Спасите меня, Сатана Алексеевич! - Адель Грейс

Вот и сейчас Захар рассказывает об очередной гонке, на которой произошёл смешной случай. Благодаря чему я и отвлекаюсь. Мне нравится слушать его, а ему явно рассказывать.

За историями я не замечаю, как мы доезжаем до аэропорта. Благодарю за приятную поездку, желаю хорошо дня и бегу в аэропорт.

Набираю Роста, но его телефон выключен. Отлично! И что мне теперь делать?

Стою ещё минут двадцать у входа в аэропорт. Жду своего начальника. А потом сообщают, что регистрация на рейс до Петропавловска-Камчатска заканчивается. Плююсь и иду в зону досмотра. Билет я свой не меняла, но если вдруг это сделал Фишер, то мне наверное скажут.

Протягиваю билет девушке и она, проверив его, ставит печать и пропускает. Значит, босс не поменял его, и этот факт меня немного огорчает. Не то, чтобы мне уж сильно хотелось лететь рядом с Ростом, но вчера он поменял мой билет без лишних слов. Неужели мои слова «не трогать меня» так сильно задели мужское эго? Да уж, Ника, забыла ты, как нормально нужно общаться с противоположным полом. Привыкла постоянно рычать на отчима, вот тебе и пожалуйста.

Прохожу зону досмотра. В зале ожидания жду, пока объявят посадку, а звонка от Фишера всё ещё нет. У меня начинается лёгкая паника. Набираю его ещё раз, но в этот раз занято.

Объявляют посадку. На ватных ногах иду вставать в очередь на самолёт, а затем со всеми иду на посадку. И какого же моё удивление, когда в бизнес-классе я вижу босса, который с кем-то разговаривает по телефону.

Во мне вспыхивает такой фейерверк эмоций: и злость, и непонимание, и ненависть. Отчего я практически была на грани убийства. И если бы не наглая женщина, которая недовольно толкала меня в спину, то точно бы пролилась чья-то кровь.

Глава 37

Я настолько возмущена поведением Фишера, что весь полёт подбираю эпитеты для разговора с ним. И они настолько красноречивы, что даже я удивляюсь, откуда в моей голове столько нецензурных слов.

Ну ведь можно же было позвонить или на худой конец написать что-то вроде: «я в самолёте, встретимся на Камчатке».

Сижу, глубоко дышу. Из-за переполняющих меня эмоций, не замечаю, как мы взлетаем. Я вообще ничего не замечаю.

Когда самолёт набирает нужную высоту, достаю из сумки наушники и телефон. Взгляд падает на папку. Злясь, беру её и открываю, но всё равно посматриваю на соседа. Таисия вроде ничего не говорила про конфиденциальность, но всё же. Однако мой сосед дрыхнет с открытым ртом.

Рассматриваю эскизы, на них просто несколько вариантов упаковки каких-то таблеток. Название «Радиксин» мне вообще ничего не говорит, я даже и не слышала о таком. Хотя, когда готовилась к собеседованию, просмотрела множество БАДов «Веларус». Но на всякий случай фоткаю. Тая сказала, что это новый препарат, возможно, тот самый, что хочет Градов. Однако название — это ничто! Мне нужна формула.

В этот раз перелёт проходит куда лучше, хотя чуть дольше. Петропавловск встречает хмурыми облаками и сильным ветром. Прекрасно, а я ведь даже не удосужилась посмотреть погоду. В Владивостоке-то жара.

Пока мы ждём разрешения на выход, внутри снова начинает подниматься ярость.

И когда в зале прилёта я вижу спину Сатаны, а её сложно перепутать с кем-то другим, то уверенным шагом иду выплёскивать весь свой скопившийся негатив.

Однако первая успевает к нему подойти высокая блондинка в ярко красном брючном комбинезоне с очень вызывающим вырезом. Там не только ложбинку видно, но и четвёртый размер груди.

Она, мило улыбаясь, протягивает ему руку и что-то быстро говорит.

— … очень рада с вами лично познакомиться, господин Фишер, — улавливаю отрывок её разговора.

— Это взаимно, — отвечает в своей манере босс, пожимая руку.

Ну естественно взаимно. Когда перед глазами такие две симпатичные «подруги».

— Машина уже готова, пойдёмте я вас провожу! — предлагает шустро блондинка и хватает его под локоть.

От такой наглости, даже я теряю дар речи. А эта барышня ничего не перепутала? Кто она вообще такая? Внутри всё колотится от бешенства и дикой ревности. Это плохо Вершинина, плохо!

— Минуту! — Фишер снимает со своего локтя девушку, лицо той искажается гримасой недовольства. Меня чуть отпускает. Вот это он молодец! — Нужно дождаться мою помощницу, — договаривает мужчина и все мои слова, которые я хотела ему высказать, тут же испаряются.

Я подхожу ближе к ним и прокашливаюсь. Они оба поворачивают голову в мою сторону.

— Здравствуйте, я Николь Вершинина — помощница Ростислава Алексеевича! — здороваюсь я и протягиваю руку блондинке, та оценивающе осмотрев меня, с совсем неискренней улыбкой тоже протягивает свою, — А вы?

— Я Марианна Жданова, помощница ректора, — не очень дружелюбно бросает она, — Так, ну раз ваша помощница здесь, теперь мы можем идти?

— Да, прошу, — показывает Фишер рукой на выход.

Жданова идёт впереди, я хочу последовать за ней, но Рост тормозит меня, придерживая за руку.

— Ты опоздала, следующий раз вычту из твоей заработной платы, — цедит мужчина не глядя на меня.

— Что? — возмущенно восклицаю я, уже в который раз вырываясь, — Да если бы вы отвечали на мои звонки, то были бы в курсе, что я минут двадцать прождала вас в аэропорту.

Мужчина поворачивает ко мне голову и около минуты смотрит в глаза. В его столько злости.

— Почему? — сквозь зубы произносит он, приближая своё лицо ближе к моему, настолько, что я чувствую его горячее ментоловое дыхание.

Сердце в груди начинает набирать обороты от этой близости.

— Что почему? — выдыхаю я, не понимая, как интерпретировать его вопрос.

— Почему другим можно касаться тебя, а мне нет?

Шокировано смотрю на Сатану и даже не сразу нахожусь, что ответить. Он хочет меня касаться? А как же Тая? Нет, хоть нас и нельзя назвать подругами, но она мне слишком нравится, что бы обманывать.

— Потому меня не интересуют несвободные мужчины, — беря себя в руки, проговариваю я.

— Что?

— Господа, вы ещё долго тут будете стоять? Нас так-то ждут, — недовольно стучит каблучком у выхода Марианна.

— Позже мы всё обсудим, — заявляет Фишер и развернувшись идёт к Ждановой.

Во время поездки я пытаюсь собраться и вникнуть о чём говорит блондинка, но никак не могу.

Обсудим? Что тут обсуждать? Нет, нет, нет, Николь! Тебе вообще не надо было ничего говорить такого! Какая же ты дура! Своими чувствами и эмоциями ты всё испортишь к чертям. И не видать тебе потом ни брата, ни света белого.

— Ректор собрал всех в актовом зале, — доносится до меня щебетание помощницы ректора, —