Тайны Истон-Холла - Дэвид Тейлор

Глава 15

В НИЗОВЬЯХ РЕКИ

Юго-Восточная железнодорожная компания

Членам совета директоров

Уважаемые господа!

Вынужден с сожалением сообщить вам, что Джозеф Пирс, отвечавший ранее за выпуск билетов, уволен со службы в компании.

Имею честь оставаться вашим покорным слугой, преданный вам

Юго-Восточная железнодорожная компания

Членам совета директоров

Уважаемые господа!

Мне стало известно, что этот субъект по имени Пирс, недавно уволенный со службы в компании, усугубил свои прежние прегрешения обращением — как по почте, так, насколько я понимаю, и лично — непосредственно к членам совета.

Позволю себе кратко изложить суть дела. Стало известно, что Пирс ведет себя неподобающим образом. Мистер Селлингс сообщил мне, будто лично видел, как Пирс входит в таверну на Тули-стрит, пользующуюся крайне дурной репутацией. Помимо того, среди служащих прошел слух, будто он выиграл крупную сумму, поставив на фаворита скачек «Сент-Леджер». За месяц до того Пирс, никого ни о чем не предупредив, не появился на работе. Служащий, посланный к нему домой, объяснил, что Пирс сильно обнищал и вынужден был заложить свою одежду.

Само собой разумеется, такое поведение несовместимо с выполнением служебных обязанностей, и Пирс был уволен.

Имею часть оставаться вашим покорным слугой, преданный вам

Джозефу Пирсу, эсквайру

Рупелл-стрит

Уважаемый сэр!

Члены совета директоров Юго-Восточной железнодорожной компании поручили мне сообщить, что просят более не обращаться к ним по вопросам, связанным как с вашим увольнением, так и с любыми иными делами.

Искренне ваш

Течет река.

В данный конкретный момент — март, два часа пополудни — она катит свои воды вполне неторопливо. У Темпл-Пир — совсем вяло, у «Блэкфрайарз» — сонно, у Лондонского моста — с демонстративной степенностью. И бесстрашный гребец, плывущий на восток в тени Тауэра, вполне может подумать, будто его по случайности отнесло в лагуну, что-то вроде Саргассова моря с его незыблемой поверхностью, на которой плавают отбросы, сброшенные с судов. Тащатся в сторону Миддлсекса старые буксиры, рассекая воздух, скользят на юг, в сторону фабричных труб Бермондсея и Дейтфорда, чайки. Чуть дальше от Тауэра, в тени, отбрасываемой могучим мостом, копаются в тине, извлекая на поверхность неведомые сокровища, несколько залепленных грязью мальчишек. В самом Тауэре — темнице с плотно закрытыми дверями — шелестят поспешно удаляющиеся шаги, словно кто-то боится, что его призовут к некоему делу, летают над каменным парапетом стаи ворон, бросающиеся то в одну сторону, то в другую, будто удивляясь отсутствию людей. Очень холодно, блекло и тоскливо вокруг, дует сырой восточный ветер, шевеля флажки, развешенные в садах Тауэра, и хлопая ставнями на окнах кафе и ресторанчиков, совершенно пустых сейчас, ибо туристический сезон еще не начался. Вдалеке виднеются несколько крупных судов, то пропадающих из поля зрения, так что едва заметишь одну мачту, как ее уже нет, то появляющихся как будто ниоткуда. Прогулочные лодки, катера, баркасы покачиваются у причалов, черные борта их погружены в воду и напоминают бомбазиновые юбки старых дам. Серое небо наверху, бурая вода внизу — сам Фаунтлерой, член Королевской академии, которым так восхищается наша аристократия, поставь он сейчас свой этюдник у замковых ворот, затруднился бы искать цвета для композиции.

Еще дальше вниз по реке — если бы наш бесстрашный гребец все еще прокладывал себе путь на восток — примерно та же картина. У Уоппинг-Олд-Стэйрс, где черная вода плещется о серые ступени, какой-то мужчина с крюком в руках нависает над бортом полицейского катера, пытаясь выудить что-то из глубины. Вишневые сады на противоположном берегу невеселы, невесомы и запушены, деревья гнутся под ветром так, словно никогда уж им больше не зазеленеть. Далее — участок голой земли, обнесенный забором, с небольшим сараем и табличкой, извещающей: «Т. Майерсон, купец». И ничего больше, ничто не подсказывает, чем, собственно, торгует этот самый Т. Майерсон. Улочка, утыканная на удивление крохотными домами розовой штукатурки, настолько маленькими, что непонятно даже, как люди могут протиснуться в их низкие двери. И наконец, одинокий, унылый, заброшенный на вид парк со столь же непритязательным кафе с застывшей у окна несчастной хозяйкой, всем своим видом свидетельствующей, что открыла ворота этим сырым мартовским днем вопреки собственным интересам и здравому смыслу и вот-вот их снова закроет.

На продуваемой ветром террасе кафе за единственным столиком, всеми четырьмя ножками врытым глубоко в землю, чтобы ветром не унесло, сидели двое мужчин, с которыми мы уже имели случай познакомиться. Один, очень крупный и дородный, в плотном пальто, жадно поглощал креветки, другой посматривал на полную кружку пива. Первый, отвлекавшийся порой от своего общения с креветками, дабы сделать добрый глоток из стоявшего перед ним сосуда, пребывал, казалось, в отменном настроении. Второй, бросавший настороженные взгляды то на своего соседа, то на мрачное небо, выглядел, напротив, чрезвычайно подавленным.

— Право слово, — заговорил Боб Грейс, не переставая жевать, — никогда не видел, чтобы люди за столом ничего не ели. Скажите только слово, и официантка принесет вам что душе угодно.

— Да не голоден я.

— Может, креветок? Или гороха? Хорошего горячего гороха? Нет? Ладно, человек сам решает, когда ему есть. Между прочим, в Ярмуте-то вас кормили?

— Пожаловаться не могу.

По-видимому, этот ответ показался Грейсу забавным, ибо он со стуком бросил вилку на тарелку и громко захохотал.

— Правда? Так я и думал. — Он подцепил очередную креветку, внимательно осмотрел ее и охотно отправил в рот. — Он не может пожаловаться! Ладно, дома как дела? Работу нашли?

Дьюэр, с благоговейным ужасом следивший за работой челюстей своего спутника, еще глубже закутался в тонкий пиджак.

— Ну… Два дня работал в буфете «Друри-Лейн». Но это не постоянная работа; а если не заделаешься любимчиком у старшего официанта, надолго не задержишься.

— А любимчиком, вы, полагаю, не стали? Ладно, не расстраивайтесь. Жена как?

— Улучшения нет. Она и с кровати-то с трудом поднимается.

— С кровати не может встать? — сочувственно переспросил Грейс. — Тогда у вас есть на что пожаловаться. Похоже, жизнь у вас только из бед и состоит. Но ведь и мистеру Пертуи есть на что пожаловаться, как выдумаете?

Дьюэр промолчал.

— Ваше здоровье! И не надо смотреть на меня так, будто я собираюсь вас съесть. Ничего подобного. И вообще, какое мне дело? Зарплата идет, потратить есть на что. Но вот мистеру Пертуи дело есть. Это уж точно. Возможно, вам это не приходило в голову, но, чтобы подготовить всю эту операции в Ярмуте, где вы забыли, каким именем следует назваться, потребовалась чертова уйма времени. Мистеру Пертуи пришлось посылать в банк Лотбери одного малого, и все это время он боялся, как бы эти ребята из Ярмута — ну, Герни — не рассказали обо всем. И в таком случае платить пришлось бы по-крупному, можете мне поверить, поскольку есть в полиции такой капитан, Мактурк его зовут, которому очень не нравятся такие парни, как мы.

Убедившись по виду Дьюэра, что тот ничего не понял, Грейс выбил вилкой на тарелке подобие военного марша, а другой рукой хлопнул по столу.

— О Господи! Вы так ничего и не поняли? Ну да, конечно, совсем зеленый еще. Попробую объяснить. Представьте себе: у человека оказались чеки и он захотел превратить их в живые деньги. Предъявлять чеки в какой-нибудь лондонский банк не годится. У клерков нынче глаза ястребиные. Нет, штука состоит в том, чтобы найти адвоката — лучше, если он живет в другом городе, — и сказать ему, будто стараешься вернуть себе долг. Адвокат пишет письмо должнику, но только должник-то — вы сами, ясно? Вы отправляете чек. Какое-то время спустя адвокат выплачивает деньги посланному вами человеку, вычтя свои комиссионные. Если это наличные — превосходно. А если чек с подписью, что ж, тогда начинается еще одна небольшая игра. Мистер Пертуи в таких делах дока. Теперь ясно?

— Как будто. — Судя по несчастному выражению лица Дьюэра, он даже слишком хорошо понял своего собеседника.

— Ну и молодец! Собирать долги в провинции — с этим ничто не сравнится! Но видите ли, какая штука, — Грейс низко склонился над столиком, — есть еще один долг, и это ваш нам долг. Не надо так смотреть на меня! Я добрый человек, право слово, добрый. Мне вовсе не хочется, чтобы вам было плохо. Но мистер Пертуи — настоящий варвар. Если вожжа под хвост попадет, он проглотит человека и не подавится, только косточки выплюнет. И не только вас. Знаете, в Норфолке живет один джентльмен, земли у него немерено, так вот, он нам кое-чем обязан, у нас имеются его бумаги, ну и не только бумаги, об этом я распространяться не буду. Если мистер Пертуи о чем-нибудь попросит его, тот непременно выполнит. — Грейс издал короткий смешок, словно давая Дьюэру понять, что просьба уже была высказана и соответственно выполнена. — Эй, смотрите-ка, уже половина третьего. Что вы делали бы в это время, если бы я не явился в Айлингтон и не вытащил вас из читальни, где вы прятались?