Купец - Руслан Мельников

Что за вопрос? Еще как!

Куда-то уходила усталость. Приходило другое. Он помогал гибким пальцам Костяники расстегивать застежки и пуговицы.

Та безмолвная, скоротечная едва-едва осознанная близость, связавшая их в седле быконя во время бегства от Инквизиторов, крепла. И теперь уже близость совсем иного рода оплетала их туже плотоядного мха-сосунка.

Вскоре одежда Виктора лежала на полу. А на одежде лежала Костяника. И Виктор снова был на ней и над ней. Но вовсе не для того, чтобы убить Костянику.

Чтобы любить.

Она приглушенно стонала.

— Люблю! Люблю! Люблю тебя!

Худенькое гибкое тело извивалось под ним. В глазах без зрачков растворялась темнота и тонул лунный свет. Руки гладили обнаженную спину Виктора так, словно спешили обхватить его всего и сразу.

Глаза в глаза, губы в губы…

Девушка была счастлива и дарила счастье ему.

Девушка — не мутантка! Как о мутантке о Костянике он больше думать не мог. Да, красные глаза. И что с того? Да, необычайно подвижные гибкие суставы? Ну и подумаешь! Она все равно человек. И это неправильно, что человек должен жить, нет, выживать в Котле, полном нелюдей.

«Больше она здесь не останется, — твердо решил про себя Виктор. Теперь уже решил окончательно. — Костяника поедет с нами. Со мной».

И горе тому, кто попытается этому воспрепятствовать.

Глава 34

— Золотой, девчонка съеба… Опа!

Костоправ, возникший в пустом дверном проеме, осекся и ошалело вытаращился на голую Костянику в объятиях Виктора.

Поднял руки, протер глаза. Видать, решил спросонья, что привиделось.

Виктор прикрыл девушку своей одеждой.

— От-мля! — наконец с трудом выдавил из себя лекарь.

— Ну и чего пялишься? — буркнул Виктор.

— А ты чего творишь, купец? — Костоправ вновь обретал дар речи. — Она же… Блин, Золотой, ты совсем оху…

— Слышь, помолчи, умник! — поморщился Виктор. — Когда спать на посту перестанешь, тогда и других жизни учить будешь, понятно? А пока топай обратно и додежуривай. Скоро сменю.

Крыть было нечем. Сон на посту, как ни крути, — серьезный проступок. Особенно в Котле. Особенно в Большом. Костоправ предпочел ретироваться.

Но не успокоился.

— Ну, нихренашеньки ж себе! — гулко донеслось из коридора.

Лекарь был под впечатлением и, кажется, никак не мог поверить в случившееся. Осмысливал, бедняга.

Виктор улыбнулся. Костяника тихонько хихикнула.

— Ты чего бродишь, Костоправ? — послышался встревоженный голос А-Ка. Видимо, Стрельца разбудил шум. — Почему не на посту? Где девчонка? Что с Золотым?

— Да ничего, — вновь раздалось недовольное бухтение Костоправа. — Все нормально. Золотой там… у себя… С Клубникой нашей…

— С Костяникой?

— Ну, это кому Костяника, а кому — самая натуральная клубничка.

«Вот гад!» — без особой, впрочем, злости подумал Виктор.

— Не понял? — голос у А-Ка действительно был сонный и непонимающий.

— И не хрен тебе понимать. Короче, Золотой с красноглазкой вместе… того…

— Чего того-то? — Да, определенно, Стрелец еще не проснулся.

— Чего-чего! — сварливо отозвался Костоправ. — Трах… м-м-м, ну, маршрут они обсуждают, короче.

— Какой, на фиг, маршрут? — еще больше озадачился Стрелец.

— Дальнейший, мля. Спи!

Утром Виктора снова разбудила Костяника. Непривычно так. Нежным поцелуем в губы. На этот раз девушка была в одежде и выглядела бодрой.

— Пора вставать, — улыбнулась она. — А-Ка уже седлает ваших ездовых зверей.

— А Костоправ где?

— Спит.

— Как? Опять? — усмехнулся Виктор.

Потянулся. Зевнул.

— Я не нанималась его будить, — девушка поджала губки.

Обижается на лекаря? Или тут другое? Костяника вся аж зарделась. Неужели стесняется? А похоже! Костоправ застал их ночью вдвоем, и за таким делом. Надо же, какая стеснительная девочка…

— Ты сама-то выспалась? — спросил Виктор.

— Мне не нужно много времени для сна, — пожала она плечами. — В этих землях кто много спит — тот мало живет.

Виктор только вздохнул. Ему самому спать хотелось просто зверски. Ночка выдалась бурной: свою смену он отдежурил вместе с Костяникой. Хорошенько так подежурили, хотя и старались не шуметь. Было здорово, конечно, но зато сейчас от зевоты выворачивало скулы.

Впрочем, всю сонливость как рукой сняло, когда снаружи донесся крик А-Ка:

— Мураши!

С матом и грохотом из соседней комнаты вывалился заспанный Костоправ. Глаза — ошалелые. В руках — боевой цеп.

Виктор и Костяника выскочили на разбитое крыльцо.

Солнце только-только встало. Быкони были оседланы. А вдалеке, у кромки леса, угадывалось шевеление в высокой траве. На открытых местах копошились знакомые уже насекомые-мутанты. Много. Очень. Твари, правда, не подходили близко: видимо, стягивали силы для решительной атаки и…

— Едрить-педрить! — провозгласил Костоправ. — Да они ж нас окружают, матку их муравьиную во все дыры! Чтоб ей всех куколок обратно!

Действительно, мураши охватывали добычу с флангов, точно так же, как вчера Виктор, А-Ка и Костоправ брали в клещи отбившегося от муравейника разведчика.

Костяника огляделась вокруг, сканируя красными глазищами окрестности. Затем выдала неутешительное:

— Уже окружили.

Что ж, их спутница могла видеть то, что недоступно обычному человеческому взгляду.

Девушка вздохнула:

— Мурашиное Гнездо оказалось ближе, чем я предполагала.

— Или мы слишком долго спали, — А-Ка хмуро глянул на помятое лицо Костоправа.

— По быконям! — приказал Виктор. — Быстро!

Через пару секунд все сидели в седлах. Костяника расположилась перед Виктором. Он снова чувствовал волнующее гибкое тело девушки и ощущал запах ее волос.

Костоправ неодобрительно покосился в их сторону, однако от комментариев воздержался. Видимо, обстановка не располагала.

— Туда! — Костяника указала в сторону восходящего солнца. — Там мурашей меньше. Еще можно пробиться.

Они сорвались с места в карьер.

В самом деле, мурашиная тропа, протянувшаяся по старому поросшему кустарником и травой шоссе, пока не стала непреодолимым препятствием.

Несколько насекомых оторвались от живой дорожки и, по-скорпионьи выгибая спины, атаковали всадников. К счастью, тяжелые копыта быконей размазали мурашей прежде, чем те успели впрыснуть в них яд. Еще двух или трех тварей сбил боевым цепом скакавший впереди Костоправ. На этот раз оружие в руках лекаря разило точнее, чем вчера.

Мураши разлетелись в стороны. Потом — прыжок, прыжок и еще один… Три взявших разбег быконя и четыре человека, сидевших на них, беспрепятственно перемахнули через шипящих насекомых и целый частокол ядовитых жал.

Твари, рассыпав строй, бросились в погоню. Как выяснилось, шесть тонких, но необычайно проворных мурашиных лапок вполне могли состязаться в скорости с четырьмя сильными ногами быконя. Обернувшись, Виктор увидел, как лавина насекомых хлынула в их сторону. Казалось, сама земля гонит живую волну. И от того, кто первым сдастся в этой гонке, зависела жизнь и смерть беглецов.

«А ведь первым выдохнется быконь, на котором скачут два всадника», — с тоской подумал Виктор.

Бесчисленное мурашиное воинство двигалось сплошным ковром. И оставалось только одно: уносить ноги без твердой уверенности в том, что унести их удастся.

Что ж, в Большом Котле выживает только тот, кто хорошо видит, мало спит и быстро бегает. Да и таким везет не всегда.

Погоня продолжалась уже с полчаса. Мураши не отставали. Правда, теперь они перестроились в широкую колонну. За беглецами словно тянулся шлейф насекомых-мутантов, и избавиться от этого зловещего хвоста никак не удавалось.