Казначей общака - Евгений Сухов

– Я не знаю адреса, но смогу показать.

– Где это?

– В Кубинке.

– Так. Все ясно. Едем, – жестко распорядился Святой, направляясь к машине. – Тащите его в машину. Если будет сопротивляться, стукните чем-нибудь потяжелее по темечку. Только не до смерти, он нам еще пригодится. – Святой сел за руль. – Вот еще что, – бросил он через плечо, когда троица разместилась на заднем сиденье, – свяжите ему на всякий случай руки, так надежнее будет.

– Понял, – хищно заулыбался Шаман и, яростно скрипя зубами, затянул шелковый шнур на запястьях Резаного. Пленный тоскливо замычал, превозмогая боль, и тотчас умолк под свирепым взглядом Святого.

Время было совсем позднее, и добрались они быстро. Дорога у Кубинки была паршивая, и Святой, переключившись на первую передачу, старательно преодолевал колдобины, больше напоминающие воронки времен Второй мировой войны.

– Так где? – спросил он, чуть повернув голову.

– Сейчас здесь поворот направо будет, – глухо сообщил Резаный. – По нему метров сто. И выйдем прямо на четырехэтажный дом. В первом подъезде она и живет, третий этаж.

– Если приготовил сюрприз, то тебе не жить, – строго напомнил Шаман.

– Ладно, выходим. Подойдешь к двери и потребуешь, чтобы открыли, – приказал Святой Резаному.

Артур неохотно согласился:

– Хорошо. А дальше-то что?

– Потом узнаешь. Пусть это будет для тебя небольшим сюрпризом.

Во дворе никого не оказалось, не считая махонькой собачонки, которая, опасаясь приближаться, издалека облаяла гостей и достойно удалилась сквозь дыру в заборе, победно тявкнув на прощание.

В квартире кто-то был. Через плотную ткань занавесок тускло пробивался свет.

– Масюк, останься здесь, за машиной последи.

Стараясь не стучать, осторожно подошли к двери. Шаман поднялся повыше на один пролет, наставив на дверь ствол.

– Позвони, – подтолкнул Святой Артура вперед.

Резаный нервно провел ладонью по волосам, а потом надавил на кнопку звонка. Раздался негромкий, но пронзительный сигнал. Через минуту из-за двери раздался тревожный голос:

– Кто это?

Стараясь придать своему голосу как можно больше беззаботности, Резаный откликнулся:

– Это я, Валюха… Артур… Открывай.

Восторга по поводу прибытия позднего гостя за дверью не обнаружилось. Хозяйка хмыкнула и отвечала ворчливо:

– А чего хотел-то?

Резаный растерянно посмотрел на посуровевшего Святого и тут же нашелся:

– Ну не через порог же нам разговаривать, соседей смешить!

Аргумент, похоже, подействовал. Сначала раздалось бряцанье металлической цепочки, а потом щелкнул замок. В проеме показалась взлохмаченная голова хозяйки.

Не дожидаясь очередного вопроса, Святой ударил ногой в дверь, толкнув женщину внутрь. В передней раздался глухой удар, и в комнату, подталкиваемый Шаманом, вошел Резаный.

Женщина сидела на полу, ноги раскинуты, из-под задравшегося халатика видны кружева ночной рубашки.

– Что вы от меня хотите? – глаза ее были широко распахнуты от ужаса.

– Много не возьмем, не беспокойся. Да подбери ты свою юбчонку, а то до самого пупа ноги видны. Мы ж не насильники какие-нибудь. Понимание имеем.

– Да, да, конечно! – энергично закивала головой женщина, поджав ноги.

Ей было не больше тридцати, но вокруг глаз заметно обозначились морщинки. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – молодость она провела бурно, и ее пышные формы помнили руки многих поклонников. Мужчин часто привлекают вот такие женщины, каждая клетка которых вопит об их доступности. Не нужно строить из себя интеллектуала или какого-нибудь неутомимого бодрячка.

На таких баб, порочных и в меру грубоватых, охотно клюют откинувшиеся блатные. Некоторые из них становятся даже их подругами. Они терпеливо дожидаются своих возлюбленных, впрочем, не обременяя себя особой верностью. Валюха была из таковых. Наверняка где-то на зоне парился ее близкий дружок за какой-нибудь вооруженный грабеж, а она добывает себе на пропитание единственным, что имеет, – телом.

Святой присел на корточки, ободряюще улыбнулся, показывая всем своим видом, что он не такой уж злодей, как могло это ей показаться, и, заглянув в ее глаза, доверительно сказал:

– Я вижу, баба ты ничего. С шиком! – Женщина затравленно улыбнулась. По расширенным зрачкам было видно, что она усиленно соображает, стоит ли ей благодарить за комплимент или все-таки благоразумнее промолчать. – Так вот, ответь нам, пожалуйста, на один такой вопрос: знаешь ли ты Костыля, в миру Паша Фомичев?

Женщина энергично закивала, продолжая виновато улыбаться:

– Конечно, знаю.

– Видишь, как замечательно, – искренне обрадовался Святой. – Какой славный у нас вырисовывается диалог. Я никогда не был сторонником радикальных мер. Для того, чтобы убедить человека в своей правоте, не всегда нужно наматывать его волосы на кулак и бить лицом о стену. Можно отыскать подходящие слова, способные помочь несговорчивому избежать неприятностей. Я хочу тебя спросить, дорогуша, только подумай очень крепко, прежде чем ответить… очень тебя прошу. Когда он придет к тебе?

– Скоро, минут через пятнадцать.

– Что ты сказала?!

– Он пошел за водкой и сигаретами. Обещал купить мне шоколадных конфет, я их очень люблю.

– Та-ак, – протянул Святой, приподнимаясь. – У него было с собой оружие?

– Не припомню, – покачала головой Валя, при этом ее пухлые щеки слегка затряслись, – кажется, не было ничего такого.

– Быстро в комнату, – распорядился Святой.

Женщина послушно поднялась, неуверенно заковыляла на ослабевших ногах к дивану.

– Шаман, присмотри за ними. Если что, стреляй, – вжал Святой Резаного взглядом в кресло.

Потом подошел к окошку и некоторое время всматривался в темень. Машина стояла на прежнем месте. Масюк, высунув руку из окошка, покуривал. Нехорошо, конечно, но, может быть, Костыль не обратит внимания… Плотно прикрыв шторы, Герасим отошел от окна.

– Когда он позвонит, чтобы ни звука. Открывать пойдешь ты! – ткнул Святой пальцем в хозяйку.

– Ага! – охотно согласилась женщина. Она еще не отошла от шока и вряд ли отчетливо осознавала, что происходит.

– А теперь затаились, и чтобы я вас больше не слышал, – и, притянув к себе стул, он уселся на него верхом, опершись локтями о спинку.

Ждать пришлось недолго. Минут через десять раздался знакомый звонок.

– Подойди, – шепнул Святой хозяйке, – спроси, кто там. И чтобы бодрее спрашивала.

– Поняла, – закачала головой Валентина, направляясь к двери. И, остановившись у порога, нарочито громко поинтересовалась: – Кто там? – Никто не отвечал. – Кто там? – спросила она уже встревоженно.

Святой подошел к окну. Чуть приоткрыл портьеру и увидел, как из подъезда вышел мужчина. Несколько секунд он рассматривал его спину и, узнав, выкрикнул:

– Открывай дверь!

Руки Валентины суетливо завозились с замком, дверь распахнулась, и тотчас в комнату с грохотом ворвалось пламя. Взрывная волна откинула хозяйку к противоположной стене, сорвала с петель двери, а стекла брызнули так, что дождем осыпали присутствующих.

Святому показалось, что обвалился потолок, но когда он посмотрел вверх, то не без удивления обнаружил, что тот по-прежнему на месте. Правда, вместо светильника сверху зловеще торчал оголенный провод.

Шаман помотал головой, а потом спросил:

– Что это было?

– А хрен его знает, – честно сознался Святой. – Я думал, что дом взорвали. А где Резаный? – осмотрелся он по сторонам и с досадой прохрипел сквозь сомкнутые зубы: – Быстро сориентировался. Ушел, тварь! Ладно. Мы его еще отыщем, никуда он от нас не денется. Уходим отсюда, – поторопил Святой Шамана, который все еще не мог прийти в себя, – сейчас сюда набежит тьма народу.

Под ногами предостерегающе хрустело стекло, изувеченная дверь загораживала проход. Осторожно, стараясь не ободраться об искореженный металл, Святой перешагнул через порог, и его взгляд невольно остановился на обезображенном трупе. Невозможно было представить, что эту женщину всего лишь несколько минут назад можно было назвать симпатичной, что еще совсем недавно ее одолевали какие-то желания, что она мучилась, страдала, возможно, любила. Вместо лица кровавое месиво, глаз не видать, руки оторваны и держатся всего лишь на тоненьких сухожилиях.

Позади, не выдержав зрелища, рыгнул Шаман. А к слабонервным его отнести было никак нельзя. Проняло, значит.

Лестничная площадка была усыпана штукатуркой; мел, еще не осевший, туманом висел в воздухе и норовил забиться в носоглотку. Удивительно, но этажом ниже тускло горела лампа. Без конца наступая на выбитое в подъезде стекло, Святой с Шаманом спустились во двор. За их спинами слышались крики перепуганных жильцов, хлопали двери, во дворе заливались сигнализацией машины.

«Паджеро» стояла на том же месте, прижавшись к бордюру. Масюк сидел на пассажирском кресле, удобно откинувшись назад. Из салона негромко доносилась популярная мелодия, похоже, что он блаженствовал, наслаждаясь приятной песней. На Святого неожиданно накатила волна злости: мог бы выглянуть и посмотреть, что случилось, или, во всяком случае, двигатель бы завел. Герасим с силой распахнул дверь, и тотчас с кресла на него опрокинулось безжизненное тело вора. Широко открытые глаза Масюка выглядели философски спокойными и были устремлены в бесконечность, а на шее, залив светло-коричневую рубашку кровью, зияла страшная рана.