Дневник артиста - Елена Погребижская

Справа от нас сидела куча детей лет двенадцати, пожиравших мороженое. Ничего из того, что было в меню, в реальности не оказалось, и официант, томный юноша с разбитым и от этого красным глазом, сказал: «Только растворимый».

— Ну что, — говорю, — давай, если с мороженым, то можно и растворимый.

Это был настоящий пломбир со вкусом настоящего пломбира с орехами. Дети в это время оживились.

— Бучч, да нет, не похоже. Да Бучч, Бучч. Да откуда…

В это время другие все доели и пошли одеваться. Столик, который был справа, специально замедлился и обсуждал меня. Мы, конечно, все слышали, но делали вид, что ужасно заняты своими делами.

Самым активным был толстый мальчик. Доносилось: «Ну почему я, не, я не пойду». Пришел учитель и наорал на них, что, мол, дети тянут, когда все уже собрались.

— Щас, Пал Иваныч, еще чуть-чуть.

Понятно, что они тянут. Толстый мальчик подошел, наконец, под общее перешептывание. И спросил:

— Извините, вы не Бучч?

— Нет, никакой не Бучч, — говорю.

— Нет, — сказал он уверенно, — вы Бучч. — И улыбнулся широкой улыбкой во все свое лицо. — Дайте автограф. — И сунул мне проездной.

Потом подошли дети с оставшегося столика, и все сунули проездные. Потом мы пофотографировались еще, и они ушли. И тут мы поняли, что сейчас будет.

Поочередно подошел весь класс, который вернулся с проездными…

Охрана на концерте была с убойными лицами, но в принципе очень вежливая. Нетрезвая девушка перегнулась через охранника и пыталась дотянуться до меня с чем-то хрустальным в руке. Э, думаю, что-то подарить хочет. При ближайшем рассмотрении это оказалась большая полупустая пивная кружка. А тянулась девушка вовсе не за этим. Тянулась правой рукой с кружкой, телом лежа на руке охранника, которая, как шлагбаум, ее сдерживала, чтобы левой рукой передать бумажку. Бумажку она вбросила в итоге на сцену. Я пошла поднимать со словами «надеюсь, это деньги». Это была записка. Обычная такая записка, что я «фореве». Записка была написана на справке из поликлиники о том, что пациент прошел флюорографию и что патологии органов дыхания не обнаружено. Мы дружно порадовались за девушку. В том смысле, что патологии у нее нет.

Окончание работы над вторым альбомом. Уход барабанщика Пафы.

Еще мы вели переговоры с компанией «Юниверсал» и «Гала рекордз». «Гала рекордз», кстати, были готовы заплатить деньги за альбом.

Сначала мы надеялись на «Юниверсал». Но потом нам рассказали, что туда надо приходить со своим бюджетом. К тому моменту в альбом было вложено десять тысяч своих денег. «CD Land Records», с которым мы уже определись как со своей новой звукозаписывающей компанией, сказал: «Все отлично. Песни прекрасные, только нужен хит». И тогда мы написали еще четыре песни.

В сентябре 2004 года от нас ушел Пафа. Мы были на фестивале газеты «МК» в Уфе. На банкете после концерта Пафа сказал: «Мне надо с вами поговорить». Поклонники подарили нам две бутылки ликера местного производства — такой уфимский «Бейлис». Пафа купил еще бутылку коньяка. Мы должны были улетать в пять утра. Пафа сказал: «Такая фигня — я сваливаю». — «Ну понятно, — сказали мы, — а куда?» Он сказал: «К Чичериной». — «А что там тебе предложили?» — «Сто пятьдесят долларов концерт и десять концертов в месяц».

Пафа сказал, что на те деньги, которые мы получаем, нельзя жить. Это была правда. Сказал, что у нас все круто, что он в нас верит, но не может. Он снимает квартиру, он мужик и должен обеспечивать семью. Потом стал рассказывать, что у Чичериной два техника, и он даже не будет носить барабаны. И утром за ним придет автобус, ему купят бутылку пива и под белы рученьки заведут в автобус, а там — тур и все такое прочее.

На самом деле Пафу можно было понять. Он хлебнул этого воздуха — быть барабанщиком в первой группе страны и хотел чего-то в этом роде. «Чичерина» была одной из групп первого эшелона. Всем было хреново. Потому что Пафа — реальный лидер группы, и его мнение среди музыкантов главенствовало, потому что мы его любили, он всегда хорошо шутил и был для нас воплощением мужественности. Но тут случилось странное. На первый план вышел Шура, который сказал, что у него есть на примете два барабанщика и что, собственно говоря, ничего не случилось. А тут еще Вова заявил той же ночью, что у него реальные проблемы с поездками, что его больше не отпускают с работы на гастроли, и все в очередной раз зашаталось.

Мы стали искать барабанщика. Прослушали трех отличных ребят. Среди них был красавчик Олег, очень стильный, совершенно вписывавшийся в концепцию группы. Но он не захотел уходить из коллектива, в котором на тот момент играл, его вполне устроило бы играть в двух сразу, а нас нет. Был Виталик — совершенно спокойная и даже неприметная личность. И мы пока еще его не выбрали, но уже отправились с ним в поездку. И вдруг Виталик преобразился. Он стал играть просто суперски. Он не только отлично и крепко играл, он импровизировал и устраивал барабанные шоу — прыгал на барабаны и играл стоя. И тогда мы поняли, что это наш барабанщик. Мы думали, что будем долго сожалеть о том, что Пафы с нами нет. А оказалось, что к приходу Виталика группа стала сплоченной, и каждый мог проявляться — Пафин авторитет не давил.

24 ноября 2004 года

Примерно 2,5 года назад, когда группе «Butch» номинально исполнилось полгода и в ней не было даже постоянного басиста, когда мы только-только сделали сайт www.butch.ru и на нем была пара нарисованных от руки картинок и чат, когда мы не сыграли еще ни одного сольного концерта, но уже выступили на «Нашествии» и готовились к «Максидрому», на мой почтовый ящик пришло письмо: «Трата-та бла-бла-бла… Я президент вашего фан-клуба». Из письма мне стало известно, что у меня есть фан-клуб, а у него есть президент. Президента звали Катя Жукова. Поскольку на то время у меня как у артиста опыта не было никакого, то фан-клуб естественным образом оказался у меня дома. Мне было любопытно, что такое фан-клуб вообще. А им было любопытно, что такое я. В фан-клубе было человек шесть. Или восемь.

Потом Катя как-то раз пригласила меня к себе на ужин. И у нее оказались милейшие родители и сестра Таня, которая потом будет тянуть на медаль и на одном из наших концертов будет скакать и повредит ногу, которую потом прооперируют, и она опять будет скакать. На ужин давали массу вкусной еды, и родители Кати пристально смотрели на меня — с целью оценить, что там такое мутит их ребенок.

Потом ее родители подарили мне отличную кепку — просто так. Я ее ношу весной козырьком назад.

С Катей и еще с кучей народа мы клеили афиши по городу. Был мороз минус двадцать, но мы пили глинтвейн из термоса и, разбиваясь на пары, расклеили по городу полтысячи афиш. Хотя артисты свои афиши клеить не должны, мы отлично повеселились.