Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

– Нас не представили друг другу должным образом, – сказал мужчина. – Меня зовут Армин Вегнер. – Он снял шляпу, и солнце осветило его короткую стрижку и бледное лицо.

Немецкий солдат очень изменился – форма болталась на нем, а лицо было – кожа да кости. Он казался истощенным, будто отдал людям, которых фотографировал, часть самого себя.

– Я у вас в долгу, Армин Вегнер. Как вы меня узнали?

– Мужчина, который покупал вам билет в кассе, назвал вас Ануш. Я не был уверен, но надеялся, что это вы.

– Что вы здесь делаете?

– Я работал какое-то время в больнице, где содержатся больные холерой.

– Я думала, вас арестовали в Гюмюшхане.

– Да, на некоторое время. Они узнали о моих фотоснимках, и, если бы не вмешательство фон дер Гольца, меня бы судил трибунал. В наказание меня послали работать в больницу в Сивасе, где лежали страдающие лихорадкой, а затем перевели сюда. Я болел, поэтому меня отсылают домой.

Позади него грузчики разгружали ящики, как вдруг один упал и разбился, усыпав пристань бананами, которые помчалось подбирать семейство, сидевшее рядом с Ануш и Армином.

– Завтра я уезжаю на поезде в Берлин, – продолжал Армин. – Я просто убивал время, прогуливаясь по порту, когда услышал, как мужчина упомянул ваше имя. Оно очень необычное.

До них ветер донес крики и проклятия, раздававшиеся из толпы, сгрудившейся возле разбитого ящика. Маленькие лодки, как собаки, были прикованы цепями к причалу. Снасти суден гремели и лязгали, их шум доносился с моря. На корабле пробили склянки, он вошел в гавань и стал на якорь.

– Вы знаете, что произошло с остальными? – спросила Ануш. – С капитаном Орфалеа?

– Я виделся с ним. Его прооперировали в Сивасе. Они сделали все, что могли, но он потерял ногу. Потом его отправили в Константинополь.

– Он калека?

– Да.

Повернувшись к воде, Ануш увидела на горизонте очертания судна. Казалось, оно просто висит между морем и небом, а солнце разбрасывало блики вокруг него.

– Он что-нибудь говорил о Лале, моей дочери?

– Да, он говорил о ней. Сказал, что ее поручили заботам американской пары – доктору Стюарту и его жене.

– Доктору Стюарту? Вы уверены?

Армин кивнул.

– Но я думала… Разве Джахан вернулся в Трапезунд?

– Нет. Стюарты были в Гюмюшхане. – Армин бросил на девушку долгий взгляд. – Они собирались уезжать в Америку.

В открытом море контуры судна стали размытыми. Вскоре оно совсем исчезло за линией горизонта.

Ануш смотрела, как оно растворяется в дымке. Уже невозможно было соотнести эту крошечную точку с большим кораблем. Америка находится на другом конце мира, непостижимо далеко, но Лале жива! Все остальное не важно.

– Есть кое-что, что я хочу вам дать, – сказал Армин, снимая рюкзак с плеча.

Он открыл его, достал книгу и начал перелистывать страницы. Выпала фотография, Ануш ее подобрала. Это было изображение Джахана и лейтенанта. Они стоят бок о бок, кабалаки сидят ровно, форма застегнута. Лейтенант торжественно смотрит в объектив, а Джахан едва заметно улыбается.

– И возьмите это, – Армин протянул девушке деньги. – Они вам понадобятся.

– Не нужно. Вы и так сделали для меня слишком много.

Мужчина сунул деньги ей в руку, и тут завыла сирена, оповещая о начале посадки на корабль.

– Вам пора идти. Поторопитесь, вам надо попасть туда раньше остальных, тогда сможете устроиться получше.

– Спасибо, – поблагодарила его девушка, улыбаясь, хотя он уже не видел этого. – Спасибо, Армин Вегнер.

Пять лет спустя

Бейрут расположился на склоне, спускающемся к бухте Святого Георгия. Этот город был похож на любовника Шуфских гор, устроившегося в их объятиях. Гавань Батрун была запружена лодками, вдоль берега виднелись лачуги, за ними находились высокие здания из светлого камня и широкие, мощенные желтой брусчаткой улицы.

В былые времена это был великий город, но, когда Ануш сошла с корабля и ступила на берег, то, что она увидела, не соответствовало ее представлениям. Из-за блокады в Бейруте свирепствовал голод. Сотни тысяч ливанцев умерли от голода задолго до конца войны, город охватила эпидемия холеры, разлагающиеся тела лежали на улицах, став кормом для крыс. Ануш показалось, что она вернулась в свой самый страшный кошмар.

Первые шесть недель девушка спала под мостом с тремя армянскими семьями, которые предложили ей свою защиту. Ануш голодала, мерзла и жила в страхе, но потом случайно встретила женщину из Трапезунда и попала в лагерь для армянских беженцев. Он был расположен в Карантине, на окраине Бейрута. Здесь люди ютились в полуразрушенных лачугах, под железными навесами, в нагромождениях бетонных блоков и том, что осталось от палаток Красного Креста. В пыли рылись несколько кур, от лачуги к лачуге были натянуты бельевые веревки, оплетающие лагерь, как жуткая паутина.

Сначала Ануш делила жилище с тремя взрослыми и пятью детьми, но после того, как она вытащила кость из горла ребенка, ее заметил армянский врач Алтунян, который управлял детским приютом и руководил небольшой лагерной больницей. Он предложил девушке работать помощницей медсестры, а когда узнал, что Ануш работала в больнице доктора Стюарта, назначил ее медсестрой. Нередко она оказывала и первую врачебную помощь больным.

Девушка проводила время в больнице и на территории лагеря. У нее теперь была отдельная комната, правда, когда она ложилась, голова и ноги упирались в стены. У нее были кровать, перевернутый ящик в качестве стола и коробка, в которой она хранила чашку, тарелку и старую паранджу.

Еда готовилась на кострах или в печах, а яма, вырытая в одном конце лагеря, служила уборной.

Тем не менее Ануш была счастлива в Карантине. В лагере не говорили о том, что произошло, но все были привязаны друг к другу, к воспоминаниям, которые, как призраки, вставали в тишине.

Ночами девушке был слышен отдаленный плеск волн, и она вспоминала свою деревню, родных и друзей. Старую классную комнату и первую встречу с доктором Стюартом. Она вспоминала ощущение, когда касаешься мокрого песка босыми ногами, и вкус лаваша, испеченного Гохар, и запах смолы, сочащейся из стволов сосен. Девушка думала о своей прошлой жизни как об истории из книги с картинками, принадлежавшей госпоже Стюарт, и против воли ей вспоминался Джахан…

Детский приют, в котором работала Ануш, находился возле площади в районе Бурдж Хамуд. Местным он был известен как детская больница и располагался в заброшенном монастыре, ранее принадлежавшем католическим монахиням. Здание было трехэтажным, построенным из грубо отесанного камня, с арочными окнами, выходящими во двор.

Больница была окружена со всех сторон домами, у входа на стене сияла недавно отполированная гранитная доска, извещающая, что это армянский приют города Бейрута, финансируемый американской благотворительной организацией.

Двое охранников сидели в небольшой будке у ворот.

– Günaydın[53], Ануш, – поприветствовал ее более молодой мужчина по имени Аршак.

Охан поднял руку и улыбнулся.

Аршак был родом из Адана, расположенного на средиземноморском побережье, он почти ничего не видел. Матрона Нортон прозвала его Цезарем, потому что он напоминал ей римского императора, бюст которого она однажды видела в музее. У него была благородная форма черепа, коротко остриженные волосы, но именно его белесые, практически слепые глаза придавали ему сходство с античным скульптурным изображением.

Аршак жил не в Карантине вместе с остальными армянами, он спал в будке охранников на территории больницы, и ему еще удавалось подрабатывать посыльным. Вообще он был мастером на все руки. Аршак был очень предан матроне Нортон, потому что она взяла его на работу, несмотря на то что ему уже было за шестьдесят и он был почти полностью слепым.

Британские солдаты нашли Аршака, когда он в одиночку бродил по сирийской пустыне. Этому мужчине удавалось выживать там на протяжении двух лет, питаясь лишь корнями и травами. Его левый глаз еще мог различать очертания предметов, а правый был полностью слеп. Но зато мужчина обладал способностью слышать то, что не слышали сквозь стены, двери и потолки все остальные.

Аршак никогда не рассказывал о том, как он очутился в пустыне, но говорили, что он потерял всю семью в лагере смерти в Дейр-эз-Зоре.

Старший охранник Охан, армянин по происхождению, родился в Ливане и был родственником доктора Алтуняна.

– Матрона искала тебя, – сказал Аршак. – Тебе пришло письмо.

Сердце Ануш забилось чаще от волнения. Девушка никогда не теряла надежды получить весточку от Джахана, несмотря на то что он не ответил ни на одно из ее писем. Все, чего она от него хотела, – это узнать, как живет ее дочь, по крайней мере, она убеждала себя в этом, когда писала ему. Несмотря ни на что, ей все еще был интересен этот человек. Как теперь он выглядит? Свыкся ли он со своей инвалидностью? Счастлив ли он? Женился ли?