Фантастика, 1982 год - Сборник

– Господа, - сказал куратор, - с вашего разрешения, я сделаю краткую информацию, в которой одновременно и отвечу на волнующие каждого вопросы, в том числе и нашего уважаемого пилигрима. - Куратор легонько поклонился в сторону Сезара. - Вы догадываетесь, о чем идет речь. Каким образом Адам Сезар оказался в 2114 году? Я буду кратким: более подробные сведения вы получите в пресс-центре, кроме того, они будут опубликованы в специальных изданиях с научными комментариями, расчетами, гипотезами и т. д. Поэтому о сути. На сегодня имеем две версии удивительного возвращения Адама Сезара - физическую и биологическую. Версия первая: “Глория” попадает в закапсулированный сгусток времени, возникший на сцеплении сил тяготения планет и отдельных систем.

Подобно тому как цыпленок проникает в яйцо, не разбив скорлупу. Однако, скорость и масса “Глории” изнутри привели в движение содержимое капсулы, скорлупа лопнула, и цыпленок вылупился… только в другом пространственном измерении. Соответственно изменился и знак времени. Минус! Аппаратура сработала в обратном направлении. “Глорию” в одно мгновение, равное нашему столетию, отбросило назад. По мере приближения к Земле энергия минус пространства-времени иссякла и наконец перешла в обычное для нас состояние, тогда-то Сезар и приземлился. Никаких изменений нк в его организме, ни в системах корабля не произошло. Биологическая версия: каким-то образом - то ли под влиянием неизвестного излучения или опять-таки сил притяжения - корабль и Адам Сезар законсервировались и блуждали в космосе все эти сто девятнадцать лет, пока не оказались в той изначальной точке, в которую в подобных случаях возвращаются неизменно. И снова никаких изменений.

– Но ведь автоматика должна была посадить “Глорию” в Грамоне, а не там, где родился космонавт, - заметил кто-то из журналистов..

– Уважаемые, - снисходительно улыбнулся куратор, - в астронавтике отклонение в четыреста километров считается попаданием в “десятку”.

– Не будем вдаваться в детали, - прогудел журналист от окна, и Сезар невольно посмотрел в его сторону: рыжий верзила с пушистыми бакенбардами наивно поблескивал голубыми стекляшками очков. - Тем более что до полной разгадки еще далеко. Это вотчина специалистов. Возвращение Сезара многое даст науке, и, слава богу, как говорится, на благо. А нас интересует сам Адам Сезар, верно, коллеги?

– Прекрасно, господа, - махнул рукой куратор. - Мы для того и собрались здесь. Прошу задавать вопросы и астронавту, и руководству Центра.

– Поскольку еще многое неясно, то, наверное, эксперименты и опыты над “Глорией” и астронавтом будут продолжаться? - сразу же поспешил кто-то.

– Безусловно, - уже сидя.ответил куратор. - Безусловно. Но в основном на бумаге и с помощью вычислительных машин. Медики придирчиво обследовали Сезара и, как вам известно, находят его состояние безупречным.

– Ну, после таких переделок аппаратура могла всего и не уловить.

– Извините, вас, видно, беспокоит, не превратим ли мы теперь Адама Сезара в подопытного кролика? - перебил куратор. - Нет. И еще раз нет. Сезар, как и.все граждане, может распоряжаться собой по собственному усмотрению.

– А что думает по этому поводу сам Сезар?

– Я не совсем понял, - поднял голову Сезар, - о чем идет речь: о моем возвращении или о будущем? Причина моего возвращения меня, конечно, интересует, но это забота теоретиков. Я же астронавт и, насколько смог, выполнял свои обязанности. Что касается дальнейших исследований, то по надобности я всегда готов послужить науке, и всякие личные амбиции ни к чему.

Все одобрительно зашумели, вспыхнули аплодисменты.

– Прошу, господа, - сверкнул очками куратор.

– Какой коэффициент интеллекта у Сезара?

– Семьсот девяносто шесть и четыре десятых.

– Вполне- прилично.

– Господа, должен сообщить, - несколько торжественно вскинул руку куратор, - подвиг Сезара значит больше, чем коэффициент его интеллекта. Поэтому Совет координации общественного равновесия постановил, что на карточке Сезара будет продольная зеленая полоса!

–. Браво! - Кто-то похлопал Сезара по плечу. - Никаких хлопот.

– И ежегодных аттестаций.

– И спокойствие до конца жизни.

– Вы удовлетворены, господа? - сдержал шум куратор.

– Вполне. И даже завидуем, - встряхнул бакенбардами рыжий верзила возле окна. - Но ведь наш астронавт, похоже, ничего и не подозревал?

– Честно говоря, нет, - согласился Сезар, сразу вспомнив Ленгстона.

– Ничего, - кивнул ему куратор, - это не уйдет. Будет приятный сюрприз. Еще вопросы?

– Не чувствуете ли вы себя чужим, Адам Сезар, попав в другой век?

– Другой век? Ну и что… Я возвратился в свою страну. Конечно, ко всему новому надо привыкать, что бывает нелегко. Но ведь у астронавтов психика гибкая, и они привыкали к ситуациям и гораздо более невероятным.

– А не чувствуете ли, будто вас воспринимают другие как чужого? Какой-то некоммуникабельности?

– Понял. Вполне допускаю, что для две тысячи сто четырнадцатого года мои манеры, мое поведение будут несколько архаичными, скорее всего очень архаичными, но уверен, что мои соотечественники прекрасно понимаю! причины к отнесутся ко мне снисходительно. Как старшие к младшему.

– Госпола, - вмешался куратор, - я кое-что добавлю. Те, кто уже общался с Сезаром. никак не воспринимали его чужим. Помните, какой коэффициент интеллекта? Умные люди всегда понимают друг друга. А относительно инцидента с Ленгстоном?… Не забывайте: “Ремонт. Заправка. Прокат”.

В зале засмеялись.

– Вот почему нам легче найти взаимопонимание с Сезаром, чем с Ленгстоном, - закончил куратор, - Скажите, Сезар, у вас остался кто-нибудь на Земле?

– Родственники умерли еще до моего полета. Оставалась жена. Патрис Сезар. Тридцать два года. Я все понимаю… Даже если Патрис в живых… Он впервые вспомнил о Патрис, точнее, натолкнули его мысль о ней. Потому что ее, живой, реальной Патрис, Патрис 17 февраля 1995 года, здесь быть не могло, если далее это не галлюцинации, не эксперимент. Она не возникала в памяти призраков, фантомов, потому что он забыл ее глаза, губы, тело, забыл все.

– Да, - тихо сказал куратор. - Это самый трагический момент возвращения. Возвратиться к живым, которые мертвые. А мертвые - как живые.

На следующий день к вечеру Адам Сезар почувствовал себя вконец уставшим.

День в самом деле оказался трудным и бесконечным, как пеший путь под жгучим солнцем.

Тогда, сразу же после пресс-конференции, когда журналисты ушли, перед ним включили небольшой макет Грамона, весь город, и предложили выбрать район жительства. Немного поразмыслив, Сезар показал на восьмиквартирный одноэтажный дом, подковой прятавшийся в каком-то скверике. Присутствующие выбор одобрили, и уже на банкете в уютном ресторанчике Центра в одном из первых тостов, поздравляя с возвращением, ему желали также счастья на новом месте, в новой квартире.