Негатор. Враг стабильности - Алексей Переяславцев

Сарат получил строжайший приказ взять с собой лейтенанта и немедленно отбыть к месту жительства супруги, а также раздобыть сведения об Ирином состоянии и доложить обо всем по радио. За выполнение приказа новоиспеченный отец семейства принялся со всем возможным рвением и для начала связался с поместьем и сообщил, что мы все живы и здоровы. Потом прошла связь с домом Моаны. В награду наш связист получил уверения от жены, что та его ждет и что дети прекрасно себя чувствуют. Иришка тоже взяла кристалл связи и клятвенно заверила в своем прекрасном самочувствии.

Все это Сарат мне добросовестно изложил, после чего добавил чуть смущенным голосом:

– Знаешь, твоя сказала: она вместе с Кири, дескать, помогает Моане с детьми. Ира – это могу понять, а что норка делает?

Придумать ответ удалось не сразу:

– Согревает их, например. Или успокаивает. Они в этом возрасте охотнее засыпают, имея в руках что-то теплое и пушистое. Так что гони к своей, целуй ее и мелких. Ирочку тоже, да скажи ей, чтоб не вздумала ко мне ехать, потому что, дескать, Моане ее услуги очень нужны. А твоя жена сказать об этом вслух стесняется.

– Кхм.

Этим ответом Сарат засвидетельствовал свой глубочайший скепсис в отношении стеснительности супруги. После чего он прихватил Тарека и поехал.

Еще одна сцена, которую я видеть никак не мог

Академик Тофар-ун получил информацию, что особо почтенная Моана-ра переехала в свой дом в городе. Причина была достаточно ясна: она возжелала родить ребенка в своем доме. Остались сомнения в том, стоит ли из этого события делать далеко идущие выводы.

Посланник почтеннейшего, попытавшийся засвидетельствовать свое уважение лично, потерпел неудачу. Привратник в безукоризненно вежливой форме дал понять, что госпожа никого не принимает и не намеревается это делать в течение, самое меньшее, двух недель. Впрочем, академик именно такого ответа и ожидал. Тогда представитель почтеннейшего задал невинный вопрос: нельзя ли, дескать, поговорить с глубокочтимым Профес-ором? Явно удивленный привратник удалился и через минуту принес ответ: в доме этого человека, разумеется, нет, но он как раз недавно прибыл в поместье из длительного путешествия.

Тофар подумал, что лучшей возможности переговорить с самим Професом в обход Моаны и не придумать. Кого на это отрядить? Кандидатур нашлось бы с полдесятка, и каждый – неплохой маг… Стоп. Вот поэтому как раз не подойдут. Если аналитические оценки верны, то все они, вместе взятые, не смогут потягаться с этим человеком. Нет, нужен посланник без магических способностей – как демонстрация мирных намерений. Тем более никаких иных нет.

И академик принялся набрасывать на чистом листе список вопросов.

Глава 26

Уже после отъезда моих офицеров я подумал, что провести разбор полетов совершенно необходимо. Но это лишь после их возвращения. Все время грызла мысль, что Сарат мог и ошибиться в диагностировании ранений Тарека – со всеми оргвыводами. Описание последствий недостаточной квалификации мага жизни я помнил прекрасно.

Полагая, что уж пара дней у меня есть, я всемерно ускорил промывку породы во всех оставшихся ящиках. Никого отвлекать не хотелось, так что те самые два дня и ушли.

Вечером второго дня я с чистой совестью и грязными руками выкинул последние остатки кимберлита. На столе лежала добыча.

Тринадцать алмазов от полукарата до пяти карат. Большей частью чуть желтоватые, три голубых. И еще один, который я мысленно назвал «чистой воды», этот был около трех четвертей карата, примерно шесть миллиметров в поперечнике. Возможно, не стоило его так называть, но на мой неопытный взгляд он был совершенно бесцветным. Но настоящая оценка еще только предстояла, поскольку внутренние дефекты были видны плоховато.

Пятнадцать пиропов. Цвет классический, хоть в учебник помещай. Восемь из них и форму имели классическую (ромбододекаэдр). Диаметр от пяти миллиметров до двух сантиметров. Четыре обломка, которые еще гранить и гранить. И три сростка, с которыми тоже не все ясно.

Что ж, добыча отменная, теперь надо придумать, что же с ней делать. Первое и наиболее очевидное: об алмазах не должен знать никто из Академии, в первую очередь – наш старый знакомец Тофар-ун. А вот пироп ему можно подбросить.

Второе, следующее из первого: тот же Тофар запросто может поинтересоваться – через представителя, конечно, – чем я разжился в ходе путешествия. Следовательно, именно с огранкой пиропа (для начала одного) надобно поторопиться. Впрочем, нет: лучше сбросить товар через Морад-ара, и не один, а три или четыре граната. Деньги лишними не будут.

И я вызвал Сафара.

Сцена, которую я видеть никак не мог

Все, кто присутствовал на том самом Собрании острова Нурхат, на котором было принято решение атаковать «Ласточку», отметили явно выраженный скептицизм капитана Стринда, граничащий с противодействием воле вождя. Он оказался единственным из капитанов, кто открыто усомнился в возможности захвата, причем высказал свое мнение в присутствии самых уважаемых соратников.

Видимо, Морские Отцы не лишены чувства юмора. Ничем другим нельзя объяснить то, что именно капитан Стринд ухитрился превратить разгромное поражение чуть ли не в ничью. Он (точнее, «змей» под его командой) первым подошел к месту схватки. Он поднял на свой борт обоих пострадавших магов. Он предложил попробовать снова перевернуть «водорезы» – и это удалось. Он потратил немало времени на то, чтобы уговорить пятерых магов соединить усилия и на скорую руку избавить «водорезы» от избытка соленой воды в их трюмах. Он убедил капитана другого «змея» отдать мага в качестве второго на «водорез» – и подал пример со своим магом. Безусловно, результат стоил усилий. Флотилия острова Нурхат отделалась неправдоподобно дешево: двое утонувших, пять со сломанными конечностями, трое гребцов с переломанными ребрами и тяжелейшее истощение четверых магов, ценой которого удалось дотащить корабли до гавани.

Именно об этом думал вождь Тхонг. Дело было не только и не столько в том, что распроклятый двухмачтовик снова ушел победителем. Чисто военная проблема на глазах превращалась в политическую. Свои же капитаны могли обвинить вождя в потере удачливости и устроить перевыборы. Мало того: не исключалось внешнее давление, поскольку «Ласточка» была под Знаком Повелителей.

Но даже если удалось бы сохранить пост вождя – наметилась скверная тенденция. Чего уж обманывать себя: не воинские умения могли принести победу в данном случае, но лишь умения и усилия магов. Противостояние было именно на этом поле, и как раз здесь сражения регулярно имели в лучшем случае ничейный исход.

Вождь прекрасно знал, что его магам не под силу тягаться с Академией. Но не она была противником: иначе главным магом «Ласточки» был бы кто-то посильнее лиценциата. Владелец же корабля, судя по всему, вообще не имел университетского образования. А тут…

Вождь не знал терминов, но интуитивно понимал, что не могут дилетанты противостоять профессионалам – если только у первых нет каких-то очень сильных и совершенно не известных средств, ради которых, собственно, все и затевалось. Как раз по этой причине вся история безрезультатных попыток захватить «Ласточку» ни в коем случае не должна была стать достоянием Академии. Слишком соблазнительный куш стоял на кону.

Стратегический вывод был кристально ясен: никаких более попыток захвата и вообще враждебных действий – до поры! Ни малейшего авантюризма. Медленная и терпеливая работа по созданию новых магических средств борьбы с «Ласточкой». И осторожное привлечение союзников среди других вождей.

Огранка гранатов (во всяком случае тех, у которых и без того форма была хорошей) казалась делом легким и привычным. Так думал Сафар. И я тоже – пока не повертел в руках обломок пиропа совершенно неправильной формы. При виде его я испытал прямо поэтическое вдохновение. Нет, не в смысле писания стихов. Мне пришла в голову тонкая и изящная идея в части делания пакостей не очень ближнему своему.

– Значит, так, друг, вот эти кристаллы – все четыре – ограни как есть, их форма достаточно хороша. Ну разве что найдешь внутренний дефект, тогда меня зови. А вот этот…

Я торжественно поднял зажатый в двух пальцах неправильный кристалл.

– …надо обработать так: здесь как обычно, а тут плоскость пустить в этом направлении…

К чести нашего мастера будь сказано: он ни на мгновение не допустил, что это шутка; точно так же он не помыслил, будто я сделал грубую ошибку. Вместо этого он всеми силами попытался представить, зачем бы такая странная огранка могла понадобиться. Секунд через двадцать он сдался:

– Ну, первое, что могу сказать: некрасиво будет.