Тысяча И Одна Ночь. Книга 2 - без автора

А что до Тамасиль, то она не явилась, ни она, ни её отец, так как они боялись мусульман, и Дау-аль-Макан провёл, ожидая её, и этот день, и второй день, и третий день. И тогда Шарр-Кан воскликнул: "Клянусь Аллахом, моё сердце занято мыслью о войсках ислама, и я не знаю, что с ними!" И его брат сказал ему: "Мы захватили эти богатства, и мы не думаем, что Тамасиль или кто-нибудь другой приедет в монастырь после того, как с войсками румов случилось то, что случилось. И надлежит нам удовольствоваться тем, что уготовил нам Аллах, и отправиться! Может быть, Аллах поможет нам завоевать Кустантынию". И затем они спустились с горы, и Зат-адДавахи не могла им воспрепятствовать, так как боялась, что они разгадают её обман.

И они ехали, пока не достигли входа в ущелье, и вдруг, оказывается, старуха посадила там засаду из десяти тысяч всадников, и, увидев мусульман, они окружили их со всех сторон и направили на них копья и обнажили белые клинки, и неверные закричали слова неверия и наложили на тетивы стрелы зла. И Дау-аль-Макан с братом Шарр-Каном и везирем Данданом посмотрели на это войско и увидели, что это войско великое, и вскричали: "Кто сообщил этим воинам о нас?" - "О брат мой, - сказал Шарр-Кан, - теперь не время для речей, - теперь время разить мечом и метать стрелы! Усильте же вашу решимость и укрепите ваши души, ибо это ущелье подобно улице с двумя воротами. Клянусь господином арабов и не арабов, не будь это место узким, я бы уничтожил их, хотя бы их было сто тысяч всадников!" - "Знай мы это, мы бы наверное взяли с собой пять тысяч всадников", - сказал Дау-аль-Макан. И везирь Дандан молвил: "Если бы с нами было в этом узком месте десять тысяч всадников, от них не было бы никакой пользы, но Аллах поможет нам против них. Я знаю это узкое ущелье, и мне известно, что в нем много убежищ, так как я проходил здесь во время похода с царём Омаром ибн ан-Нуманом. Когда мы осаждали аль-Кустантынию, мы находились в этом ущелье, и тут протекает вода холоднее снега. Поднимайтесь же, Выйдем отсюда, прежде чем войска неверных умножатся против нас и будут раньше нас на вершине горы. Они станут кидать на нас камни, и мы не достигнем желаемою".

И они стали поспешно выезжать из ущелья, а подвижник посмотрел на них и сказал: "Что это за боязнь, раз вы продали свои души Аллаху великому, идя по пути его?! Клянусь Аллахом, я провёл под землёй пятнадцать лет и не возроптал на Аллаха за то, что он со мною сделал. Сражайтесь же на пути Аллаха, и кто из вас будет убит, ему приют в раю, а кто убьёт - к чести ведёт его усердие".

И когда они услыхали от подвижника эти слова, их забота и горе прошли, и они стояли твёрдо, пока неверные не двинулись на них со всех сторон. И мечи заиграли на их шеях, и заходила между ними чаша гибели. И мусульмане, повинуясь Аллаху, бились жестоким боем и работали среди врагов его зубцами и наконечниками. Дау-альМакан разил мужей и повергал храбрецов и рубил им головы - пятёрку за пятёркой, десяток за десятком, так что погубил неверных в числе неисчислимом и ко множестве бесконечном. И в это время он вдруг увидел, что проклятая делает бойцам знаки мечом и ободряет их, и всякий, кто боялся, бежал к ней. А она кивала неверным, чтобы они убили Шарр-Кана, и они кидались убивать его о гряд за отрядом, но на всякий отряд, нёсшийся на него, он нападал сам и обращал его в бегство. И за одним нёсся другой отряд, и Шарр-Кан мечом обращал его вспять. И он подумал, что побеждает по благословению этого богомольца, и сказал про себя: "Поистине, Аллах посмотрел на него оком заботливости и укрепил мою волю против спорных благодаря его чистым намерениям! Я вижу, они меня боятся и не могут подступиться ко мне: напротив, всякий раз, как они на меня кинутся, они поворачивают спины и обращаются в бегство".

И войска бились остаток дня, до конца дневного времени, а когда пришла ночь, они расположились в одной из пещер в этом ущелье, испытав много бед и закиданные камнями, и было убито из них в этот день сорок пять человек. А сойдясь друг с другом, они стали искать подвижника, по не увидели ни следа его. Им стало из-за этого тяжело, и они сказали: "Быть может, он погиб мученически". И Шарр-Кан молвил: "Я видел, как он укреплял витязей господними указаниями и охранял их Знамениями всемилостивого". И когда они разговаривали, вдруг пришла проклятая Зат-ад-Давахи, и в руках у неё была голова великого патриция, предводителя двадцати тысяч. А это был непокорный притеснитель и дерзкий сажана, которого убил стрелою один турок, и Аллах немедля поверг его дух в огонь, и, увидя, что сделал тот мусульманин с их товарищем, неверные бросились на него и привели его к гибели, изрубив мечами, и Аллах немедля послал его душу в рай. А проклятая отрезала голову этому патрицию и принесла её и бросила перед Шарр-Каном, царём Дау-аль Маканом и везирем Данданом. И, увидя старуху, Шарр-Кан вскочил на ноги и воскликнул: "Слава Аллаху, что ты спасся и мы тебя видим, о богомолец, подвижник и боец за веру!" А старуха сказала: "О дитя моё, я искал в сегодняшний день мученической смерти и кидался на войска неверных, но они страшились меня. А когда вы разошлись, меня взяла ревность за вас, и я кинулся на старшего патриция, их предводителя, который один считался за тысячу всадников, и ударил его и сбросил ему голову с тела, и ни один неверный не мог подойти ко мне близко. И я принёс вам его голову..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала девяносто седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что проклятая Зат-ад-Давахи, взяв голову патриция, главы двадцати тысяч неверных, принесла её и кинула перед Дау-аль-Маканом, его братом Шарр-Каном и везирем Данданом и сказала: "Когда я увидел, каково вам, меня взяла ревность за вас, и я бросился на старшего патриция, ударил его мечом и скинул ему голову. И никто из неверных не мог подойти ко мне близко. Я принёс вам его голову, чтобы ваши души окрепли для боя с неверными и вы ублажили бы своими мечами господа рабов. Я хочу, чтобы вы занялись битвой, а сам пойду к вашему войску, даже если оно у ворот аль-Кустантынии, и приведу вам оттуда двадцать тысяч всадников, которые погубят этих нечестивых". - "А как же ты пойдёшь к ним, о подвижник, когда долина со всех сторон заперта неверными?" - спросил Шарр-Кан. И проклятая сказала: "Аллах укроет меня от их глаз, и они меня не увидит, а кто и видит, не осмелится подойти ко мне: я в эго время исчезну, по воле Аллаха, и он сразится за меня со своими врагами". - "Ты сказал правду, подвижник, так как я был свидетелем этому, - ответил Дау-аль-Макан, - и если ты можешь отравиться в начале ночи, это будет для нас лучше". - "Л уйду сейчас же, - сказала старуха, - и если ты хочешь пойти со мною, невидимый никем, - поднимайся. А коли пойдёт с нами твой брат, мы возьмём и его, по никого другого: сень святого покроет только двоих". - "Что до меня, то я не оставлю моих товарищей, - сказал Шарр-Кан, - но если мой брат согласится, - не беда, чтобы он пошёл с тобою и освободился из этой теснины: ведь он - крепость мусульман и меч господа миров. Если захочет, пусть берет с собою везиря Дандана или кого он выберет, и пришлёт нам десять тысяч всадников в помощь против этих злодеев".

И они столковались и сошлись на этом, а потом старуха сказала: "Дайте срок - я пойду раньше вас и посмотрю, что с неверными: спят они или бодрствуют". Но ей ответили: "Мы выйдем только с тобою и вручаем своё дело Аллаху". - "Если я вас послушаюсь, не упрекайте меня, но корите только себя самих, - сказала старуха. - Я думаю, вам следует дать мне срок, и я узнаю, что с ними".

И Шарр-Кан молвил: "Иди и не мешкай, мы ждём тебя". И Зат-ад-Давахи ушла, а Шарр-Кан после ухода заговорил со своим братом и сказал ему: "Не будь этот подвижник чудотворцем, он бы не убил того патрицияпритеснителя! В этом достаточное доказательство силы этого подвижника, и мощь неверных сломилась поело убийства патриция: он ведь был непокорный притеснитель и дерзкий сатана". И когда они беседовали о чудесах отшельника, вдруг проклятая Зат-ад-Давахи вошла к ним и обещала им победу над неверными, и они поблагодарили подвижника, не зная, что это хитрость и обман. И затем проклятая спросила: "А где царь времени Дауаль-Макан?" И он ответил ей: "Я здесь". А она сказала: "Возьми с собою твоего везиря и ступай за мною - мы пойдём в аль-Кустантынию".

А Зат-ад-Давахи рассказала неверным, какую она устроила хитрость, и они обрадовались до крайности и сказали: "Наши души успокоятся только после убийства их царя за убийство патриция, так как у нас не было воина доблестнее его". И когда скверная старуха Зат-ад-Давахи рассказала им, что она приведёт к ним царя мусульман, они сказали: "Когда ты его приведёшь, мы возьмём его к царю Афрудуну".

А потом старуха Зат-ад-Давахи отправилась, и Дауаль-Макан и везирь Дандан отправились с нею, а она шла впереди них и говорила: "Идите с благословения Аллаха великого". И они ответили ей согласием, и пронзила их стрела судьбы и рока. И она шла с ними до роки, пока не оказалась посреди войска неверных и не достигла упомянутого узкого ущелья. И войска румов смотрели на них, но не причиняли им зла, ибо проклятая так им велела. И когда Дау-аль Макан и везирь Дандан увидели воинов неверных и узнали, что неверные видят их, но не делают им зла, везирь Дандан воскликнул: "Клянусь Аллахом, это чудо подвижника! Нет сомнения, что он из числа избранных". - "Клянусь Аллахом, - сказал Дау-альМакан, - я думаю, что неверные слепы, так как мы видим их, а они нас не видят". И пока они восхваляли подвижника и поминали его чудеса, воздержание и благочестие, вдруг неверные ринулись на них, окружили и схватили их и спросили: "Есть ли с вами ещё кто-нибудь, кроме вас двоих, чтобы нам схватить и его?" - "Разве вы не видите ещё вот этого человека, который перед нами?" - спросил везирь Дандан. Но неверные воскликнули: "Клянёмся мессией, монахами, католикосом и митрополитом, мы не видим никого, кроме вас двоих! "И тогда Дау-аль-Макан вскричал: "Клянусь Аллахом, то, что с нами случилось, - наказание нам от Аллаха великого..."