Свобода и Магия (СИ) - Вишневенко Максим

— Абрабанели умны, только пока не до конца ясно, в какую игру они играют с немцами.

— Ясно, что союза с Августой фон Вальдбург у них не вышло.

— Зато вышло с её противниками, — Габриэль задумался, — Напиши ответ Шваницу и отошли ему газету. Пусть будет в курсе, что о нём думают в нашей стране.

— Что ты предлагаешь ответить?

— Спроси, насколько правдивы слова об обвинениях в адрес Кристины, про которые говорит Серафима. Про остальное не стоит, пусть сами думают, что с этим делать.

— А что, если они казнят Кристину? — Поль заметно волновался.

— Что-то мне подсказывает, что если бы они хотели её казнить, то нам бы пришло официальное письмо о случившимся. А пока пусть ищут тех, от кого Серафима узнала подробности дела.

— А турки? — спросил мракоборец, беря газету в руки.

— А что турки? Их наличие означает лишь то, что никаких силовых операций в Шармбатоне в ближайшее время не будет, — усмехнулся мужчина, — Проверь лояльность своих мракоборцев. Сдаётся мне, Серафима права, нас всех ждёт битва.

(16 августа)

Небольшой кабинет замка Шармбатон заливал золотой вечерний свет. Мягко потрескивали дрова в камине, в бокалах женщин и мужчин отражались всполохи пламени и солнечные лучи.

Пожилой мужчина с короткими зачёсанными набок волосами отложил газету, пожевал губами и посмотрел на Серафиму Абрабанель, сидящую в ректорском кресле и потягивающую сангрию.

— Я понимаю Ваше желание заручиться поддержкой африканцев, но это решение может вызвать волнения в рядах студентов, в особенности, чистокровных волшебников, — он взял со столика бокал с красным вином и пригубил его.

— Ой, Винсент, — улыбнулась ему Серафима, словно ребёнку, сказавшему милую глупость, — Во-первых, чистокровные семьи должны понимать, этим чернокожим нет пути выше, чем они сейчас есть. А во-вторых, надо бы всё тем же чистокровным напомнить, ради чьей свободы мы тут стараемся. Семьи новых студентов Шармбатона будут нашей первой линией обороны, ну, в идеале. Это куда лучше, чем бросать студентов с чистой кровью на передовую борьбы с техномагией.

— Всё так, только поди им объясни, — мужчина пожал плечами и поставил бокал обратно на стол.

— Винсент, я уже предложил мадмуазель Ректор создать из наиболее прогрессивных и понимающих суть времени студентов нашей академии отряды правопорядка, — молодой загорелый юноша с кудрявыми волосами и расплылся в улыбке и показал на Абрабанель своим бокалом с сангрией.

— Меня больше тревожат маглорожденные, — скривилась пожилая женщина с ярко-рыжей шевелюрой, завязанной в шишку на затылке, — Их же достаточно, чтобы образовать оппозицию в рядах академии.

— Главное, чтобы не образовалась оппозиция в стане преподавателей, мадам Лучиано, — улыбнулась Серафима, — Нам же нужно очень жёстко подавлять любые высказывания против, мы вынуждены пойти на всё это ради сохранения свободы, нашей свободы, нельзя допустить, чтобы кто-то вздумал покушаться на неё. Особенно, если это будет преподаватель.

— В любом случае нужно подготовить разъяснения для студентов, — снова отпил вина Винсент, — Одними боевыми отрядами дело не решить, как бы этого не хотелось нашему Хосе.

— Я не предлагаю работать только через дружины, но они смогут быстро навести порядок, если это потребуется, — усмехнулся юноша с кудрявыми волосами, которого назвали Хосе.

— Наведение порядка я думаю отдать туркам, — Серафима задумчиво пригубила сангрию.

— Мне эти турки как раз-таки не нравятся из-за возможных проблем, — проворчала мадам Лучиано, — Слухи, чем их магловские собратья занимаются среди маглов Европы порой ужасают. У нас всё же дети.

— Это издержки, — скривилась Абрабанель, — Хотя порой слухи и впрямь ужасают, но мы зовём этих чародеев с одной лишь целью, они нас будут защищать от возможных нападений. Если ради этого какие-то девочки не смогут удержать себя в юбках, а какие-то мальчики не смогут постоять за себя, это невелика беда. Тем более, что давайте будем честны, — она наклонилась в сторону собеседницы, — Таким студентам не место в нашей академии, мы должны воспитывать лучших волшебников Западной Европы, а не маменькиных сынков и распутных девок.

— Так-то Вы всё верно говорите, — кивнула та, — Но это будет крайне непривычно, такая смена требований к ним.

— Я ручаюсь за свой факультет, что у нас подобных проблем не будет! — выпалил Хосе. Серафима благодарно кивнула.

— Думаю, следует ввести что-то демократическое для студентов, чтобы в том числе особо рьяных занять, — произнесла Лучиано, — Пусть совещаются, решают какие-то неважные вопросы. Меню в столовой, например. Или репертуар музыкантов на балу, лишь бы делом были заняты и не мешали нам.

— Мне больше интересно, как будет реагировать на решение мадемуазели Абрабанель Директория? — Винсент оглядел собравшихся и поправил волосы, — Как я понимаю, официальной поддержки наших решений от них не поступало?

— Фавр де Поль в Германии, — пожала плечами и торжествующе улыбнулась та, — Де Ноай не решится без неё на что-то серьёзное, старый лев слишком стар, чтобы пойти на что-то самостоятельно. А мракоборцы хоть и преданы ей до безумия, но в большинстве своём молоды. Винсент, ты правда думаешь, что нам с ними необходимо считаться? — она отпила сангрию, — Думаю, что уже очень скоро мы восстановим должность Министра Магии, покончив со всем этим фарсом.

— А я же верно понимаю, что пока что так и неизвестно, зачем Фавр де Поль поехала в Германию? — подала голос до этого молчавшая девушка, ровесница Серафимы.

— Это неважно, — махнула рукой Абрабанель, — Она хладнокровно убила пятерых, в том числе мракоборца, когда её пытались задержать, — она покачала головой, — Прямая ей дорога в Нурменгард, и поделом.

— Это и хорошо, такие люди не должны руководить Францией, — покачал головой Винсент.

— Такие люди вообще ничем не должны руководить, — утвердительно кивнула ему Серафима.

Глава XXIV. Цугцванг

(16 августа)

— И как ты оцениваешь эту выходку? — Отто бросил газету на столик перед Притвицем, откинулся в кресле и сложил пальцы домиком.

Тот усмехнулся, бросил взгляд на газету и медленно кивнул.

— Трое моих подопечных погибло от рук этой француженки, я всё сообщил тебе, ты передал это своей Серафиме, а мы получили вот это? — Отто фыркнул и презрительно взглянул на собеседника, тот покачал головой, потом внезапно что-то словно осознал и посмотрел внимательно на Отто:

— Шваниц решил, что никого не стоит откачивать?

— Нет, — пожевал губами тот, — Один задохнулся, другой сгорел. Ну, а Лаэзу никак не вылечить.

— Тебе не кажется, что он догадывается о том, что твои люди проникли в его департамент?

— Не кажется, я уверен, — кивнул Отто, — Но нет, пока ничего я не могу с этим поделать. Тем более, что кто-то пообещал начать действовать, правда, пока что действуют одни лишь ударенные головой француженки.

— Она не ударенная головой, — отмахнулся Якоб и встал, — Ты будто бы из какой-то норы выбрался. Серафима действует в рамках нормальной магловской политики.

— Чьей политики? — поднял бровь его собеседник.

— Кайнцауберов, — фыркнул Притвиц, прошёлся к окну и открыл его. В комнату ворвался свежий дневной воздух, — Отто, скажи, что тебя смущает?

— Турки, — тот внимательно посмотрел на своего собеседника, — Меня смущает то, как быстро они нашли союзника во Франции.

— Серафиме турки нужны для защиты от последователей Фавр де Поль, — Якоб пожал плечами и встал спиной к окну, оперевшись на подоконник, — О, кстати, тут приходил с предложением Мустафа Озтюрк.

Отто продолжил внимательно смотреть на Якоба. На его скулах заиграли желваки.

— Он предлагал свою помощь, — развёл руками тот, — Он догадывается о том, что твоих людей здорово потрепали в последнее время, потому предлагал своих бойцов в обмен на помощь.

— Какую цену он предложил за помощь? — глаза Отто превратились в две щёлочки.