Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

делился провизией с домохозяйкой, которая взамен взяла на себя заботы в приготовлении пищи постояльцу. Денежное довольствие Иван Петрович собирался поначалу отсылать жене, но почтой деньги ещё отсылать было невозможно, хранить их у себя тоже не имело смысла ввиду постоянного обесценивания бумажных денег, которые были в ходу: и царские, и керенские, которые Госбанк Советов постоянно печатал, покрывая расходы Советской власти на войну, управление страной и восстановление промышленного производства, пришедшего в полный упадок за годы войны с немцами и гражданской междоусобицы.

Получив жалование, Иван Петрович в воскресный день посещал городские барахолки и там закупал на все деньги антикварные вещицы или золотые украшения, полагая, что так он сможет сохранить полученные средства на будущее.

Люди тащили на барахолки всё, что угодно, лишь бы выручить денег на пропитание, зачастую не зная истинной ценности вещей, случайно попавших в руки, и у Ивана Петровича постепенно подкапливались золотые и антикварные вещицы, которыми он надеялся обрадовать жену или использовать в трудные минуты, могущие наступить внезапно в том хаосе, что царил в стране, решившей строить новое общество справедливости, но не знающей, как это сделать в условиях затянувшейся войны.

Осенью Красная армия изгнала барона Врангеля из Крыма, и он с остатками белогвардейских войск обосновался в Турции, Болгарии и Сербии в тщетной надежде в недалёком будущем развязать новую войну против Советской власти и снова стрелять, жечь и пытать восставшее быдло, чтобы восстановить прежние порядки, что были при царях или хотя бы восстановить власть капитала, подобно той, что царила в Европе.

Весной закончилась война с Польшей и был подписан мирный договор, невыгодный Советской России, но позволявший покончить с войной и заняться восстановлением страны, разрушенной до основания за почти семь лет непрерывной войны.

Оставалось ещё освободить Дальний Восток от оккупантов и белогвардейцев, но дело это решалось дипломатической хитростью, которой овладели уже и советские руководители, общаясь с коварными и вероломными представителями стран капитала.

Иван Петрович, узнав про окончание войны с Польшей, понял, что ему, отцу двоих детей, уже не придётся воевать, и тотчас почти перестал хромать, полагая, что воинская служба в мирное время в сущности своей неплохая штука, да и управляться со взрослыми учениками в военной форме он уже почти научился.

В мае он получил письмо от Анечки, в котором жена извещала о скором, но недолгом своем приезде к нему в Иркутск, оставляя детей на попечение бабушки Евдокии. Младшей Лиде не было ещё и годика, но грудью она уже не кормилась и вполне могла обходиться заботами бабушки.

Через две недели Иван Петрович неожиданно встретил Анечку на пороге своей комнаты: известить о своем приезде она не смогла по причине неработающего телеграфа для обычных людей, но адрес жительства мужа в Иркутске знала, также знала и как добраться к нему от вокзала. Иван Петрович, с учительской педантичностью описал ей маршрут от вокзала до своего жилья.

Было раннее погожее майское утро, Иван Петрович собирался на службу, когда в дверь его комнаты постучали и, отворив её, он увидел на пороге Анечку с двумя увесистыми баулами в руках. Расцеловав её наскоро, он ушёл в часть, где известил своего заместителя о приезде жены, и тотчас вернулся домой.

Анечка успела переодеться и умыться, и когда Иван Петрович возвратился, она отдыхала на кровати в халатике на голое тело. Он не видел жену полтора года, и она показалась ему ещё более желанной и родной, а потому, не теряя времени даром, он быстро разделся и, обнимая жену, стал нетерпеливо расстегивать халатик, прильнув к ней долгим поцелуем.

Анечка счастливо улыбнулась, когда муж овладел ею и самозабвенно предалась его ласкам, от которых успела отвыкнуть, но не забыть: объятия любимого мужчины не забываются никогда, а у нее это был не только любимый мужчина, но и первый, и единственный, и отец её дочерей. Кровать скрипела и раскачивалась под напором страсти, поглотившей супругов, и, наконец, издав победные стоны полного удовлетворения, они замерли неподвижно в наступившей тишине, не разжимая объятий.

Анечка заглянула в разноцветные глаза своего мужа и, немного смущаясь, проговорила: – Я каждый вечер, ложась спать, вспоминала твои объятия и мечтала о близости с тобой и, наконец, после долгой разлуки мои мечты сбылись с ещё большим желанием тебя, чем прежде. Не хочу больше длительных разлук: муж и жена должны быть вместе всегда, а не от случая к случаю.

Иван Петрович погладил жену по вспотевшим волосам, поцеловал её в губы, щеки и грудь, и оправдался: – Я тоже хочу быть всегда с тобой и нашими детьми, но судьба-злодейка не разрешает нам быть вместе. Надеюсь, что впереди у нас не будет длительных разлук, и мы будем жить вместе долго и счастливо и, как говорится в сказках, умрём в один день.

– У нас дочери маленькие, а ты о смерти заговорил, – недовольно молвила Анечка, ласкаясь к мужу. Нам их надо вырастить и выучить, чтобы судьба их сложилась удачно и счастливо.

– Какая судьба, что за чушь! – Возразил Иван Петрович, поглаживая жену по упругой груди, из которой Анечка совсем недавно перестала кормить дочку. – Нет никакой судьбы, а есть обстоятельства жизни. Мы живём во время перемены обстоятельств жизни всей страны. Одни люди создают обстоятельства жизни своими действиями, а другие вынуждены приспосабливаться к этим обстоятельствам и менять уклад жизни, поступки и намерения.

Царь Николай Второй создал обстоятельства войны с Германией, и вся страна, сто шестьдесят миллионов людей вынуждены были жить в этих обстоятельствах пока другие люди: Распутин, Керенский и Ленин своими поступками не изменили этих обстоятельств, заставив нас жить в этих условиях.

Я часто думал, что не займись я политикой в уездном Совете, а работал бы учителем в школе, то не сидел бы в тюрьме и не попал бы снова на войну. Но потом понял, что меня, как офицера, мобилизовали бы в белую армию ещё раньше, и, может быть, я уже не уцелел, а сгинул бы в каком-нибудь бою с красными. Так что наши поступки определяют нашу жизнь, а не мифическая судьба, выдуманная древними греками.

Вот какой поступок я готов совершить немедленно? – спросил Иван Петрович жену, лаская ей грудь и чувствуя, как угасшее желание близости вновь разгорается в нем.

– Такой же, который и я готова исполнить со страстью и желанием, – ответила Анечка, и они вновь сплелись телами в сладостной муке близости под скрип и покачивание кровати, пока не излились сладостно-мучительным оргазмом во взаимном удовлетворении чувств.

Анечка прожила у Ивана Петровича две недели