Тихушник - Александр Федорович Бабин

преступлений, так лишь чтобы пару документов подписать одними и теми же заезженными словами: «Согласен, не согласен, утверждаю, не утверждаю, рассмотреть, уволить». А вот другие — их водители, своих шефов возят пьяных по адресам. Всё по-честному, — кому вершки, а кому корешки, как в известной народной сказке. Ну, или в том анекдоте, где участковый инспектор не выходил на работу три дня, а начальство его потеряло, приехало к нему домой — а жена пояснила: муж, мол, уже три дня сидит в огороде, смотрит на муравейник и молчит. Участкового спросили, почему не выходит на работу, — накопилось столько заявлений от граждан, что они не знают, как с ними поступить. А он им: «Вот сижу три дня около муравейника, смотрю на муравьёв, — никаких у них нет совещаний и планёрок, а все работают».

Конечно, не всё однозначно в моем суждении, — начальство разное бывает. Бывает, что и без него не обойтись, особенно принимая серьёзные решения, — но что-то в последнее время я адекватных людей среди них не встречал. Чтобы установить справедливость, и было создано наше подразделение — управление по борьбе с организованной преступностью, чьи сотрудники обязаны выявлять таких нерадивых начальников и отправлять в лучшем случае на пенсию, в худшем — за решётку. Даже страшно подумать о таком, — всё-таки они наши коллеги, хотя и без мозгов.

Наружное наблюдение не заставило себя долго ждать. Первые пришедшие материалы на Махмуда свидетельствовали, что он после встречи с земляками направлялся к своим дружкам в УВД и здоровался с постовым, который даже не выписывал ему пропуск (ведь уже все милиционеры управления считали его своим). За целый день он мог зайти в здание и выйти несколько раз, а зря переводить бумагу им не хотелось. Тем более, выходил из здания он вместе с начальником безопасности и его дружками, беседуя на темы «строго для служебного пользования», о которых положено знать только сотрудникам милиции, — поэтому и стал для них своим. Оперá из УВД, как говорят у нас в народе, потеряли бдительность и также общались с ним, — а зря. Для сотрудников наружного наблюдения эти встречи на руку: все контакты с людьми они обязаны фиксировать и каждый день, вместе с фотографиями и видеосъёмкой, передавать мне на ознакомление. Конечно, как опер, я понимал: возможно, оперативные работники просто ведут с ним разведопрос, чтобы получить информацию, которой он обладает. Ведь Махмуд — человек в городе известный, да притом регулярно платит определённые суммы в воровской общак. Одно только «но»: не надо с ним пить водку у всех людей на глазах. Проблема у сотрудников областного управления одна — им нечем заняться, это же не служба в райотделе и не наше управление, где толпа граждан стоят в очередь и просят помочь, пока жулики у них последние трусы не забрали. А нам даже чаю спокойно попить, и то нет времени. На место преступления им выезжать не нужно, — разве только для проформы раз в месяц, чтобы попасть в суточную сводку, которая ляжет на стол генералу: мол, они тоже участвовали в раскрытии преступления. Вот поэтому от безделья и пьют водку со всеми подряд, при этом не забывая позаботиться, чтобы очередные звания им присваивались, — всё-таки это областной аппарат, а статус не позволяет носить маленькие звёзды на погонах.

Махмуд был умнее их всех. Этот вывод я сделал, когда ознакомился с оперативной сводкой из службы наружного наблюдения и из телефонных бесед. Они свидетельствовали, что связи у него не только в УВД, но и в городской прокуратуре и суде. Вечерние посиделки в загородных кафе свидетельствовали, что компания у них устойчивая, сплочённая — от руководителей УВД до судьи. Понимал, что город у нас небольшой, все друг друга знают, вероятность встречи между ними высока, но совместное застолье каждый день — это уже чересчур для милицейской нищенской зарплаты. Его телефонные разговоры с южными «друзьями» подтверждали, что наркотики к нам в город поступают благодаря его «мудрому» руководству. Их маршрут проходит через пост ГАИ при въезде со стороны дружественного нам Казахстана.

Чтобы не затягивать время, я решил провести с сотрудниками ГАИ разведопрос. Среди трёх сотрудников было одно «слабое звено», которое меня заинтересовало, — сын одного из начальников отдела БХСС. С ним я знаком, есть возможность по душам поговорить; думаю, что он пойдёт со мной на контакт. Когда я знакомился с оперативной сводкой и увидел его на фото, да ещё в форме сотрудника ГАИ, — удивился, как мог его папа, с его-то авторитетом и связями, устроить сына в эту уважаемую службу. Во-первых, работа у сотрудника ГАИ трудна и опасна, мог бы найти место и потеплее для своего сынка — где-нибудь в кабинетах УВД. Но, видимо, сын оказался порядочным человеком — не согласился с отцовским мнением и решил начать службу, как говорят оперá, «на земле». Быть сотрудником ГАИ — ответственное дело: не каждый выдержит такую нагрузку — целый день в жару и холод быть у всех водителей на виду; тут и нервы должны быть в порядке, и язык подвешен, как у Аркадия Райкина. Сотрудникам ГАИ приходится сталкиваться не только с пьяными водителями и нарушителями ПДД, но и с угонщиками автомашин, от которых можно и пулю схватить. Но почему-то у некоторых наших граждан работа сотрудников ГАИ ассоциируется с поборами денег. Да, есть среди них такие, — но, как исключение. Такие граждане имеются и во всех других государственных структурах — как говорится, в семье не без урода. Уважаемая профессия — быть сотрудником ГАИ, а водители должны усвоить одно: на дорогах нужно вести себя прилично, не нарушать правила ПДД и не быть выше других в потоке машин, даже если у тебя автомобиль в два раза больше по размерам и цене, чем чей-то «запорожец». На дороге, как в бане: все равны. Убери сотрудников ГАИ с дорог — такие начнутся разборки среди водителей — мама не горюй, небо с овчинку покажется и третья мировая война начнётся.

Вот на этих чувствах и сыграю с молодым сотрудником — ведь, увидев меня, он всё равно будет держаться настороженно, хотя мы с ним давно знакомы. Работников нашего шестого подразделения они побаиваются: уже несколько сотрудников ГАИ были нами задержаны и отправлены в места не столь отдалённые за взятки, — но те были сами виноваты. План у меня будет такой: подъеду и заведу с ним разговор — не хочет ли он служить в нашем шестом подразделении? Не забуду упомянуть, что и с его отцом проведу беседу, — хотя вряд ли согласится: у него возможность пристроить сына в наше подразделение