Я стройнее тебя! - Кит Рид

Энни вздрагивает.

— Что это? — Она уже догадалась.

— Батончик «Херши». Извини, он немного подтаял.

— Ничего страшного.

Пока Энни расстегивает ремни на запястьях Келли, та разглядывает свою подругу.

— Съешь его, — говорит она.

— Я потом, ладно?

— Сейчас.

— Я не хочу.

Но это неправда. Энни хочет съесть и эту шоколадку, и еще что-нибудь. Батончик совсем маленький. Господи, как она голодна.

— Сделай над собой усилие. Ты еле стоишь на ногах, тебе так не дойти до двери.

— Пожалуйста, не заставляй меня.

— Замолчи и ешь, — приказывает Келли.

— Ничего подобного. Я чувствую себя отлично.

Расстегивая Келли ремешки на щиколотках, Энни теряет равновесие и хватается за кровать. Господи, с тех пор как перестали ставить капельницу, она совсем ослабела.

— Съешь, ты же вот-вот упадешь.

— Черт возьми, ты права.

Она понимает, что без еды можно обходиться, только пока лежишь под капельницей.

— Ешь. В пути понадобятся силы.

— В пути?

— Крошка, мы же выберемся отсюда.

— Конечно!

— Нужно есть.

Энни кивает и послушно делает то, что ей велели. Не давая ей понять, что происходит, ее сообразительная подруга подсовывает ей еще один батончик, и Энни вытаскивает его из обертки и жадно съедает. Вдыхая запах шоколада, она невнятно произносит:

— Где ты их достала?

— Они меня этим кормили. Странно, после того как нас поймали, мне сказали, что я могу есть все, что захочу.

— Действительно странно. — Энни, не задумываясь, съедает еще один маленький «Херши». От сахара в ней все встрепенулось, и она сосредоточилась. — Очень даже. Надо об этом подумать.

Келли садится и растирает щиколотки.

— Ты первая.

— Ладно. — Она осторожно задергивает занавеску на каталке Келли, так что теперь они скрыты от посторонних глаз. — На случай, если сюда придут.

— И свою тоже.

— Что-что?

— Вернись и зашторь свою каталку. А на постели все положи так, будто там лежишь ты.

— Верно. — Энни быстрыми движениями выкладывает подушки на каталке, словно кто-то сможет принять их за нее, при ее-то формах, но что поделать. Она накрывает их простыней. Задернув занавеску над своей пустой кроватью, она возвращается в небольшой шатер, который образовала штора вокруг ее толстой подруги. — Ну что, пойдем.

— Вот это может оказаться не так просто, — вздыхает Келли. — Я столько ела, что… Не знаю, смогу ли я идти.

— Келл! Что же нам делать?

— Не знаю, я… Боже мой, они идут! — Они слышат, как хлопает дверь, и в помещении раздаются новые голоса — на этот раз мужские, хотя за все время своего пребывания в Веллмонте они ни разу не видели ни одного мужчины. Девочкам никуда не деться, и они обмениваются отчаянными взглядами.

Энни шепчет:

— Что будем делать?

К счастью, когда парни заняты делом, их обычно настолько переполняет сознание собственной важности, что они ничего вокруг не замечают, тем более еле слышный шепот Келли:

— Ш-ш-ш. Забирайся!

Но сейчас Энни боится пошевелиться. Если они увидят, что занавеска шелохнулась, то тут же налетят на Келли, как хищные птицы на мышку.

— Странное поручение нам дали по поводу этой толстушки, — говорит какой-то парень. — И зачем ему вообще сейчас понадобилась новая?

— Мы не задаем вопросов, мы просто делаем свое дело.

— Но ведь Бетти, его славная Бетти такая пышечка, и я-то думал…

— Думать нам тоже не полагается.

— Он что, типа, никогда не удовлетворен?

— И вопросов мы никогда не задаем. Вот те на, а это что такое? Мы что, наткнулись на тайник Преданных?

— Мне кажется, это сильнодействующие таблетки. Ого, виски «Джек Дэниелз»! А что у них еще есть?

Мужчины, вторгшиеся в зал ожидания, смеются и не торопятся приступать к делу. Они отвлекаются, открывают шкафчики, залезают в выдвижные ящики. Их четверо, как и Преданных, которые привезли сюда Келли. Но зачем они здесь? В данный момент они увлеченно роются в чужом имуществе. Они ведут себя небрежно и шумно, как любые мужчины, оказавшиеся на женской территории. Что они здесь ищут, наркотики? Этого девочки не знают. Раздается звон — они что, собираются украсть здешние припасы? Девочки слышат музыку, которая звучит из карманного приемника, а потом, когда парни начинают хозяйничать в зале, еще и целый поток остроумных замечаний, которые взбесили бы Преданных. Шутки эти, как и всегда у мужчин, непристойные и, возможно, очень смешные, но девочки, спрятавшиеся за занавеской, слишком перепуганы, чтобы оценить юмор, да и смеяться им нельзя.

Самое ужасное, что эти люди совершенно не торопятся.

Один из них налетает на острый угол и больно ударяется об него мягкой частью тела. Он рявкает:

— Черт возьми!

— Тише, а то на твои крики сбегутся Преданные.

— Да имел я этих Преданных.

— Фу-у. Вот уж ни за что на свете.

— Ну ты же меня понял. — Все смеются.

— Убавь громкость, разбудишь эту тюлениху.

— Ну и что же она тогда сделает, окажет нам сопротивление?

— Да чтоб мне провалиться, мало ли что.

Ну надо же!

Энни понимает по глазам Келли, что та уже знает свое будущее. Они пришли за мной. Шепотом она спрашивает:

— Что будем делать?

Хлопая рукой по каталке, Келли шепчет:

— Залезай.

— Ну что, — говорит один из мужчин. — За дело.

У Энни не остается выбора. Стараясь не задеть занавеску, она забирается на огромную каталку.

Кто-то хватает каталку через ткань, собирается катить.

— Вот эту?

— Наверняка ее. Ты посмотри, какая она огромная!

Энни корчит гримасу. И что теперь?

Келли приподнимает простыню, — расстегнув на ней ремни, Энни снова ее накрыла.

— Залезай сюда.

— Ну, за работу. Вот это, наверно, и есть наша тюлениха.

Келли морщится, но не позволяет себе заплакать.

— Быстрее, — торопит она.

Вот так Энни Аберкромби и ее лучшая подруга, Келли Тейлор, попадают в грузовой лифт клиники Преданных Сестер в Веллмонте и поднимаются все выше и выше. Счетчик этажей щелкает больше десятка раз, но, когда лифт останавливается на верхнем этаже, оказывается, что они находятся на уровне земли. Подглядывая в щелочку, там, где простыня приподнимается над огромным телом Келли, Энни, сама оставаясь незаметной, видит горизонт, освещенный лунным светом. Бригада грузчиков выкатывает их к краю грузовой платформы, и девочки, которых «ради их же блага» собственные родители сдали Преданным Сестрам, впервые за долгие недели вдыхают свежий воздух.

Один из рабочих говорит:

— Знаешь, сколько раз я здесь был, и все равно у меня мурашки бегут по коже.

Другой отвечает:

— Только двинутые могут захотеть постоянно находиться под землей.

— Или совсем уж уродины.

— Слушай, подогнал бы ты лучше грузовик.

Не успели девочки понять, что происходит, как каталку уже вытолкали с платформы и по наклонной плоскости закатили в фургон. Грузчики зафиксировали колеса каталки, снисходительно похлопали Келли и закрыли за собой дверцы.

Келли долго не шевелится, Энни тоже. Они молчат, хотя слышат, что парни уже ушли, и теперь они одни. Грузовик трогается. Их повезли. «Ну что, — думает Энни, — сейчас они все в кабине, дрыхнут или чем еще занимаются. Мне кажется, пора вылезать». Не говоря ни слова (вдруг здесь есть подслушивающее устройство), она осторожно подбирается к краю гигантской каталки и спускается на пол. Грузовик подпрыгивает на ухабе, и она ловит ртом воздух. Чтобы не упасть, она хватается за кровать. Никогда ей не было так трудно удерживаться на ногах. Она тяжело шагает в круг света, падающий от светильника.

Кто-то ахает.

— Что они с тобой сделали?

Перепуганная Энни оборачивается.

— Что? — вскрикивает она, вглядываясь в тускло освещенный угол фургона. — Кто здесь?

Оказалось, в кузове грузовика был еще кто-то.

— Деточка, ой, девочка ты моя милая!

Интересно, как все-таки действует на человека тюремное заключение, пусть и в такой дорогостоящей тюрьме. Энни съеживается.

За какие-то секунды женщина преодолевает расстояние, отделяющее ее убежище из коробок от девочек. Она кладет руки Энни на плечи, но почти тут же залезает в сумку и достает оттуда пончик.

— Ты выглядишь ужасно, — произносит она. — Скушай вот это.

Энни говорит громче, но голос ее дрожит, и в нем слышится неуверенность.

— Мама?

Глава 27

— Вы понимаете, — убедительным тоном говорит Глория, — что мы любой ценой защищаем нашу систему.

— Систему?!

— Ну, вы понимаете. Это такие люди, как мы.

— То есть?..

— Консолидированные родственные умы, — объясняет Глория, и Бетц остается только догадываться, что означает «консолидированные».