Зверь-из-Ущелья - Соня Марей

За что у нас любили праздник Маков, так это за возможность поразвратничать, не опасаясь наказания. Бывало, что наутро маковые поля оказывались вытоптаны едва ли не подчистую. Вот и сегодня хмель лился рекой, молодёжь обменивалась горящими взглядами, а в воздухе витало предвкушение ночных забав.

Тем временем, девица с пышной грудью решила взять всё в свои руки и подойти первой.

– Не желаете сплясать, господин? – чертовка сразу распознала во мне человека не самого простого рода, несмотря на одежду, больше присущую наёмнику. Поправив выбившийся локон, она горделиво вскинула подбородок. Глаза под соболиными бровями хитренько блеснули.

– Нет, не желаю. Зато мой друг не против.

Переведя оскорблённый взгляд с меня на Варди, она побледнела, а северянин нарочно добавил:

– Меня называют Кровавым Волком, милашка. Рассказать, почему?

Девица сразу растеряла весь запал и попятилась:

– Н-нет, не н-надо… – а потом и вовсе припустила прочь, к толпящимся и галдящим девчонкам.

Варди рассмеялся ей в след, а потом водрузил тяжёлую ладонь мне на плечо.

– Мы с тобой это… вроде как две подружки – одна красивая, другая страшненькая, всегда вместе ходим. Ты на моём фоне выигрываешь.

Я не причислял себя к знатокам мужской красоты, но, судя по тому, что койка Варди пустовала редко, находились охотницы и за его шкурой. Правильно говорят – на каждый товар свой купец, даже если он украшен шрамами и улыбается так, будто хочет кого-нибудь загрызть.

– Но девка знатная, всё при ней! – крякнул довольно. – Зря ты её прогнал…А ты вообще, давно бабу-то мял? Ходишь какой-то злой и раздражённый. Если с Мейрой поссорился, за монеты тебя любая приголубит. Ты только платить успевай...

Я метнул на него свирепый взгляд, но северянин и не думал затыкаться.

– Потому что хорошие чистые девушки не для тебя, Зверёныш. Хорошую ты не сможешь полюбить, так что довольствуйся продажными женщинами, заезжими артистками и развратными вдовушками.

‍

– Вот спасибо! – я выплеснул остатки пойла на землю. Всё равно оно горчило. – Ты настоящий друг.

– Обращайся. Я тебе всё о любви расскажу, – кажется, Варди был доволен собственной глупой шуткой.

– Да что ты об этом знаешь? Только если речь не о любви к деньгам.

– Любовь – она вот здесь, – он шлёпнул себя ладонью по широкой груди. – Уж мне-то можешь поверить.

Мы неспешно пошли вдоль шумных рядов – здесь торговали всяким хламом, начиная от кривобокой посуды, заканчивая венками и обережными куклами. Последним приписывали самые невероятные свойства, зазывалы уверяли, что даже амулеты искателей не сравнятся с ними. Странно, что находились наивные дураки, что верили в этот бред.

В таких местах можно было не только расслабиться, но и узнать последние настроения. У отца была целая сеть осведомителей, которые подсаживались за столики в тавернах, тёрлись в торговых рядах, вынюхивая, выслушивая и сея нужные лорду зёрна.

Часто это бывало полезно, но в последнее время я видел назревающее недовольство, обращённое в сторону Западных Гор. Люди сетовали, что искатели не хотят делиться сокровищами, дерут втридорога за аренду рудников.

– Вот как перестанем им зерном платить, так поглядим, как горные крысы запоют!

– Да-да, пусть камни выращивают и жрут их. Всё равно горы бесплодны, булыжники одни, – вопили надравшиеся мужики.

– Не говори, совсем страх потеряли, – поддакивала дородная тётка. – Самим есть нечего, а лорд ещё прогибается перед ними!

Я хмыкнул и покачал головой. Этот сорт людей умеет только глотки драть, а когда до дела доходит, сразу поджимают хвосты.

Взгляд выхватил из праздничного разноцветья стайку молодых девушек. Они о чём-то быстро-быстро переговаривались и крутили головами, будто искали помощи или защиты. Одна из них замерла, увидев меня, а потом нерешительно отделилась от подруг.

– Господа! – она застыла в пяти шагах от нас с Варди, переступила с ноги на ногу. – Там парнишку обижают. Вмешаетесь, пожалуйста, иначе его убьют!

Ну, вот. Только пьяной потасовки не мне хватало для полного счастья. Что не поделили – кружку сбитня или девчонку?

– Господа… – залепетала она, хлопая ресницами. Кажется, сейчас расплачется. – Умоляю, помогите ему! Они прямо за лагерем, за плетнём. Там ещё флажок на палке трепыхается, и кривое дерево растёт.

– А что нам за это будет, крошка? – похабно подмигнул северянин. Его совсем не трогали чужие слёзы. Если, конечно, к ним не прилагался мешочек звонких монет.

– Ладно, – выдохнул я и махнул рукой. – Тот парнишка потерпит, пока я за лошадью схожу?

– Эй, дружище, ты же не собираешься меня бросить? – возмущённо спросил Варди.

– Я быстро.

Не знаю, молящие ли глаза девушки, или предчувствие сорвало меня с места и заставило оседлать Чалую и отправиться разнимать хулиганов. Просто понял, что так надо, так будет правильно.

Глава 27.

Эх, рано я решила расслабиться. Рано!

Окунулась в чужое веселье, забыв, кто я и откуда. Слишком громко смеялась, глядя, как зажигательно пляшут юноши и девушки у костра, и как забавляют народ артисты. А горячий хмельной напиток ударил в голову.

– Малец, можно тебя на пару слов, – ко мне подошёл суровый детина в шапке набекрень.

Тревожный колокольчик зазвенел в голове, но я лишь махнула на него рукой.

– Что случилось?

– Дело важное к тебе. Отказаться не сможешь, - и доверительно подмигнул.

Я поймала встревоженный взгляд Бетти и её подруг. Одна из них помахала головой, но, разогретая весельем и напитком, я решила – да что мне будет-то! И нетвёрдой походкой отправилась за ним. Он провёл меж палаток, а там – я не сразу это заметила – ещё шестеро человек взяли меня в кольцо.

– Тише, не рыпайся, – велел мужик в шапке.

Холодок прополз по спине, а ладони вспотели. С каждым шагом в голове становилось всё яснее, и вскоре хмеля как не бывало.

Местные здоровяки оттеснили меня за плетень, где уже совсем не было народу. Их взгляды не сулили ничего хорошего.

– Что вы от меня хотите? – голос сорвался, и я впервые пожалела, что не приняла обличье Орма. Мускулистый здоровяк точно отбил бы у них желание соваться. Но что им могло понадобиться от парня, вчерашнего мальчишки?

– Малый, ты кто такой вообще? Откуда взялся? – напустился на меня высокий, но тощий парень. Его редкие светлые волосёнки падали на глаза, и