Высокая ставка - Марсель Монтечино

Он сидел в контрольной будке за большой стеклянной перегородкой, следя, как она, слегка поддерживая руками наушники, поет перед мощным студийным микрофоном, и пел вместе с нею, только не вслух, про себя.

И когда что-то не устраивало его в ее исполнении, когда та или иная музыкальная фраза звучала не так, как прозвучала бы в исполнении Сэла Д'Аморе, он прерывал запись, шел в студию и объяснял Изабель, что от нее требуется, а она внимательно слушала, и в ее огромных глазах светился живой интерес ко всему, что здесь происходило; таким образом со второй или третьей попытки Изабель удавалось передать в своем исполнении интонации Билли Холидей, Сэла Д'Аморе и тысячи других звезд — Чаки, Ареты, Эллы Стива, — которые ей довелось услышать и записать на своеобразном магнитофоне — то есть в собственной памяти. И все оттенки их голосов сливались, словно в хоре богинь, взаимопроникая, синтезируясь в этом величественном, одухотворенном, поразительном голосе. В нем было что-то новое, неподражаемое, присущее только ей, Изабель.

Прошли три напряженных недели, и перед заключительным, самым ответственным этапом, когда отдельные части записи сводятся воедино, они решили денек передохнуть. Это была суббота. Именно тогда между ними и возникла первая размолвка. Они пили кока-колу под навесом, украшенным гирляндами кокосовых орехов, у ларька с прохладительными напитками на Ипанема-Бич.

Загорелые молодые мужчины на пляже с азартными возгласами, игравшие в свой любимый футбол, собрали многочисленных зрительниц.

— Нет, — решительно заявила она. — Нет.

Дувший с моря жаркий ветер растрепал ее длинные, выгоревшие на солнце волосы. Потемневшее от загара тело, едва прикрытое бикини, было стройным и гибким, но еще не сформировавшимся и чуть полноватым, как у крепкого подростка.

— Боже мой, Изи, весь мир знает Джемелли. Весь мир. Почему же не использовать его имя?

— Все тогда скажут, что как певица я ничего не стою, что это отец сделал меня знаменитой, что он купил мне популярность.

— Послушай, Изи, думаешь, так просто получить контракт? Вообразила, что его заключают с первым встречным? Если нам удалось сделать удачный хит, значит, появился еще один великий талант и это может служить залогом в музыкальном бизнесе?

Она отвернулась, не желая отвечать.

— Нет, я так не думаю. Тут приходится учитывать массу вещей. Главное — не упустить время. Получить контракт — значит точно рассчитать, что, когда и кому петь. Ловить миг удачи. Это своего рода азартная игра. И тут все средства хороши. А то, что я единственная наследница основателя «Дома Джемелли де Жанейро» — короля кожаных изделий, может только помешать. Это интересно. Это увлекательно. Это сулит сексуальные радости. Это... Нет, Марко! — продолжала она сердито, сдернув с лица солнечные очки. — Я хочу выступать под именем Изабель. Просто Изабель. Без фамилии, как, например, Мадонна или Принц. — Она провела рукой по волосам, и он заметил, что она не бреет волос под мышками. — Изабель. Изабель. Мне нравится, а тебе — нет?

«Боже мой, — негодовал Сэл, — не закончена еще запись ее первого ролика, а она уже возомнила себя знаменитостью».

— Послушай, Изи, мода на имена без фамилий давным-давно прошла. — С минуту он молча разглядывал ее. — А какая девичья фамилия у твоей матери?

Она прикрыла глаза ладонью и покосилась в его сторону:

— Девичья фамилия матери? Мендес.

Сэл подумал.

— Нет, не пойдет. В мире известен только один бразилец, Сержио Мендес. И не надо, чтобы тебя воспринимали как некую модернизацию Бразии 1966 года.

Изабель стала листать лежавший на столе ярко иллюстрированный журнал.

— Всем в мире известно, кто такой Пеле, — рассеянно заметила она.

Сэл потягивал теплую кока-колу.

— А кто такой Пеле?

Она опять прикрыла глаза рукой и взглянула на него, желая убедиться, что он не шутит, а потом рассмеялась вполне добродушно.

— Ну конечно, вы, американцы, считаете свою страну пупом земли!

— Я — канадец. Канадец.

Она передернула плечами:

— Канадец, американец, не все ли равно. Взгляни-ка, Марко. — Она подвинула журнал к нему. — Прочти эту статью.

Сэл, щурясь, посмотрел на залитую солнцем страницу.

— Что это?

«МЕЖДУНАРОДНЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ» — гласил крупный заголовок. ЯНВАРЬ 25 — 30. КАННЫ.

— Читай! — потребовала Изабель.

— Ежегодный съезд продюсеров, писателей, артистов и распространителей музыкальной продукции всего мира! Сюда съедутся представители восьмидесяти шести стран! Деловые контакты и грандиозные сделки, — прочитал он. — Э, минуточку! — Выступления знаменитых артистов! Симпозиумы и презентации! — Опустим эту муть! — Ежегодный конкурс телевизионных клипов, показанных по национальному телевидению. — Это уже интересно. Ниже следовал список десяти победителей ежегодного конкурса, ставших знаменитыми и преуспевающими в музыкальной индустрии.

«Потрясающе!» — подумал Сэл, обнаружив среди победителей несколько знакомых и довольно громких имен.

— А где этот самый Каннез? — спросил он.

— О, Марко, — Изабель укоризненно покачала головой. — Ты что, никогда не слышал о Каннах?

— Ах, да. Это в... в...

— На Ривьере. Во Франции.

«Прекрасно. Прекрасно. Пусть где угодно, только не в Штатах». Он вернулся к заголовку статьи. Январь 25 — 30.

Словно угадав его мысли, она спросила:

— Думаешь, успеем подготовиться?

— Должны успеть, — улыбнулся Сэл.

У него появилась надежда и в тоже время тревога.

— Думаешь, я уже могу выйти на сцену, Марко? Могу рассчитывать на успех?

Сэл откинулся на спинку шаткого металлического стула.

— Мало сказать успех. Ты приведешь всех в восторг. — В этот момент о стол ударился футбольный мяч, опрокинув бокалы и бутылки. Легкий стул под. Сэлом перевернулся, и Сэл, не успев вскочить на ноги, шлепнулся спиной на песок.

— О, Марко, — смеясь, воскликнула Изабель. — С тобой все в порядке?

Не теряя достоинства, Сэл поднялся на ноги и стал стряхивать с брюк песок.

— Посмотрел бы ты, Марко, какой забавный у тебя был вид.

Он зло пробормотал «ха-ха-ха» и увидел подходившего к ним великолепно сложенного и очень изящного молодого человека с шоколадной от загара кожей.

— Мои глубочайшие извинения. Я неудачно бросил мяч и... О, Изабель! Встретить тебя здесь я не ожидал.

Изабель мгновенно преобразилась, и это не ускользнуло от Сэла.

— Клаудио!

Они расцеловали друг друга в обе щеки.

— Я нашла швейцарскую школу... слишком... слишком швейцарскую, потому и убежала. — Она захихикала. — Но уже месяц, как вернулась назад.

— Почему же я ни разу не видел тебя на джазовых тусовках или в дискотеке Воадора? — У молодого человека были голубовато-зеленые глаза, под волосами на груди поблескивали капельки пота.

— Я делаю альбом. Разве ты не слышал? Все время в студии.

— Альбом? Не знал, что ты поешь.

Изабель игриво улыбнулась.

— Ты ничего не знаешь обо мне, Клаудио!

Сэл поднял мяч и бросил юноше. Клаудио ловко поймал его и внимательно посмотрел на Сэла.

— Клаудио, это мой продюсер, Марко Толедано.

Юнец протянул руку и поздоровался с Сэлом.

— Клаудио — мой старый друг, — объяснила Изабель.

— Как поживаете? — спросил Сэл.

— Нормально, — ответил Клаудио и полностью переключился на Изабель, встал на колени рядом с ее креслом, положил руку ей на плечо, и они начали разговаривать по-португальски о чем-то интимном. Изабель наклонилась к нему, коснулась пальцами его руки. Сэл с минуту смотрел на них, потом отвлекся, тщетно пытаясь собрать сломанный стул и водворить на прежнее место. Он снова взглянул на молодую пару. Юноша что-то говорил Изабель, скользя руками по бикини и нежно глядя на ее грудь. Большие темные очки скрывали выражение лица девушки. Оба были молоды, непосредственны, как дети, играющие на солнце. Сэл не спускал с них глаз несколько секунд и вдруг, размахнувшись, швырнул стул на пятидесятигаллонную железную бочку для масла. Испуганный грохотом, молодой человек поднял голову.

Сэл ехидно ухмыльнулся:

— Жаль, не попал.

Клаудио выпрямился и посмотрел на Изабель.

— Я позвоню тебе, — проговорил он, даже не взглянув на Сэла, подхватил мяч и на ходу бросил радостно закричавшим друзьям.

Сэл взял стул от другого столика и, досадуя, поставил на место прежнего.

— Ты всегда позволяешь мужчинам так с тобой обращаться, и еще при всех?

Изабель сдвинула свои солнечные очки на темя и удивленно на него посмотрела.

— Марко, ты ревнуешь?

— Нет, — решительно ответил Сэл. — Просто считаю это неприличным.

Она слегка нахмурилась.

— Кто дал тебе право меня поучать? Даже отец этого не делает.

Руки Сэла нервно дрожали, когда он ставил на место бутылки и стаканы, сметая со стола тающие кубики льда.