Продам май (сборник) - Мария Фомальгаут

Подфартило… смотреть надо в оба, а не клювом щелкать, а то хороша, сама сидит целый день на крылечке, а что там по Дороге катится, в упор не видит…

Нет, когда видит, конечно, тоже ничего хорошего. Было же, когда это было-то… ну да, месяц где-то прошел, страсти еще не остыли… бразильские. Когда вот так выхожу утречком на крыльцо, а по Дороге пристроечка едет. Хорошая такая, в два этажа, все при всем, хоть сейчас приставляй ее к дому, приколачивай, живи.

Ну я не будь дурак, пристроечку хватаю, на себя тащу, волоком, волоком, она так-то не тяжелая, а с Дороги вниз по насыпи сама катится. Только чувствую, не поддается, я ее дерг на себя, она обратно, я дерг на себя, она обратно. А там и вовсе назад поползла, на ту сторону дороги, где Егорычева изба стоит.

Что за черт, думаю, а нате вам, вот и сам Егорыч, и баба его, и парни его, и девчонка, молоко на губах не обсохло, туда же, построечку эту тащит. Ну мы тут сцепились маленько, каждый на себя, я первый увидел, нет я, мое, нет, мое… уж чуть до мордобоя не дошло, а что до мордобоя, я один, как перст, а у Егорыча вон какие амбалы выросли, люлей навешают, мало не покажется. Тоже мне, что ли, к Кузьминичне подъехать, пусть ко мне перебирается, тоже такие амбалы у нас расти будут…

Уступил. Не-е, не из-за амбалов, не из-за мордобоя, полюбовно расстались. А как не полюбовно, у Егорыча семьища вон какая, а мне одному на хрена пристроечка эта? Так, понты одни, чтобы с башенкой, с витражиками…

Всякое, конечно, бывает… Бывает и наоборот, вот так схватим какую штуковину с Дороги, а она на хрен никому не нужна. Не Дорога, конечно, а штуковина. Вон, недавно схватили, хрень какая-то катилась, на четырех колесах пузатых, а сверху как бы домик с окнами. Вот тоже все мужики кинулись, бегом-бегом, хватай-хватай… Ну похватали, а дальше-то что с этой штуковиной делать прикажете… картошку в ней возить, да не грузовая, внутри кресла мягкие, видно, чтобы людям ездить. Самому в ней кататься, да как туда лошадь запряжешь, ни оглоблей, ничего. Да и не утащит лошадь тяжесть такую. Манька тут вякнула, жить в ней предложила, мы только на смех подняли, ни повернуться, ни встать, ни сесть, какое жить…

Так и кинули на Дорогу обратно, пусть едет…

Или вот еще, треугольник этот приехал… ну какой, металлический. Стащили его, а он над землей парит и покачивается. Бабы на нем наловчились белье сушить, да какое там, вечерком повесили, утром одни уголья от простыней ихних… этот треугольник назад спихнуть и то побоялись, так и болтается в пустоте…

А плита знатная оказалась, электрическая, все при всем, домой принес, в розетку ткнул, зашипела, зафыркала, через часок глядь – духовка открывается, оттуда пирог подрумяненный, а на плите уже и чайник появился, и зафурычил, закипел, угощайся, хозяин дорогой… Так что молодчина я, что плиту не отдал, правильно говорят, хочешь жить, гляди на Дорогу в оба, что принесет…

Ночью дрянь какая-то была, в окна кто-то ломился, в двери… Не из наших, это точно, что не из наших, наши по ночам не ходят, по ночам на Дороге что только не шляется… Вот с Дороги что-то и приперлось, в двери ломилось, откройте, откройте… ага, щ-щас-с, чтобы полдома тут и вынесли. Еще там чего-то орали, пойдемте с нами, пойдемте с нами… Я еще не до такой степени с ума сошел, чтобы с вами идти… Егорыч быстрее скумекал, что к чему, вышел с дробовичком, пальнул хорошенько… Потом рассказывал, вроде как люди, только одеты не по-нашему, и на головах шлемы.

Сегодня не подфартило.

Ну не век же подфартывать, можно и не поподфартывать маленько. Обидно просто. Ну, не до слез обидно, но, знаете…

Вот как выхожу сегодня на крыльцо, и нате вам, мягкий уголок по дороге ползет. Все при всем, диван, широченный такой, три кресла, еще там муть какая-то… Ну, много конечно, что по дороге ползло, печка какая-то ржавая, потом колесо от велосипеда, чашки какие-то разбитые, еще что-то круглое, блестящее, вообще не разбери поймешь, что… Но это все фигня, а вот мебель, это да, мебели-то приличной ни у кого в доме нет…

Ну и давай все к Дороге бегом, я хвать за кресло, Егорыч хвать за кресло, Кузьминична тут же, Манька туда же, ну ей как всегда больше всех надо… И давай судить-рядить, мое, нет мое, я первый увидел, нет, я, мужики, а давайте поделим, каждому по креслу, смешной ты, а диван кому, тебе, что ли, да ну вас на хрен…

Вот так-то пока судили да рядили, Дорога-то не будь дура вперед катится, и хоп, сначала кресла в стену въехали, а пока спохватились, там и диван.

Упустили.

Вот что обидно-то – упустили.

Нет, всякое, конечно, бывает… Бывает, вот так выйдешь из дома, или утречком выглянешь, а в стену целый вагон картошки уже въезжает, пока на улицу кинешься, пока то-се, – а там уже и нету ничего. Или шкаф дубовый едет, или телевизор, и уже наполовину в стену въехал, и хватаешь, себе тащишь, а на хрена тебе эта оставшаяся половина нужна… Что в стену ушло, то все, считай, пропало… Помню, пацанами развлекались, к стене подходили, палки засовывали, камни, железки всякие, интересно же, сунешь камень, он исчезнет наполовину… все стена режет, прутья стальные, рельсы… Егорыч пацаном был, додумался палец туда сунуть, о-ох, реву было… крови было… Мамка его потом ох лупила, а как не лупить, когда мозгов нету…

Кузьминична кусок дивана выдернула-таки, а на хрена он… на одной ножке, и валик подлокотный, и все. Нет, домой к себе утащила, счастливая такая, будто клад нашла…

Обидно так…

Весь день потом сидели, на Дорогу смотрели, может, еще что хорошее принесет. Будто сами не знаем, если уж одно что хорошее прикатило, больше сегодня ничего не жди… Так и было, дрянь всякая ехала, ржа всякая, которая от времени уже рассыпалась, колонны какие-то развалившиеся, статуи, пару раз трупы видели, один раз истлевшие, а второй раз вообще жуть была, свеженькие еще, друг в друга клинки воткнули, мужчина и женщина, одетые так хорошо… Манька хотела платье с девки этой снять, не успела, в стену уехали, да и на хрена платье это, ножом разрезанное…

Сегодня не подфартило.

Что-то давненько оно не подфартывает, неинтересно прямо стало. А что делать, не век же подфартывать, и черные полосы бывают… Бывает, по месяцам ничего хорошего, одни кости и обломки какие-то едут.

А сегодня вообще было… обидно так… Ночью, главное, просыпаюсь, орут все, кричат, будто конец света пришел. Я кое-как в штаны влез, и бегом на улицу, что за черт, думаю… А там уже наши все, и Егорыч, и баба его, и амбалы его, и девка его, и Манька, и Кузьминична, и старичишко, которому сто лет в обед, отец Манькин, туда же… Орут, кричат, по Дороге носятся, а там хрень какая-то едет, в темноте не разберешь, что за хрень, но видно, что красивая…Ну я тоже не будь дурак к ним кинулся, хрень эту тащить, схватился за нее, она ка-ак азвенит… дин-нь-дон-н, тили-бом, тили-бом… Тут-то смекнули, штука непростая, хватать надо, а как ее схватишь, впотьмах каждый на себя тащит, штука эта с места не сдвинется. Потом кто-то из парней егорычевых с факелом пришел, тут и увидели, что за штука такая – рояль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});