Полёт: воспоминания - Леонид Механиков

Мы вдруг рассыпались по эскадрильям, высотомер полез вверх, потом вниз, заметался курс, радиомолчание закончилось, и эфир вдруг взорвался как-то сразу командами, ответами, докладами и квитанциями, как будто стремился наверстать и высказать всё, что было раньше зажато, не высказано.

Дальнейшее трудно было понять.

Ведущий мотался внезапно и резко, даже не предупреждая.

Земля моталась за ведущим то вверх то вниз.

Горизонт наклонялся и переворачивался.

Какие-то самолёты — то ли свои, то ли чужие — мелькали то справа, то слева, то сверху, то проскакивали снизу буквально под самым носом, меня то вдавливало в сиденье, то вытягивало из него так, что я провисал в кабине на привязной системе — я видел только одно — голову ведущего. Голова крутилась во все стороны так, как будто она была на шарнирах. Несколько раз мне приходилось рвать ручку на себя или кидаться вниз так, что чуть не выскакивал из сиденья — это когда на меня откуда-то кто-то сваливался так, что столкновение казалось неминуемым. Гашетку управления оружием я перекинул ещё раньше, готов стрелять был давно, только не до стрельбы было: творилось в воздухе такое, что было не до стрельбы.

Все наши разработки и планы полетели к чёрту.

Я едва держался в строю: вот-вот при очередном умопомрачительном манёвре с дикой перегрузкой вылечу из строя и потеряю ведущего! Совсем близко, на дальности буквально двухсот метров, промелькнул чей-то самолёт с оранжевым носом, — таких у нас не было. Я изо всей силы надавил гашетку: если бы были снаряды, — наверняка располосовал бы его в пух и прах!..

Расплата не замедлила сказаться: за эту пару секунд, пока я его держал в прицеле ведущий мой оказался чёрт знает где! Я бросил противника и кинулся к своему ведущему. Я не знаю, что мне пришлось вытворять с самолётом в течение минуты — двух, — так я никогда ещё безобразно с ним не обращался, — но мне таки удалось догнать ведущего и стать на своё место в строю.

За эти минуту — две я взмок настолько, что почувствовал, как ручейки пота текут по спине.

Не знаю, сколько ещё продолжалось это сумасшествие, мне показалось, что длится оно вечность и никогда не закончится! Это был какой-то ад, в котором метались грешники!..

И вдруг всё сразу успокоилось. Мы ушли куда-то вбок, вывалились с глубоким пикированием из этой свалки, резко потянули на себя и вышли в горизонт.

Я осмотрелся.

Ведущий был на месте, сзади за нами на удалении километров двух шла чья-то пара, какие-то самолёты по одному появлялись то слева, то справа… Компас показывал курс на восток. Перехват был тоже восточнее нашего аэродрома. Значит мы идём на Борки, там должен производить посадку наш полк. При подходе к аэродрому, километров за десять у меня замигала красная лампа аварийного остатка горючего. Значит, топлива — на пятнадцать минут. Вот чего мне стоило не потерять ведущего. Значит, на максимале высвистел керосин. В сердцах даванул на часах кнопку секундомера.

Доложить или не докладывать? Наверное, не один я в таком положении.

Скучновато стало: стрелка секундомера бежит так быстро! Можно так ведь и упасть. Ладно, потерплю пока, может, ещё и успею сесть. На аэродром вышли точно.

Роспуск.

И вдруг перед носом выскакивает чей-то самолёт. Не наш. Нужно быть внимательнее: в такой свалке и столкнуться немудрено — чужой аэродром, разные каналы связи. Мы на первом, а тот, наверное, на стартовом, немудрено, что я его не слышал. Как противно мигает лампа аварийного остатка топлива! Страшно мешает! В запасе у меня семь минут. Для захода потребуется пять. Резерв — две. Это хорошо, если датчик не врёт.

Впереди три самолёта.

Круг растянут, может и не хватить горючки. Дьявол побрал бы того, что выскочил — я его вперёд пропустил. Вот он уже на траверзе, шасси выпускает. Я выпускать не спешу — всё меньше топлива пойдёт. Докладываю выпуск шасси, а сам тяну на четвёртый разворот и выпускаю их только перед четвёртым. Ну, родненький, вытяни, не заглохни раньше времени! Посадочные щитки выпускаю уже над ближним — за километр от полосы. Опасно, а падать неохота.

И вот, наконец, полоса! Вытянул! Не упал! Я благодарно сжимаю ручку, как будто живой самолёт послушно отзывается: ладно, мол, тебе тоже досталось.

Горючего хватило даже на заруливание. Потом местный техник удивлялся тому, сколько ушло на заправку: баки действительно были абсолютно пусты.

После посадки стали собираться. Кто где. Кто прилетел со своим ведущим, кто пристроился к чужому, но всё-таки нашему, многих вообще с нами не оказалось, — куда все подевались — неизвестно. Такое же положение и у хозяев: часть вернулась на свой аэродром вместо того, чтобы произвести посадку на нашем. Диспетчера и командиры кинулись выяснять кто где, не упал ли кто, а мы тем временем воспользовались гостеприимством хозяев и на автобусе, ещё разгорячённые этим дурацким манёвром, этим сумасшедшим воздушным боем поехали в лётную столовую.

Обед оказался на славу, хозяева постарались. Только внимания ему было уделено мало — все были переполнены впечатлениями, все старались наперебой разобрать тот или иной момент, ситуацию, беспокоила и неизвестность о тех, кто оторвался от группы — как они, где, всё ли там в порядке? Оказывается, с красной лампой аварийного остатка садился не я один, только никто не хотел докладывать о своей бесхозяйственности. Главное, что у всех это прошло благополучно.

Пока мы обедали, стала ясной обстановка: половина наших села здесь, половина — дома. Та же картина и у хозяев. Все как говорится, живы-здоровы. Хозяева предлагали нам переночевать у них, обещали показать нам подготовленный ими концерт художественной самодеятельности, однако мы этим гостеприимством не воспользовались: наши машины заняли их стоянки, и в случае возвращения их самолётов они просто не смогли бы разместить свою матчасть, да и прогноз погоды на следующий день не обещал ничего хорошего.

Короткая предполётная — и вот мы снова в воздухе, на сей раз идём прямо на свой аэродром. По дороге встретили возвращающихся от нас хозяев — они прошли ниже нас стройным порядком и ничто, казалось, не могло уже напомнить о том, что в воздухе встретились снова два противника.

Дома были дешифрованы плёнки. Оказывается, я даже сбил противника. Правда, радость моя была омрачена разгоном за поздний вывод: я вёл огонь до дистанции 70 метров, другими словами — чуть не столкнулся с противником, и в случае ведения реального огня наверняка был бы сам сбит обломками его самолёта. Тем не менее, третий класс я таки получил.

По случаю сдачи нелёгкого экзамена мы решаем ехать в Москву.