Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева

Вздохнув и отказавшись еще от одной шоколадки на сон грядущий, Семен лег спать. Едва коснулся головой невесомой, как облако, подушки в дверь постучали и подсунули записку на бланке отеля, написанную почерком Февре, хорошо знакомым Семену. «Спустись с небес на землю», — гласило послание. В этом весь Жюль. При постной физиономии он саркастического склада ума.

Семен влез в брюки и рубашку и прошелся по коридору до лестницы. В этом здании семнадцатого века, не так давно отремонтированном, лифт все же установили. Убедившись, что ни на лестнице, ни в коридоре никого нет, Москальков спустился в подвальное помещение. Прошел знакомой дорогой по чистенькому, но темноватому коридору почти до конца, мимо нескольких дверей, в одну из них постучал и зашел. Кафельный пол и металлические кухонные стеллажи блестели чистотой. Между стеллажами сидел на табуретке Жюль и ел пасту, громко и смачно всасывая макаронины.

— Садитесь, мой друг. Есть для вас кое-что. Вы везунчик. Хотите? — он показал глазами на серебряный клош, закрывающий блюдо на столе. — Тут только и можно поужинать спокойно. Вино есть. Fendant.

— Белое? Красные у вас, не в обиду будет сказано…

— Да, дрянь! Кислятина, — Жюль дотянулся до стеллажа, откуда взял два бокала и налил вина щедро в оба.

Под клошем оказались мелкие поджаренные окуни с жареной картошкой и соусом, блюдо Жюль явно припас для гостя. Отказываться Москальков не стал, пахло заманчиво, тем более он знал, что местные готовят окуня, старательно вытягивая пинцетом все кости, и от еды получаешь одно удовольствие, а не кости в язык и десны.

— Когда вы написали мне сегодня записку, я сразу подумал о старине Жане-Филиппе. Только он у нас самый старый официант и разговаривает на диалекте. Он работает в «Президенте Вилсоне» — это один из наиболее дорогих отелей. Там есть и королевский пентхаус, в котором даже президенты останавливаются. Но и стоит пентхаус по семьдесят тысяч евро за ночь. Семнадцатого мая Жан-Филиппе работал, он проверил по своему журналу дежурств. А потом припомнил тех важных господ. Американцы остановились, конечно, не в пентхаусе, но тоже тысяч по шесть за ночь. Пробыли они двое суток.

— Погодите, а старик когда их видел, когда те заселялись?

— Нет, он принес им в номер сок и кофе. Кто-то из них решил сразу расплатиться наличными, и Жан-Филиппе согласился. Не американцы конечно. Тем просто на счет расходы записывали. Жан-Филиппе получил хорошие чаевые. Все чин по чину.

— Там были только американцы?

— Нет, с ними за столом сидели еще трое. Он описал их внешность, я тут записал, — Жюль протянул Москалькову листок бумаги, а взамен получил конверт с деньгами.

Они выпили еще вина, чокнувшись бокалами, довольные друг другом.

— Да, кстати. У Жана-Филиппе зять работает в аэропорту. И в тот день прилетел частный самолет из Штатов. Зять утверждал, что самолет принадлежит ЦРУ. Хотя на нем нет, конечно, никаких специальных опознавательных знаков. Частный самолет из Америки. Он еще пошутил, что это американцы прилетели либо за деньгами в наши банки, либо указания нашему правительству давать.

— А те трое других, они не в отель Жана-Филиппе заселились?

— О если бы ему принадлежал отель! — засмеялся Жюль. — Нет, они пришли и ушли. К их разговорам он не прислушивался. Он знает только французский, да и при нем они перекинулись лишь парой слов.

— Что, в этом отеле часто такие важные иностранцы останавливаются?

— Чиновники разных государств, как правило, именно там и останавливаются. В отеле повышенная система безопасности, особенно, конечно, в пентхаузе.

— Это заметно, — хмыкнул Семен. — Они-то следят за безопасностью, но только есть общительный Жан-Филиппе. И слава богу!

Утром, едва рассвело, Москальков сел в машину с посольскими номерами и отправился обратно в Берн, чтобы переслать в Центр новые сведения и описание внешности пяти вершителей мировой политики, решающих вопросы войны и мира.

В ответ Центр намекнул, что если бы сложились благоприятные условия и удалось бы добыть запись с видеокамер аэропорта, где видно самолет ЦРУ и его пассажиров, то резидентура в Швейцарии оказала бы неоценимую услугу своему Отечеству. А предоставивший такую запись получит щедрое вознаграждение.

Озадаченный Москальков сомневался, что в принципе реально провернуть такую операцию по изъятию видеозаписи в чопорной и законопослушной Швейцарии. Но и он, и резидент понимали, что идея вызрела в Центре не на пустом месте, а в связи с упомянутым зятем Жана-Филиппе, работающим в Женевском аэропорту.

— Что же, мне снова ехать в короткий отпуск? И в ту же самую гостиницу? Не наведет это наших швейцарских друзей на определенный ход мыслей? — спросил Москальков у резидента.

— Вопрос правильный, но не своевременный. Раз просят, значит, надо попробовать. Жаль, ты не можешь связаться с Жюлем из Берна. А то, что в одной и той же гостинице… Но ты и раньше останавливался, а до сих пор за сотрудников отеля никто не взялся, — резидент призадумался. — Однако поступим иначе. Попросим посла усилить консульский отдел в Женеве.

— Но тогда я должен остановиться в консульстве. В служебной квартире. Кто будет в своем уме оплачивать рядовому сотруднику пятизвездный отель?

Резидент крякнул от наглости зама. Он каждый раз напоминал Москалькову, что тот мог завербовать человека в гостинице подешевле. Шутил не без задней мысли, ведь расходы в Швейцарии на работу резидентуры и так одни из самых дорогих, в силу того что страна недешевая.

— Поселишься в служебной квартире, а сходишь несколько раз столоваться, так уж и быть, в тот отель, — вздохнул резидент, оценивая предстоящие траты. — Только не слишком усердствуй. Садись-ка лучше на диету. Вот уж правда «неоценимая услуга Отечеству». Родину спасай, но про бухгалтерию не забывай.

— Се ля ви, — вздохнул Москальков.