Огненный скит - Юрий Любопытнов

Глава шестая

В полынье

Скоро должна была быть сожжённая избушка, а там рукой подать до Сутоломи. Предвкушая встречу с хозяином и хозяйкой мельницы, мысленно представляя их изумлённые лица, когда он достанет потир и преподнесёт им, Изот совсем забыл об осторожности. Стремясь сэкономить время, он пошёл кратчайшим путем, надеясь на сковавший болота мороз. Однако надо было быть более осмотрительным — болото могло расставить любые ловушки.

Так и случилось. Занятый своими, приятно ласкающими душу мыслями о подарке, который он сделает хозяевам, Изот не заметил, как наехал на невысокую возвышенность, напоминающую большую кочку, засыпанную снегом. Ступив на неё, вдруг почувствовал, как стремительно уходит вниз, обваливая снег. Рухнул он за долю секунды, даже не сообразив, что произошло. Опомнился тогда, когда жгуче-холодная тягучая вода сжала тело, дойдя до подмышек. Вверху зияло отверстие, в которое он увидел голубое небо и ветви корявой берёзы.

Изот понял, что произошло. Наехал он на согнувшуюся под тяжестью снега молодую берёзу. Под снежной шапкой трясина не замерзла. Берёза после его падения выпрямилась, а он оказался в полынье. Стараясь не делать резких движений, Изот попытался нащупать дно ямы. Однако твёрдой опоры не нашёл.

Он посмотрел вверх. На фоне безоблачного неба над ним раскинула ветви берёза, наклонившись над полыньёй. Ключника осенило, что надо делать. За плечами у него была котомка и ружье. Котомка была сделана по простому деревенскому обычаю: в углы холщёвого мешка было положено по камешку, которые были обвязаны бечёвкой. Надо было снять веревку и попытаться забросить её на сучки дерева.

Он осторожно снял котомку, зубами развязал один узел, стал развязывать второй, но то ли он был затянут крепко, то ли руки и зубы не слушались, развязать его ему не удалось. А тело коченело. Топор, который был за поясом, утонул при падении. Был ещё нож за голенищем, но он не стал его доставать, боясь, что совсем уйдёт под воду. Одна надежда — зубы. Промучившись несколько минут, он развязал и второй узел. Пока грыз бечёвку, не чувствовал холода, а когда справился с делом, понял, что замерзает.

Боясь, что скоро холод скуёт его совсем, Изот смотал верёвку и бросил вверх, стараясь перебросить свободный конец через ствол берёзы. Но сил не хватило — верёвка упала обратно, а он на вершок погрузился в трясину. Он сделал ещё одну попытку и опять неудачно. А холод продолжал стягивать кожу, студить руки и ноги.

Скрутив верёвку потуже, насколько это позволяли непослушные руки, он прицелился в просвет между большими ветками и кинул. На этот раз удачно. Конец размотался и свешивался с дерева. Поймав его, Изот стал тянуть за оба конца, пригибая вершину берёзы к себе. «Только бы не сорвалось», — думал он, подтягивая верёвку. Когда голые ветви коснулись головы, он схватился за спасительный ствол и подмял под себя. Перехватывая руками деревце, стал выкарабкиваться из тягучей трясины. Казалось, замёрзшие руки вот-вот выпустят ветви, вялость опутывала тело, но Изот, стиснув зубы, заставлял себя двигаться вверх.

Наконец он выбрался к корням берёзы, которая росла на твёрдом месте. Теперь топь не грозила ему. Он потерял топор, котомка с остатками провизии и потиром лежала на поверхности месива из мокрого снега и остатков болотной растительности, рядом плавала шапка. Он нашёл крепкий сук и вытащил мешок и шапку.

Нестерпимо ныли пальцы. Изот встал на колени и принялся растирать снегом негнущиеся кисти. Скоро они покраснели и приобрели гибкость. Однако мокрый кафтан на ветру покрылся коркой льда и задубел, как старая береста.

Чтобы окончательно не замёрзнуть, надо было разжечь костёр. Шурша намокшей одеждой, покрывшейся льдом, как бронёй, ключник отошёл вглубь небольшой чахлой рощицы, надеясь там укрыться от пронизывающего ветра и развести огонь. Здесь болотистая низина чередовалась с островками твёрдой земли, на которой росли ольха и осина, поэтому Изот обрадовался, что в дровах не будет недостатка.

Наломав сухих веток, надрав бересты, сложил это на умятый снег возле ольхового куста. Кресало и кремень были в кармане, но трут подмок и не загорался.

Чувствуя, как холод охватывает тело, цепенеют руки и ноги, как тягучая дрёма овладевает им, слабеющими пальцами Изот надорвал кафтан под воротом и выдернул кусок сухой ваты. Руки не подчинялись ему, и вату чуть не вырвал налетевший порыв ветра. Повернувшись спиной к ветру, он подложил вату под растопку и взял кремень с кресалом. Подышал на руки, и когда они обрели чувствительность, стал высекать огонь. Искра была слабой, и вата, казалось, вот-вот упорхнёт из рук. Наконец ему удалось запалить её. Беспрестанно раздувая тлеющий огонек, подложил бересту. Она занялась, затрещала, задымила, скрутилась в жгут. Как обрадовался Изот слабому чадящему пламени. Он быстро подложил ещё бересты и сухих веток, боясь, что пламя погаснет. Но огонь охватил хворост.

Изот от радости чуть не заплакал, протянув руки над огнём. Он подложил сухой травы, которая сначала густо задымила, потом длинные языки пламени рванулись вверх, и ключник, уже не сомневаясь, что огонь потухнет, надвинул на него кучу хвороста. Дым потёк жгучий и едкий, а Изот радовался, держа руки над костром, и чувствовал, как они отходят, тепло разливается по телу и оно дрожит, ещё не согретое, но готовое согреться.

Не ощущая губительной скованности, Изот подложил дров. Огонь горел сильно и ровно, трещали сучья, дым пластался над снегом, ключник вдыхал его, и не было на свете ничего слаще этого дыма. Согревшись, он снял обледенелый кафтан, повесил сушиться на две воткнутые в снег палки, снял бахилы и протянул к костру окоченевшие ноги. Затем, подвинув к огню лапник, сел на него, подставляя теплу то один бок, то другой. От мокрой рубахи шёл пар, но она высыхала и не прилипала к телу, как прежде.

Время близилось к вечеру. Небо нахмурилось, а ветер усилился. Изот посмотрел, что у него осталось в котомке: несколько картофелин и два варёных яйца. Хлеб размок, превратившись в липкое месиво, но Изот не стал его выбрасывать, подумав, что его можно подсушить на костре. На дне мешка лежал и потир. Изот достал его, обтёр края от приставшего раскисшего хлеба. Боковины жёлто блеснули.

Тело ломило, и Изота тянуло в сон. Но он старался не поддаваться дремоте, зная, что до сумерек ему надо запастись дровами. Через час-полтора начнёт темнеть, ночью до мельницы он не доберётся: можно заблудиться, а ещё хуже, угодить в яму с водой, как сегодня, и тогда неизвестно, как всё обернётся. Дров он на ночь заготовит, волки, если появятся, к костру близко не подойдут, в крайнем случае выстрелит из ружья. Жаль, что одна лыжа утонула и завтра ему придётся идти до мельницы напрямки, утопая в глубоком снегу. По его расчётам до мельницы оставалось вёрст двадцать, может, чуть больше, и за день он их с трудом, но преодолеет. Это успокоило ключника. Кафтан сохнет, бахилы скоро можно будет обуть. Изот обернул ноги высохшими портянками и стал осматривать ружьё, готовясь на всякий случай к любым неожиданностям.