Королей убивают неудачники - Владислав Силин

Быть может, мы нашли наконец доказательство существования бога? Возможно, ради этого лодоши и подарили нам Пустые Норы?

Но тогда... тогда тем более неясно, что делать. Получается замкнутый круг. Без ощущения правоты в душе не выиграть бой, но откуда взяться правоте, если не знаешь, к чему ведут твои поступки? Твое действие и бездействие?..

Кого спросить?

«Помоги мне, — немного смущаясь, попросил Завацкий. — Последний раз я обращался к тебе на экзамене, помнишь?.. Сдавал взаимодействие с Высшим. Тройку получил. Сам знаешь, я считаю это кощунственным, но сейчас у меня нет другого выхода. Я запутался, да и не в силах человеческих решать судьбы целого мира».

Он вздохнул, вытянул руки вдоль тела и расслабился. Ленивая истома прокатилась по позвоночнику и ушла, вымытая потоками синеватого света. Медленно дыша, Денис вызвал в памяти первое лицо: Хавир.

«Странно с тобой получилось, советник... Ты словно бы антипод Айши. Твой отец погиб, сестра покончила жизнь самоубийством — но мстить ты не стал. Из трусости или, может, понял что-то нам недоступное? Прости, если обидел тебя. Я тебе все прощаю».

Советник улыбнулся и ушел. Вместо него появилась Мая.

«Мая-кеоки! Первая, кто встретил меня на Тшиине с любовью и радостью. Прости, если принес тебе горе. Я тебе все прощаю».

Тшиины и люди проходили чередой. Хмурые и усталые, всепонимающие и непримиримые. Бородач Дена, Дон, искалеченная Аль-Иту, чопорный сотник — водитель бронетранспортера. У каждого Денис спрашивал совета, каждого провожал добрым напутствием. Тяжелее всего оказалось принять Тенокки и Пшалвана. Чужая глупость чуть не стала для Дениса камнем преткновения.

На всякий случай пришлось помянуть мертвецов: макуртов, Бавана, неведомого рыцаря, что погиб в арсенале. Последним пришел Айши.

«Мститель. Судья... Так вышло, что мы с тобой в одном положении. Мне нечем чваниться перед тобой: я тоже вынужден решать: кто достоин жить, а кто — нет. И я, так же как и ты, предоставил выбор вышним силам. Знаешь, что я в тебе терпеть не могу?»

Айши удивленно поднял бровь.

«Ты слишком много жалеешь себя. Будто бы могут найтись оправдания для убийств и жестокости. Словно извращенность души можно простить. А я не могу! Ведь ты гордишься своей исключительностью, да? Так вот...»

Ярость отхлынула так же внезапно, как и явилась. Завацкий прислушался к себе, пытаясь обнаружить ее — и нашел. Ненависть никуда не делась, она лишь перестала властвовать над его душой. Потеснилась, дав место истинной сути Дениса:

«Так вот, нет никаких «вот», Айши. Я не судья тебе. Ты делал то, что делал, и пусть спокойствие когда-нибудь постигнет тебя. Прости, если есть что прощать. Я тебя прощаю!»

...Сколько пролежал Денис с закрытыми глазами, он не помнил. Техника долгая, времени и сил отнимает порядком. Один или два раза ему казалось, что он нашел ответ, но это оказалось иллюзией.

«Пусть все решится наилучшим образом. Вера, Айши, Баван. Хавир, Дон, Дена. Я, Мая... Столько людей — мы заперты в этой истории! Пусть все решится, наконец. Даже... даже если цена окажется слишком велика».

Последняя фраза вырвалась помимо воли. Менять что-либо было поздно: белый свет разлился в мешанине мыслей и ощущений, что считала себя Денисом Завацким. Теиром, землянином, Правежником, детективом и бог знает кем еще.

Единый миг и вечность пульсировал он из пустоты в наполненность.

Сам.

Истинный.

«Ты выбрал?»

Из белого небытия вылепилось чужое лицо… Денис никогда не видел Господина Кедра, но сразу узнал, кто перед ним.

«Говорю тебе, Айши торговался за всех, пусть это и ложь! Но ты забыл упомянуть меня!»

Ночь свернулась за пологом — белый зверь с черными искорками глаз. Над водой плачет речной дракон, и слезы его падают на песок грязным жемчугом.

— Тебя простили все, хоть это и иллюзия. — Господин Кедра уселся на шкуры, скрестив ноги. — Ты хочешь, чтобы всем было хорошо. Так не бывает.

— Как-то все равно будет... — философски отозвался Завацкий. — Зачем ты здесь?

— Я же ихи... А вот сказать, что ты смельчак — это будет ложью. Ты боишься назвать цену, обманное слово! Хочешь провести бога, да?..

Денис поднял голову:

— Да. Получается, так... Но теперь-то я знаю, как поступить! Что бы ни случилось...

— Подожди! — усмехнулся призрачный колдун. — А если твой бог потребует жизнь Дены ? А ?..

— Что ж... Мир станет лучше и спокойней. Я люблю, когда все идет к лучшему.

— Дурачок, дурачок! — Господин Кедра насмешливо сузил глаза. — Ты не лепишь господа по подобию своему, и это страшная ложь! У тебя в голове весы: лучше, хуже... ты думаешь, что и господь твой так. Разве ты способен сравнить селедку с тортом? Нет. — Посмеявшись, колдун добавил: — Неискренне ты просил бога, Правежник.

Воздастся тебе по вере: все придет к лучшему, но глупый Дена умрет. Обещаю.

Я редко говорю правду, а вот это истина.

Все решилось. Когда теир вышел из транса, он уже знал, что реальность изменилась. Денис, Дон, Господин Кедра, Алексей — никому не остаться в стороне. Все, что случится с этого момента, надо принять. Лучше не будет.

Единственное, что беспокоило: он сотворил глупость похлеще, чем даже сам Айши. Тайлилец проверял бога, а Денис заключил с Вышним сделку.

И даже попытался малодушно предложить взятку.

Предутренний сон сладок. Тем обидней, когда его прерывают, даже с самыми благими намерениями. Денис был готов к тому, что его разбудят, он не ожидал, что это случится так скоро.

— Эй, Дена! Дена, проснись! — зашептал в темноте Дон.

Тигровый глаз запульсировал. Побратим пришел без дурных мыслей, а потому амулет не стал с ним сражаться. Предоставил хозяину самому решать, что делать с нежданным гостем.

Завацкий вылез из постели и, отчаянно зевая, поднял полог:

— Входи!

Начальник стражи тенью скользнул в шатер.

— Остальных тоже пригласи, — небрежно обронил детектив. — Нечего их у порога томить.

Он прислушался к амулету:

— Там ведь у тебя кто? Дена, тезка мой, и... не может быть!..

— Тсс! — Дон прижал палец к губам. Выглянул наружу, помахал рукой, приглашая спутников. Как Денис и ожидал, первым вошел рыцарь. За ним... а за ним на четвереньках вползла Вера Тенокки — растрепанная, чумазая, с синяком под глазом.

Девушка угрюмо сопела и куталась в одеяло.