Альдана Последняя королева эпохи - Надежда Кархалёва

— Это я убил? — выдавил из себя Дима.

— Совсем ничего не помнишь? — поинтересовалась ведьма. — Да, это сделал ты своей магией. Двух ледяных молний Гайферу хватило, но его пришлось обездвижить заклятием обледенения. Бедняга не успел ничего предпринять, произнести хотя бы один звук какого-нибудь заклинания.

— Я заморозил его в кусок льда и обрушил на него, беззащитного, две молнии? — проговорил Дима в ужасе, только сейчас обратив внимание на прозрачные осколки, которыми был вокруг трупа усеян ковёр.

— Против тебя беззащитны все, — Эвилана пребывала в восторге и переполнялась гордостью за саму себя, сумевшей поставить столь удачный эксперимент. — Гайфер — один из самых сильных магов Чёрных Гаваней. Но и он ничего не смог против тебя.

— Как он тут оказался? — буркнул Дима, зная ответ.

— Я его специально телепортировала во дворец, — ответила ведьма, — чтобы проверить твою покорность.

— Я умертвил Гайфера по твоему приказанию, да?

— Нет, это Артея велела, — тут красавица отошла, чтобы не загораживать демонессу. — Ты ничего не замечаешь в своей госпоже?

— Нет… — начал было Дима, но тут же осёкся, присмотревшись получше. — Теона?!

— Лучше, — Эвилана показала идеальные зубы. — Это её обработанная душа.

— Душа? — от получаемых сведений парню становилось дурно. — Ты что, убила её?

— Нет, — ведьма продолжала отвечать таким же ровным тоном, со своими обычными томными интонациями.

— Неужели… — Дима ощутил мороз внутри. — Неужели… — мысль была настолько дикая, что ему было гадко её произносить вслух, — Теону тоже я убил?!

— Девчонка жива, — вздохнула Эвилана, словно объясняла ему суть эксперимента уже битый час и устала от этого. — Перед тобой не вся её душа и даже не половина. Она у Теоны Винсент огромная, просто бескрайняя. Я мало у неё взяла, этого хватило, чтобы получить Артею, но было недостаточно, чтобы Теона хоть сколько-нибудь пострадала. С твоей душой я не провела такого эксперимента, потому что она слишком мелкая. На двоих, тебя и демона, её мало будет, да и если бы я вытянула из тебя всю душу, существа бы из неё не получилось. Тебе я нашла другое применение, помнишь ведь.

Дима ничего не заподозрил, полагая, что на целительницу эксперимент никак не повлиял.

— Да, ты обратишь меня в демона.

— Пользоваться тобой будет Артея, — сообщила красавица. — Теона сделала ошибку относительно себя, но поступила замечательно с моей точки зрения, полюбив тебя и связав себя с тобой. Вот над этим я и поработала. Чуть-чуть моего содействия — и Теона в облике Артеи подчинила тебя полностью.

— Зачем тебе это? — Дима произнёс этот вопрос скорее как утверждение: не понимает он, что движет Эвиланой.

— Сражение в этой пещере лишь тренировка, — медленной плавной походкой ведьма приблизилась к нему, обняла сзади, наклонившись (парень сидел на диване, она обошла его). — Я же не просто так скрываюсь здесь. Я работаю над кое-чем гораздо более масштабным, и планы мои потрясли бы тебя размахом, если бы я рассказала тебе. Ты, Артея, Арджея — это демонесса с душой Джессики, Кристиан, — им придётся помочь мне достигнуть того, что мне нужно.

Ему нечего было спрашивать или сказать против. Артея резко отбросила назад руку, сжимающую жезл со вспыхнувшим ярким светом рубином — у Димы голова стала тяжёлой, веки сомкнулись, появилась слабость. Его отправили обратно в компанию.

В этот раз последствия насильственного перемещения были ужасными. Если до этого ощущения напоминали состояние опьянения, теперь организм и разум будто бы мучались тяжелейшим похмельем. «Я это заслужил», — убеждал он себя, когда голову сдавливало так, что казалось, череп треснет. Большинство, по-видимому, считало так же. Единственной, кто пожалела бы его, тут не было, впрочем, и той, которая нарочно стала бы шуметь, чтобы все звуки преобразовывались в удары совсем уж нестерпимой боли в голове, — тоже.

Томас нагнулся над ним, разглядывал, прищурившись. Пальцы протянутой руки широко раздвинули веки приоткрытого глаза Димы, сначала одного, потом второго.

— Зрачок растворяется, — мрачно объявил он, не удосужившись понизить голос. — Радужка, по-моему, светлеет, я не помню, какие у него глаза на самом деле.

— Теона бы точно сказала, она в них столько смотрела, — произнесла с горькой усмешкой Дашка. — А вообще, какая разница? Обращение ведь не остановить, или я ошибаюсь?

— Это авторская магия. Я не знаю её, — Кларисса признала поражение.

Происходило бы дело вне пещеры, или даже просто несколькими часами ранее, появились бы усмешки, ухмылки, уколы. И не потому, что сила Клариссы, имей она представление о том, как её направить, предотвратила бы обращение. Сейчас все понимали, как плохо колдунье. Может, по-прежнему никто так и не разделял её мнения насчёт превосходства магии во всём. И не было пафосных размышлений о том, что каждый человек по-настоящему любимому делу всегда придаёт слишком большое значение. Никто не хотел распространять здесь лишний негатив, его и так было чересчур много, он невидимыми ядовитыми парами тянулся по залам пещеры, вызывая бури неприятных ощущений. Никто не осознавал, что сдерживается, хотя мог бы высказаться, язвить просто не приходило в голову. Все устали от этого…

— Что ещё со мной происходит? — прохрипел Дима.

— Сейчас проверю. Что-нибудь режущее у кого-нибудь осталось? — обратился Томас ко всем.

У Тины висел на поясе маленький клинок, который она и дала колдуну. Тот провёл им по тыльной стороне ладони Димы, сильно надавив, но на руке появилась только царапина.

— Кожа грубеет. Плохо, — констатировал Томас, но последнее слово можно было и не произносить, и так было ясно.

— Может, стоит поторопиться? — задумалась Алина. — Шансы ничтожны, но вдруг мы успеем добраться до источника раньше, ведь больше у нас ничего нет, никаких вариантов.

— Уничтожение его — процесс не минутный, — предупредила Кларисса, не став критиковать предложение Алины. — И сила Дмитрия не в полной мере принадлежит ему, и власть над ней постоянно уменьшается, но ты права — лучше попробовать, — она внезапно замолчала, все изумились, увидев, что ведьма борется со слезами. — Меня не пугает то, что мы, скорее всего, погибнем. Я не хочу жить с идеей, которая не нашла претворения.

— Значит, мы идём, — вздохнула Дашка. — Теоретически мы можем не волноваться из-за того, что нас стало меньше. Те, кто пока не с нами, нам для дела, по сути, не нужны.

— Никогда не думал, что ты скажешь что-нибудь подобное, — произнёс Саша без укора, но печально.