Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

– Тогда что ты имел в виду?

– Я редко знаю, что именно имею в виду, Элинор. Не позволяй этому тревожить тебя. Я сам никогда не беспокоюсь об этом.

Она улыбнулась, несмотря на то, что нервничала. Несмотря на то, что он считался опасным, Валентин со странной ловкостью умудрялся успокаивать ее. И именно тогда, когда она совершенно этого не ожидала.

– Отлично. Мы едем в Гайд-Парк?

– Об этом ты и просила. Я не позволил бы даже утке плавать в некоторых водоемах в этом парке, не говоря уже о привлекательной молодой леди, но мне удалось найти симпатичный, уединенный пруд в северо-западном уголке. У него есть еще одна привлекательная черта – он находится дальше всех от Гриффин-Хауса.

– Ох! – Уединенный, далекий от дома и безопасный. На минуту осознание всего этого произвело на нее оглушающее впечатление.

Валентин, казалось, ощутил, что ее храбрость поколебалась, потому что, откидываясь назад на своем сиденье, он спокойно улыбнулся ей.

– Я рассказывал тебе о том, как ухаживаю за женщинами, – проговорил маркиз. – Это должно быть взаимным, или я не заинтересован. И в любой момент, если ты пожелаешь повернуть обратно, скажи мне об этом, или скажи Доусону, и все будет сделано. Я проинструктировал его выполнять твои приказы, даже если они будут противоречить моим.

Этот поступок удивил девушку, и, хотя она никогда не призналась бы в этом, чрезвычайно успокоил ее.

– А что, если я прикажу Доусону высадить тебя и отвезти меня домой?

– Тогда я пойду пешком. Но не буду слишком счастлив при этом.

– Тогда я воздержусь от этого приказа.

– Благодарю тебя, – его взгляд, который ранее был прикован к ее лицу, прогулялся по всей длине ее тела и обратно. – Интересный выбор одежды.

Элинор сражалась с собой, чтобы не покраснеть, хотя она не могла сопротивляться теплу, которое разливалось под ее кожей в том месте, где останавливались его глаза.

– Я подумала, что самым подходящим будет что-то простое.

– Потому что ты не будешь носить его долго, ты имеешь в виду. Если только ты не планируешь плавать полностью одетой?

Хм.

– Я доверяю тебе, Деверилл, но мне кажется, что чем меньше ты знаешь о подробностях моего плана, тем лучше.

– Как пожелаешь. Так или иначе, я просто любопытствую. Я не могу припомнить ни одну девицу из тех, с кем я знаком, которая считала бы себя обязанной переплыть лондонский пруд. Во всяком случае, не нарочно.

– Тогда я буду испытывать к ним жалость, когда сделаю это.

– А я испытываю к ним жалость уже сейчас, просто потому, что они настолько хорошо знакомы со мной, что я знаю все об их купальных привычках.

– Ты не такой плохой, Валентин, – проговорила Элинор, стараясь придать голосу настолько отстраненное дружеское выражение, насколько могла, учитывая то, что она разрывалась между желанием сбежать домой и броситься ему на шею. – Я не имею ничего против знакомства с тобой. Вовсе нет.

Что он сделает, подумала девушка, если я передумаю насчет того, что хочу в качестве приключения?

В полумраке показались его зубы.

– Только ты видишь мою хорошую сторону. Думай обо мне, как о треугольнике. Ты наблюдала его вершину, самую маленькую точку. А всему остальному Лондону я показываю свою широкую тыльную сторону.

Девушка усмехнулась.

– Но ты забыл про две другие стороны. Если ты конечно равнобедренный треугольник, как я предполагаю.

Выражение его лица на мгновение смягчилось.

– Спасибо за то, что предположила, что они у меня вообще могут быть.

– Я видела их, Валентин. То, что ты сделал для меня, не умещается на вершине треугольника.

Маркиз заерзал на сиденье.

– Ну, хорошо, но вся штука заключается в том, что когда ты имеешь дело с треугольником, ты никогда не можешь видеть все три его стороны одновременно. – Карета подпрыгнула, резко повернув. – Мы добрались до парка. У тебя есть желание поставить меня в известность об общих чертах твоего плана? Мне нужно отвести тебя к водоему, а затем повернуться спиной и стоять на страже? Или я должен ждать в карте и позволить тебе мирно плескаться?

Она хотела, чтобы он был там, даже, несмотря на то, что это казалось самой худшей идеей в истории.

– Я буду чувствовать себя… лучше, если ты останешься где-то в пределах слышимости, но как только ты покажешь мне направление, которое ведет к пруду, то я буду действовать самостоятельно.

Он кивнул.

– А одеяло? Что-то, чтобы прикрыть твое влажное тело? – Валентин снова передвинулся. – Не то, чтобы я пытаюсь разузнать детали, но у этой кареты очень дорогие кожаные сиденья.

Элинор покраснела.

– Я забыла про одеяло.

Валентин вытащил его из ящика под своим сиденьем.

– Но я не забыл.

Их пальцы соприкоснулись, когда он передавал ей одеяло. Это прикосновение могло быть случайностью, но после их последнего поцелуя Элинор не могла больше быть в этом уверенной. Размышления о том, вожделеет ли ее маркиз Деверилл, сделали жизнь девушки более захватывающей.

– Благодарю тебя.

– Не забывать ни одной детали. Это – мой девиз.

Она не могла не улыбнуться.

– Я думала, что твой девиз – это «carpe diem[16]».

– На самом деле, я бы произнес его как «carpe femme[17]», но я расширяю свой репертуар.

Бросив взгляд в сторону занавешенного окна, Элинор не смогла сдержать нервную дрожь.

– Как ты думаешь, когда мы вернемся? Стэнтон встает до пяти часов утра, я полагаю.

– Мы сможем вернуться за двадцать минут или около того, так что я думаю, все зависит от твоих планов.

– А это будет зависеть от того, насколько холодная вода.

Маркиз усмехнулся.

– Я только нашел водоем; но не гарантирую приемлемую температуру воды.

– Достаточно справедливо. – Элинор ненадолго заколебалась, задавать или нет следующий вопрос, но в темноте в карете в его компании, она не могла не думать о такой же ситуации на прошлой неделе. – Ты слышал что-нибудь о мистере Кобб-Хардинге? Должна сказать, что я боялась увидеть его на приеме у Кастеров.

– Я ничего не слышал. И я не ожидаю, что что-то услышу.

– Итак, ты послал ему письмо. Что конкретно ты написал в нем, Валентин?

Ему нравилось, когда она называла его по имени. Женщины часто называли его по имени; им это казалось романтичным. Тем не менее, он был знаком Элинор довольно давно, но называть его по имени она начала всего несколько дней назад, только после того, как началось их странное партнерство, и каким-то странным образом этот жест с ее стороны показался более… значимым.

– Не о чем беспокоиться, – ответил маркиз. – Если только он не застрелится, конечно. Полагаю, всегда можно надеяться на лучшее.