Стинг. Сломанная музыка. Автобиография - Стинг

меня злится – и считает, что нас загнали в трюм в качестве наказания и вместо этого мы могли бы играть в салоне для пассажиров первого класса.

В театре я уже привык к миру геев, к их позерству, выпендрежу и прекрасному юмору, но то, что я наблюдаю здесь, носит более мрачный характер. Несмотря на женскую одежду и косметику, эти ребята выглядят слегка угрожающе. С ними не хочется спорить, чтобы они не переломали тебе руки и ноги. Перед сценой стоит парочка, она слегка начинает меня волновать. Он одет как матрос, в полосатой тельняшке и в клешах, на шее белый платок. Через все лицо чуть ниже носа, через щеку и до мочки уха идет шрам. На «ней» – каштанового цвета парик, сатиновое платье, черные чулки, туфли на высоких каблуках. Ногти ярко накрашены. Они медленно танцуют прямо передо мной. Каждый раз, когда «она» поворачивается в мою сторону, сладострастно вытягивает ко мне губы, щурится и сильно вдыхает воздух, раздувая ноздри, словно хочет уловить мой запах. Когда в мою сторону поворачивается «ее» бойфренд, то с презрительной ухмылкой смотрит на меня из-под единственной черной брови. Его шрам от уха и до носа рдеет. Их танец двуликого Януса попеременно показывает, что хочет меня то соблазнить, то уничтожить. С одной стороны, мне кажется, что это – обычная психодрама, игра ради взаимного возбуждения, а с другой – чувствую, что все это может закончиться дракой. Краем глаза я вижу, как за всем этим с пошловатой улыбочкой наблюдает главный стюард. Мои коллеги по группе не замечают ситуацию, в которую я пропал. Я прошу Ронни разрешить мне спеть следующую песню, тот соглашается, и я запеваю Friend of Mine Билла Уизерса.

Я пою потому, что по опыту знаю, что во время пения становлюсь совершенно бесстрашным. В том, что я произношу слова песни, есть что-то, что заставляет меня чувствовать себя неуязвимым. В руках у меня Fender, и если завяжется драка, то бас – это не просто инструмент, но и отличное оружие. Но быстрый ритм музыки и теплый, лиричный текст меняют атмосферу в зале. Люди начинают танцевать, и, кажется, двое любовников перед сценой, наконец, начинают веселиться. Гоанцы все еще продолжают играть в карты, но я чувствую, что нам удалось воссоздать атмосферу отличного выступления Last Exit. Старший стюард поднимается на верхние палубы, и мы проводим лучшее выступление за весь круиз.

Вскоре мы оказываемся в Средиземном море, плывем на восток от Гибралтара, проплываем мимо Геркулесовых столбов и Балеарских островов, проходим южнее Сицилии и подплываем к греческим островам. Я сижу в тихом уголке на открытой палубе и наблюдаю острова, освещенные лучами заходящего солнца. Представляю себе, как Одиссей пытается попасть домой, а Пенелопа отбивается от женихов и вместе с сыном Телемахом терпеливо ждет возвращения своего мужа. Мои мечтания прерывает громкое сообщение по судовому радио: в зале для развлечений пассажиров второго класса в 7 вечера будет бинго, после чего ожидается выступление акробата – таинственной мадам Калипсо с ее одноглазым питоном.

Для команды мы успешно выступили в качестве Last Exit и поэтому хотим попробовать еще раз. В ночь до захода в турецкий порт Измир мы должны играть в большом зале на корме корабля. На это мероприятие должно подойти достаточное количество молодежи, и мы решаемся выступить с программой Last Exit. Ронни согласен с этим планом.

Мы чувствуем себя уверенно и раскованно, и наша музыка звучит свежее и естественней. Не то чтобы мы играем громче, просто нам самим так кажется. Публика сначала ведет себя вяло, но потом начинает зажигать, особенно молодежь, собравшаяся у сцены. Я чувствую себя в ударе. Большую часть выступлений на судне солировал Ронни, а я был бэк-вокалистом, и ощущаю, что соскучился по настоящему пению. Я снова начинаю ощущать себя неуязвимым. Я часто слышал, что это чувство называют наглостью и самоуверенностью, но на самом деле это всего лишь радость, которую дает пение.

Мы играем сорок минут и уходим на перерыв, во время которого появляется старший стюард. Он снова недоволен моими теннисками и показывает рукой на группу дам, сидящих под большой люстрой.

«Эй ты, Мистер Теннисные Туфли, заканчивай петь, – говорит стюард. – Твое исполнение не нравится вот тем дамам». Он улыбается в их сторону, а дамы под люстрой обмахиваются веерами и кивают в знак согласия.

После перерыва мы снова превращаемся в скучное и посредственное трио. Молодежь исчезает из зала, и я принимаю твердое решение: в следующий раз, когда буду петь на корабле, я, бл. дь, им буду владеть.

9

В конце лета «Одиссей» возвращается и «Пенелопа» встречает его в порту Саутгемптон. Она стоит у взятого напрокат микроавтобуса, и теперь однозначно заметно, что она беременна. Лето было рекордно жарким, носить дополнительный вес Фрэнсис было тяжело, но выглядит она изумительно и очень рада меня видеть. Мы едем в Лондон, ночуем у ее приятельницы по имени Пиппа в Баттерси на юге города и на следующее утро едем в Ньюкасл. Мы намерены вернуться в Лондон в следующем году, хотя я не очень понимаю, как сможем все это время сводить концы с концами.

Во время последнего периода жизни в Ньюкасле наша группа много выступает. Мы играем в качестве резидентов и даем концерты в университетах и колледжах, расположенных достаточно далеко от Ньюкасла, например в Лидсе и Шеффилде. Кэрол Уилсон организует несколько выступлений в Лондоне: в Nashville Rooms в Западном Кенсингтоне, в Лондонской школе экономики и в концертном зале Dingwalls в Камдене. У нас еще осталось немного денег, отложенных после моей работы на круизном лайнере, но за выступления мы зарабатываем очень мало. Я больше не получаю зарплаты, не подал на социальное пособие, и Фрэнсис, конечно же, не может работать.

Впервые в жизни я начинаю серьезно вести дневник. Возможно, я пытаюсь возвысить свои волнения до уровня поэзии и драмы, чтобы меньше переживать по поводу жизни. Я чувствую себя, словно зеленый новобранец перед битвой, и хотя иногда моя проза выходит весьма неплохой, я стыжусь того, что пишу.

«Длинная осень закончилась, сегодня вечером в воздухе чувствуется холод Балтики. Наш ребенок переворачивается в животе матери, и я слышу, как ветер поет в проводах свою первую хрупкую зимнюю песню.

Кажется, наш сын решил появиться на свет в мире, который не является совершенным и законченным. Бесполезно убеждать его в том, что сейчас – не лучшее для этого время.

Всего неделю назад в трех улицах от нас группа скинхедов забила насмерть одного парня. Наверное, они выбрали свою жертву практически произвольно. Возможно, скинам не понравилась