Детская площадка - Арон Борегар

class="p">- Позвольте мне… выпустите меня из этого чёртового кресла! Выпустите меня сейчас же! Это то, чего вы хотели?! Это то, чего вы хотели, больные ублюдки!? - Том рыдал.

Когда Рок посмотрел на уничтоженного человека, вопрос встал очень остро. В своём могучем сердце он верил, что знает ответ. Возможно, он не сделал этого до того дня, но он определённо сделал это, когда Том спросил его.

Однако это был не тот ответ, который Рок был готов разгласить. Более того, знание ответа на вопрос не обязательно меняло результат. Но, по крайней мере, это позволило колёсам Рока продолжать вращаться.

Наблюдая за происходящим, переваривая маниакальный смех Грега, Рок почувствовал отвращение. С другой стороны, страх и слышная боль Тома и Молли породили в его груди болезнь и страдание. Внезапно он обнаружил, что задаёт собственный вопрос.

"Где та самая черта?" - думал он.

Когда Рок снова посмотрел на монитор, он увидел молодого Донни, который всё ещё боролся и боролся за каждую минуту. Как и Рок всю свою жизнь, Донни каким-то образом продолжал находить выход.

Тучи в черепе Рока рассеивались. Их разгул пролил свет на неприятную правду, за которой он продолжал скрываться.

Он слишком долго мог использовать свой страх только как оправдание.

ПОСТОЯННЫЙ ПРАЗДНИК

Свежая пробка, вынутая из бутылки с шампанским, с шипением хлынула наружу. Ухмылка на лице Джеральдин растянулась до неудобной ширины.

- Вы это видели?! Я же говорила вам, что они нападут друг на друга! Он буквально ударил её ножом в спину! - крикнула Джеральдин.

Её радость прекратилась только тогда, когда она сделала ещё один большой глоток из свежей бутылки.

- Вы чудесны, миледи! - ответил Фукс.

Фукс протянул свой бокал, и Джеральдин небрежно наполнила его до краёв. Вихрь радости и безумия, отражающийся в каждом из их зрачков, был результатом хорошо выполненной работы. Он вспомнил, как рисовал чертёж циркулирующей пилы на горке. Это было одно из сооружений, которыми он больше всего гордился. Вид, как устройство впервые реализовало свой потенциал, оставил тёплое ощущение в его каменном сердце.

- И отец мальчика, это он ему велел!

Пока Фукс продолжал смеяться, выражение лица Джеральдин стало несколько мрачным.

- Я просто не могу поверить, что он ударил её ножом. Я никогда бы не подумала, что они применят нож друг против друга, но… - она взяла себя в руки, сдерживая слёзы радости. - Но сегодня действительно особенный день.

Фукс замедлил смех, заметив, что Джеральдин перестала смеяться.

- Это так, - согласился он.

Фукс поднёс бокал к губам и в знак празднования сделал щедрый глоток.

Джеральдин сдержала дрожь губ и осторожно вытерла одинокую слезинку, которая показалась в уголке глаза, прежде чем она успела упасть.

Её взгляд снова вернулся к Тане. После того как Джеральдин сделала на неё ставку, девочка продолжила наступать и подавать надежды. Она добавила ещё больше волнения в особенный день Джеральдин. Если всё пойдёт хорошо, Джеральдин сможет извлечь выгоду из их цветущих отношений ещё долго после того, как гнусные события на детской площадке прекратятся.

- Не смотрите так грустно. Это ещё не конец, - сказал Фукс.

- Полагаю, вы правы, - ответила она. Джеральдин снова обрела улыбку. - У меня ещё есть несколько козырей в рукаве.

УЖАСОВ ХВАТИТ НА ВСЕХ

Исаак приостановил атаку, когда увидел капающее лезвие всего в нескольких футах от своего лица. Увидеть, как Бобби встал на ноги и ударил в воздух, было достаточно, чтобы рассуждения Исаака подавили его эмоциональный всплеск.

- Попробуй достать меня, одуванчик! Я заставлю тебя выглядеть хуже, чем она! - крикнул Бобби.

Исаак не мог не отвести взгляд от липкой рвотной смеси мяса и мышц, зажатой между разорванными лентами кожи. Измождённая оболочка, которая больше не походила на его сестру, растоптала его дух самым худшим образом.

Теперь он остался один.

Когда пришло резкое осознание того, что он был последним членом своей семьи, оставшимся на детской площадке, из носа Исаака потекли сопли, закапали слёзы и слюни. Если бы он не был так зол, возможно, он упал бы на колени. Но вместо этого он нашёл в своём сердце обещание.

- Ты за это заплатишь, - прошептал он.

- Теперь мы квиты! - воскликнул Бобби.

Исааку не нужно было отвечать на абсурдное утверждение. Это ничего не изменит. Он просто хотел дать Бобби понять, что это ещё не конец.

Холодная уверенность, которую он не проявил, была чем-то другим. Травма помогла ему перестроиться в новой роли. Исаак шмыгнул соплями, которые всё ещё сочились из его носа, купаясь в мыслях о насилии, заразивших его поток мыслей.

- Какого чёрта ты это сделал?! - Си-Джей закричал на него.

- Ты слышал папу! Ты слышал, что он сказал!

- Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, папа всё время не прав?! Особенно, когда он говорит тебе убивать людей?! Может быть, они даже причиняли ему боль или… или заставили его говорить такие вещи, чтобы обмануть нас!

- Конечно, это ты и должен был сказать сейчас!

- О чём ты говоришь?

- В ту секунду, когда я получаю немного блеска, единственный раз, когда у меня наконец появляется момент! Ты даже не можешь подождать и пяти секунд, чтобы отобрать его у меня!

- Люди мертвы! Думаешь, меня это волнует?! Что с тобой не так, чувак?!

- Это твоя жизнь. Это всё, что тебя волнует…

- Я даже не люблю бейсбол! Я ненавижу его! Я делаю это потому, что должен, а не потому, что хочу! Я делаю это, потому что папа возненавидит меня, если я этого не сделаю!

- Ты бы… ты бы сказал что угодно. Ты просто злишься, что он не попросил тебя это сделать! Ты никогда не хотел делиться этим блеском. Ты всегда был жадным братом.

Си-Джей сделал шаг ближе к Бобби, пока лезвие ножа не оказалось почти у его щеки. Он не позволил оружию запугать себя. Когда Си-Джей посмотрел в глаза своему старшему брату, он сделал всё возможное, чтобы не накинуться на него.

- Папа сошёл со своего грёбаного ума… а теперь… и ты тоже.

Си-Джею не нравилось ругаться, но он задавался вопросом, поможет ли это как-то достучаться до Бобби?

- Он ещё никогда не направлял тебя неправильно! Почему сегодня должно быть иначе?! Не знаю, как ты, а я здесь не для того, чтобы проигрывать! Ни этому пидору, - он указал на Исаака, - ни этим чудакам, никому! Даже тебе! Но я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, - сказал он.

Си-Джей не мог в это поверить; риторика, которая обычно была предназначена для его отца, сидящего на трибуне стадиона в жаркий