставьте меня, — плакала Чериш, — и повторяла, всхлипывая: — Пожалуйста, Слоун, уйди и оставь меня.

На его лице отразилось смущение и нескрываемая боль. Но оно вновь стало непроницаемым, когда вошла Кэтрин с нагретой водой и стопкой чистых полотенец.

— Сделай все, что можешь. Помоги ей. — Слоун в оцепенении смотрел на бледное лицо девушки, которая была для него дороже Целого мира. Чериш отвернулась, отказываясь смотреть на Слоуна. Он молча вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Кэтрин раздела плачущую девушку, как ребенка. Убрав запачканную кровью одежду и белье, она обмыла ее, натянула чистую ночную рубашку, положила чистые полотенца.

— Маленькая, несчастная моя, — приговаривала она, — такая милая. Что же эти негодяи сделали с тобой? Да на тебе же живого места нет. Мистер Кэрролл с ума сходил, когда ты исчезла.

Чериш рыдала, прижимая руки к глазам, будто пытаясь удержать поток слез, которые все равно не давали облегчения. Она рыдала тихо, беззвучно и безутешно, оплакивая свое бессилие и отчаяние. Наконец она совершенно утомилась и заснула.

Очнулась Чериш от пронзительного голоса Слоуна, который раздраженно разговаривал с Адой в соседней комнате. Она ласково мурлыкала, и этот знакомый тон заставил Чериш сморщиться от отвращения.

Открылась дверь, и в комнату вошла пожилая полная женщина с круглым лицом, а с ней — молоденькая стройная девушка. Кэтрин отошла от постели, чтобы дать им дорогу. Девушка оказалась очень красивой: точеные черты свежего лица, темные брови, словно нарисованные над огромными карими глазами, бархатистыми, глубокими, с золотой искоркой на дне. У нее была нежная кожа и мягко очерченный яркий рот.

Молодая индианка заговорила:

— Мой брат, Джон Пятнистый Лось, прислал к тебе, женщина Ясного Глаза, жену моего отца, Опавший Лист. — Лицо девушки оставалось бесстрастным, но в голосе почему-то слышалась обида.

Сквозь туман пережитого Чериш только теперь узнала девушку. Это была Минни Голубка, сестра Джона, влюбленная в Слоуна. Волна жалости поднялась в душе, неспособной, казалось, уже к сильным чувствам. У Минни Голубки было еще меньше шансов на взаимность Слоуна, чем у нее, — так считала Чериш.

— Спасибо, что пришли, — вежливо ответила больная. — Не знаю точно, но у меня, наверное, сейчас просто трудные дни.

Минни перевела своим нежным голосом слова Чериш. Жена вождя, женщина с приятным выражением лица, кивала. Потом откинула одеяло и осмотрела простыни. Чериш вспыхнула. Она не смела поднять глаза. Опавший Лист что-то сказала. Минни перевела, что та хочет видеть платье и одеяло.

Кэтрин удивилась, но показала на кучу грязных вещей, лежащих у рукомойника. Покопавшись в вещах, пожилая женщина вытащила нижнюю юбку и посмотрела на свет.

Глаза ее стали печальными. С Минни Голубкой Опавший Лист говорила тихо, удрученным тоном. Ее речь была долгой и вкрадчивой. Закончив, она повернулась к Чериш, сложив руки на своей высокой груди.

Прежде чем раскрыть рот, Минни Голубка долго и внимательно смотрела в глаза Чериш. Наконец она заговорила:

— Опавший Лист говорит, что семя было недолго у женщины Ясного Глаза. Ее тело недостаточно сильное, чтобы взрастить это семя, и в положенное время твоя кровь вынесла его наружу.

Опавший Лист смотрела на Минни, будто ожидая, что девушка скажет что-нибудь еще, но та молчала, холодно глядя на Чериш.

Больная уже догадывалась, что с ней на самом деле, поэтому слова Минни Голубки не были для Чериш новостью. Удивительна была только враждебность молодой индианки.

— Мне жаль, что ты потеряла этот плод, — медленно проговорила Минни.

— А мне жаль, что мы с тобой до сих пор еще не стали друзьями. Я столько слышала о красоте гордой сестры Пятнистого Лося. А теперь собственными глазами вижу, что это сущая правда.

В карих глазах блеснуло удивление, индианка посмотрела на Чериш с интересом.

— Кто сказал тебе это?

— Тот, кого ты зовешь Ясный Глаз. Он считает, что ты не только красива, но и очень умна. Мужчины, что построили новую хижину, тоже хвалили твою красоту. Мы можем быть друзьями и многому научиться друг у друга.

Минни Голубка гордо вскинула голову и скрестила руки на груди. Глядя на Чериш свысока, она обратилась к ней тоном королевы, говорящей с подданным:

— Я подумаю, пойти ли тебе навстречу.

— Спасибо тебе, — серьезно сказала Чериш, — и тебе, Опавший Лист, спасибо, что пришла осмотреть меня.

Обе женщины покинули комнату. Кэтрин заботливо укрыла Чериш одеялом.

— Ох, мэм, как мне жаль, — прошептала она, — вы зачали ребеночка, а теперь его потеряли.

Чериш закрыла глаза.

— Милая моя Кэтрин, — устало сказала они, — никогда больше не называй меня «мэм», прошу тебя.