Путь в Иерусалим - Ян Гийу

Но, снова сев на маленькую скамью, он почувствовал, что от нее будто идет тепло, словно камень с ним разговаривает. Ему подумалось, что он уже сидел здесь раньше, но это было невозможно. Потом вдруг Арн увидел свою мать — улыбаясь, она шла к нему. Но видение быстро исчезло, едва хор начал новый псалом, вновь звучавший фальшиво.

Хор пел только на два голоса, но пение попрежнему было нескладным, поскольку запевала во втором голосе неправильно вел за собой остальных. Думая, что он может сделать благое дело, Арн встал перед хором, взял второй голос и начал петь правильно; текст псалма он знал еще с детства.

Капеллан собора Инге, руководивший хором, подумал сперва, что Бог в шутку, устав от этой какофонии, решил их поправить. Но тут он обнаружил Арна, который, совершенно не стесняясь, вел за собой вторые голоса. Когда псалом закончился, соборный капеллан взял Арна за руку и поставил в середину хора. Так Арн и пел до конца службы. По окончании богослужения несколько певчих забросали юношу вопросами, но соборный капеллан, не дав Арну сказать ни слова, быстро провел его в ризницу, которая освещалась из крохотных окошек, так что при разговоре собеседники могли видеть друг друга. Он усадил Арна и дал ему кружку воды, пошутив, что это лишь мизерная плата за его чудесное пение.

Арн, который не понял шутки, тут же возразил, что не требует никакой платы за то, что пел в храме Божьем. На вопрос о том, как его зовут, он ответил лишь, что его зовут Арн из Варнхема.

Соборный капеллан очень заинтересовался Арном, так как ему показалось, что он приобрел себе ценного певчего. Перед ним сидел юноша, который по той или иной причине не смог стать полноправным членом ордена цистерцианцев, которого изгнали из монастыря, и теперь с его помощью можно будет усилить хор. Ибо что бы ни говорили об этих чужеземных монахах, а петь они умели так, что привели бы в восторг и ангелов, грех это отрицать.

Поскольку никто еще не говорил с Арном, скрывая при этом свои намерения, он ничего не понял из содержания тех вопросов, которые задавал ему капеллан.

Значит, он оставил Варнхем для того, чтобы вернуться домой? Вот как, и где же его дом? А чем занимаются его отец и мать? Значит, мать умерла, вечная ей память, упокой Господи ее душу, а отец, что делает он? Трудится, как и все остальные, в поте лица своего? То есть занимается земледелием, значит, он арендатор или наемный работник?

Арн честно отвечал на все вопросы, кроме вопроса о том, богат ли его отец. Тут он сказал «нет», потому что слово «богатый» показалось ему постыдным, а он не хотел думать о своем отце со стыдом. Что означают слова «арендатор» и «наемный работник», он не знал вовсе и сомневался, что они могут относиться к его отцу.

Скоро капеллану все стало ясно. Перед ним сидел сын бедняка, в поте лица своего возделывавшего землю, может быть, вольноотпущенного раба, который, вынужденный кормить свое огромное семейство, смог избавиться от одного из ртов, отправив отпрыска в монастырь. И теперь юноша, достигший, кстати, возраста, когда парни становятся наиболее прожорливыми, возвращался домой, не годясь при этом ни для какой работы, кроме молитвы за столом. Здесь можно облагодетельствовать все стороны, только бы схватить удачу за хвост.

Возможно, думал капеллан, и сам молодой человек втайне надеялся на счастливый случай, хотя он казался слишком застенчивым для того, чтобы прямо об этом сказать.

— Думаю, мой юный послушник, что мы можем помочь друг другу к нашему обоюдному удовольствию, — заявил капеллан, довольный своими выводами.

— Если я могу помочь тебе, святой отец, то я, без сомнения, выполню твою просьбу, но в чем я могу тебе пригодиться? Я всего лишь бедный послушник, — сказал Арн не лукавя, потому что он верил в то, что говорил.

— Да, многое из живущих на земле бедны, но и бедным Господь иногда посылает свои дары, как и тебе, Арн, ведь тебя так зовут? Ты действительно получил дар от Бога.

— Да, это правда, — сказал Арн и смущенно потупился, вспомнив о том, как Бог однажды вернул ему жизнь, хотя он не мог взять в толк, откуда об этом известно капеллану.

— Тогда я рад сообщить тебе, Арн, что ты сможешь избавиться от заботы, гнетущей тебя и твоего отца, и вместе с тем совершить богоугодное дело. Ты готов выслушать мое предложение? — спросил капеллан, победно наклонившись к юноше и широко улыбаясь, так, что Арн почувствовал дурной запах из его рта и увидел черные гнилые зубы.

— Да, святой отец, — послушно сказал Арн, испуганно откинувшись назад. — Хотя я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Я могу предложить тебе жилье и еду, а также новую одежду за то, что ты останешься здесь и будешь петь в хоре собора. Ты должен знать, что это большая честь для бедного юноши. Но у тебя есть редкий дар Божий, и ты сам об этом знаешь.

Арн был так изумлен, что сперва онемел. До него только сейчас дошло, что, по мнению священника, Божьим даром был его голос, а вовсе не то, что Господь вернул его к жизни из царства мертвых. Он не знал, что ответить.

— Да, я понимаю, ты поражен, — довольно продолжал соборный капеллан. — Не каждый день можно решить столько вопросов сразу. Твоему отцу не придется кормить еще один рот, а мы сможем порадовать души живых и мертвых красивыми песнопениями; ты получишь одежду, еду и жилье, это ведь большая удача?

— Нет… то есть да, можно сказать и так, — растерянно ответил Арн. Ему ни за что на свете не хотелось остаться у этого плохо пахнувшего священника, но Арн не представлял, как ему выпутаться. Он не знал, как отказать человеку, которого следует слушаться.

Соборный капеллан, снова неверно истолковавший то, что он слышал и видел, подумал, что вопрос решен, хлопнул себя по коленям и поднялся, чтобы немедленно взяться за дело.

— Пойдем со мной! — оживленно начал он. — Ты познакомишься с остальными, и у тебя будет почти свое собственное спальное место.

— Так, пожалуй, не… так не пойдет! — отчаянно перебил его Арн. — То есть… я, конечно, очень благодарен за твою доброту… но так не пойдет.

Соборный капеллан удивленно взглянул на молодого человека с недавно заросшей тонзурой и мозолистыми руками раба, которые свидетельствовали о тяжелом труде. Что во имя всего святого могло заставить этого нищего юнца отказаться от столь щедрого предложения? Казалось, он сам терзается потому, что отказывается.

— Там снаружи привязана моя лошадь, я отвечаю за нее и должен привести ее домой, чтобы отдать другому послушнику, — попытался объяснить Арн.

— Ты утверждаешь, что у тебя есть лошадь? — озабоченно пробормотал соборный капеллан. — Этого не может быть, я хочу своими глазами взглянуть на нее!