Жила-была Вера. Истории о силе духа, любящих сердцах и билете на счастье - Людмила Лаврова

Мне милее цифры. Они не капризничают и всегда благодарны, если к ним по-хорошему. Вот! У меня снова сошелся баланс! Ну прелесть же! А вы говорите…

В кабинете, где трудилась бухгалтерия, Светочка занимала самый большой стол. На свое рабочее место по утрам Светочка прибывала согласно расписанию минута в минуту и трубила на весь отдел:

– Девоньки, я вас люблю!

«Девоньки», самой молодой из которых была как раз Галя, ведь ей не так давно исполнилось тридцать, немедленно расцветали улыбками и наперебой начинали спрашивать, как прошел Светочкин вечер накануне.

– Ой, мои хорошие, это была песня! Причем, в прямом смысле этого слова! Мы ходили в караоке! Представляете? И я там пела! Вот так!

Светочка вставала в позу, поднимала свою великолепную ручку и начинала петь.

– Вдоль по Питерской…

Где-то далеко, на складе, что-то падало. Из приемной директора прибегала Оленька, гроза конторы и бессменный секретарь фирмы на протяжении вот уже двадцати лет, а грузчики во дворе замирали от восторга, слушая отменно поставленный, мощный, как иерихонская труба, голос Светочки.

Сорвав заслуженные овации, Светочка изящно кланялась, ухватив двумя пальчиками юбку, больше похожую на шатер, и просила:

– Девочки, кофе! Всю ночь не спала!

Ответственной за вожделенный напиток обычно назначалась Оленька, ведь ее редкий талант сварить настоящий турецкий кофе в условиях, приближенных к походным, был известен всем и каждому в конторе. Пять лет назад, когда фирма наконец выбралась из долгов и кредитов и старый офис, больше похожий на сарайчик для содержания коз, был сменен на просторное помещение с примыкающими к нему складами, Оленька удивила всех, сварив после переезда на обычной старенькой электрической плитке, непонятно как затесавшейся среди коробок с бумагами, такой напиток, что владелец конторы, Сергей Васильевич, крякнул от удовольствия, дегустируя тягучее ароматное волшебство:

– Оля! Зачем нам кофемашина?! Нет! Я передумал! Покупать ее мы не будем, если ты не против! Вот такой кофе я хочу пить каждое утро! А почему ты раньше его не варила?

Оля, дернув точеным плечиком, на этот вопрос отвечать отказалась, но с тех пор так повелось, что чашечка кофе из ее рук считалась высшей наградой в конторе. Причем, кому выдать эту награду, Ольга решала сама. Это мог быть сам шеф или простой грузчик, который, держа двумя пальцами крошечную фарфоровую чашечку из оберегаемого Олей сервиза, купленного специально для таких случаев, благоговейно вздыхал:

– Спасибо, Оленька!

И эта фамильярность прощалась ему, хотя обычно Ольгу иначе как по имени-отчеству никто не называл.

Единственным человеком в конторе, которому Ольга кофе варила каждый день и без всяких просьб, была Светочка. Никто не знал, почему у Ольги в таком почете главный бухгалтер, но догадывались, что за этим скрывается какая-то тайна.

У всех, кто попадал под Светочкино обаяние, была такая тайна и свой повод для того, чтобы любить эту женщину.

Светочка была «ямкой». Той самой, волшебной, в которую пошептал, а то и покричал, чтобы освободить свою душу от лишнего, а потом закопал, прихлопнул ладошкой сверху и забыл, где эта ямка находится.

О свойстве Светочки выслушать и тут же закрыть на замок то, о чем ей было рассказано, знали в конторе все. Кто-то пользовался ее большим сердцем, доверяя свои проблемы, а кто-то осуждал, считая, что личное должно оставаться личным.

К последним относилась и Галина. Она искренне не понимала очереди под дверями бухгалтерии в обеденный перерыв и удивленно смотрела на товарок, которые наперебой старались привлечь к себе внимание Светочки.

– Зачем это все, Ольга Михайловна? – недоуменно вопрошала Галина.

– Не знаю, Галина. Видите ли, у всех, наверное, есть такие вопросы и проблемы, с которыми не пойдешь к родным, близким или друзьям. Это тот круг, который всегда с тобой и никуда от него не денешься, если, конечно, не уехать на Северный Полюс и не жить там с белыми мишками, предпочтя их людям. Но подобное, как правило, недоступно, а потому Светочка идеальный вариант для того, чтобы, не портя отношения со своими близкими, высказаться и не бояться быть осмеянным или осужденным за то, что посмел жаловаться.

– Это понятно. Но ей-то это зачем? Я не понимаю. Чужие проблемы, жалобы, хлопоты… Своих мало?

– Не спрашивайте меня об этом, Галя. Я не смогу ответить на этот вопрос. Спросите лучше у Светланы. Зачем искать ответ где-то, если он рядом с вами ходит?

Смысл в совете Ольги, конечно же, был, но вот воспользоваться им Галина не спешила. Она вообще мало с кем общалась, кроме мамы, предпочитая одиночество, которое не было ей мило, но к которому, за долгие годы детства и юности, привыкла настолько, что считала своим образом жизни.

Общаться с «другими» Галине не советовала мама. Зачем? Есть же та, что ближе всех и поймет всегда лучше, чем кто бы то ни было.

Маму Галя привыкла слушаться. Да и как иначе? Ведь так надо! И никакие другие варианты невозможны…

Чуть ли не с рождения Галинка знала – мама всегда права. Если мама не права, значит, нужно срочно вспомнить пункт первый правил этого мира. А мир маленькой Галочки заключался в маленькой двухкомнатной квартирке в старой пятиэтажке, одну комнату которой занимали они с мамой. Вторая, большая, принадлежала бабушке.

Бабушку маленькая Галя боялась больше, чем Бабу-Ягу из сказки. Почему? А все просто. Бабушка Галю не любила. И Га́лину маму не любила тоже. Она вообще никого на свете не любила, кроме своего сына, который стал Га́́линым папой, а потом ушел из семьи куда глаза глядят и больше никогда не давал о себе знать, напрочь забыв о том, что у него есть мама и малолетняя дочь. Почему так случилось? Об этом Галя не знала долгие годы.

Пока в свой пятнадцатый день рождения не встретила у подъезда странного человека в смешной кепке. Человек этот показался Галине смутно знакомым, но о том, что это ее отец она догадалась только тогда, когда он, сунув ей в руку маленькую коробочку, чуть не бегом поспешил прочь, не оборачиваясь и не отвечая на вопросы очнувшейся Гали. Почему-то побежать за ним она не смогла. Коленки вдруг задрожали, руки опустились, и Галя только крепче сжала нежданный подарок, боясь уронить коробочку в грязь, и крикнула, срываясь на фальцет и не узнавая свой голос:

– А вы кто?!

Ей не ответили, но она и сама поняла, кто только что вернулся вдруг из прошлого, чтобы хотя бы так показать, что отец у нее все же когда-то был.

В коробочке, которую Галя решилась открыть, только как