Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры - Владимир Владимирович Пименов

потоком хлынули русские языковые заимствования, которые закреплялись и получали в новых условиях бытования соответствующий вид. Появились выражения-кальки (точные переводы на вепсский язык русских речений). Некоторые сдвиги произошли в фонетике. Воздействие русского языка не прошло бесследно и для морфологии (например, суффикс -nik в словах, обозначающих принадлежность к определенному роду занятий; cp. kalanik рыбак’ от kala рыба’ + суффикс; mecnik охотник’ от тес лес’ + суффикс).

Однако наиболее сильно влияние русского языка сказалось в области лексики. Русские лексические заимствования затронули очень многие сферы жизни и быта. Приведем примеры.

Термины, выражающие социальные и имущественные отношения: bajar ’боярин’, ’барин’, ’господин’; bajarsin ’барщина’; саг ’царь’; gol’l ’бедный’; kazak ’батрак’; kortom ’заем’, ’аренда’; kune ’купец’; meza ’межа’; nuz ’нужда’; obssestv ’общество’, ’община’, ’мир’; rad ’работа’; radnik ’работник’, ’страдиик’; rubi ’рубль’; sused ’сосед’; vatag ’ватага’; zilo ’поселение’, ’жилое место’; zivat ’скот’.

Орудия и средства труда, транспорт: bagr ’багор’; batog ’батог’; cap ’цеп’; kasar ’косарь’ (рубящее орудие); värtin ’веретено’; kumit ’кнут’; labid ’лопата’; lituiik ’коса-литовка’; lout ’плот’; malat ’молоток’; mellic ’мельница’; merez ’мережа’ (рыболовная снасть); nakoval’n ’наковальня’; negl ’игла’; oboz ’обоз’; palo ’выжженная подсека’; pissal ’пищаль’; piettä ’плести’; potkov ’подкова’; poiitin ’полотно’, ’холст’; rud ’руда’; sadul ’седло’; semn ’семя’; skird ’скирда’; snap ’сноп’; slijad ’шлея’.

Поселения, постройки, их элементы: gomin ’гумно’; horomad ’хоромы’; ’жилой дом’; ikun ’окно’; läv ’хлев’; lezank ’лежанка’; matic ’матица’; pagast ’погост’; päc’ ’печь’; rundug ’рундук’ (вход в подполье); sarai сарай’; sleg ’слега’; sväz’ ’связь’ (сени между жилой и нежилой избами); solom ’шелом’, ’навершие’; zabork ’заборка’ (перегородка в избе).

Внутренняя обстановка в избе, утварь: blöd ’блюдо’; kasal ’кошель’ (берестяной заплечный короб); kosoplötk косоплетка’ (ленточка в косе); puzu ’корзина’; койЬ ’ковш’; kuksin кувшин’; lar’ ’ларь’; louc ’лавка’; muil ’мыло’; осар очеп’, ’рычаг’; stol ’стол’; stokan ’стакан’; uffat ’ухват’.

Одежда: ärmäk ’армяк’; balafon ’балахон’; kotad ’коты’, ’опорки’; kouhtan ’кафтан’; kusak ’кушак’; lastovic ’ластовица’ (в рубахе); sarafan ’сарафан’; sorok ’сорока’, ’повойник’; stupin ’лапоть’; tulup ’тулуп’.

Пища: kisel’ ’кисель’; liib ’хлеб’; olanj ’оладья’; pirg ’пирог’; pränik пряник’; rassal’ ’рассол’; ret’k ’редька’; toiikun ’толокно’; vas ’квас’.

Семья, родство, свадьба: izotcin ’отчество’; mam ’мать’; plemännik ’племянник’; svadib ’свадьба’; svat сват’; tat ’отец’; töt ’тетка’; vencaida ’венчать’.

Прочие понятия: abittä ’обидеть’; arsin ’аршин’; atavod ’отава’; bask ’красивый’, ’баский’; bed ’беда’; doiidä ’давить’; dolä ’доля’, ’часть’; d’ogt’ ’деготь’; gad ’змея’; gulbiss ’гуляние’; йог’ ’хорек’; karest’ ’корысть’, ’выгода’; lad ’мир’, ’согласие’; los’ ’лось’; luiik ’ловкий’; mär 'мера’, ’мерка’; nenavistnik недруг’; 'враг’; ostud ’неприятность’; praznik ’праздник’; proud ’правда’; ruun 'ровный’; starin ’сказка’; tedr ’тетерка’; tirpta ’терпеть’; tuiik 'толк’, ’понимание’; udal ’удалый’; versk ’вершок’; virst ’верста’; zavet ’обет’; zdim ’подъем’ (от ’вздымать’).

Число подобных примеров можно было бы значительно увеличить, но и приведенных достаточно, чтобы считать доказанным относительно раннее проникновение в вепсский язык очень заметного слоя русских лексических заимствований. Конечно, датировать их очень трудно. Нельзя, разумеется, поручиться, что перечисленные выше термины вошли в вепсский язык именно в XV или в XVI в. Этот процесс был длительным и продолжался много веков подряд. Однако принципиальная сторона вопроса ясна и вряд ли может быть поставлена под сомнение. Единственный известный памятник вепсского языка середины XVII в. — упоминавшаяся уже рукопись из сборника В. И. Срезневского — также содержит русские лексические заимствования (например, раб, гроза).

Другой, правда менее точный, показатель — распространение среди вепсов русских христианских имен. Судя по писцовым книгам и актовому материалу, подавляющая часть населения в вепсских погостах носила русские христианские имена. Следует принять во внимание, что вепсы, по-видимому, имели по два имени — одно «свое», языческое, а другое христианское. Населенные пункты и другие географические объекты также назывались двояко — официальные названия часто бывали русскими, а бытовые — вепсскими. Вепсские поселения и теперь часто имеют по два и даже по три названия. Например, в девяти километрах от Ладвы (на Ояти) расположена деревня, которая официально называется Подовинники; сами вепсы по-русски называют ее Азмозеро, а на своем языке — Rihenkulä.

Одним из факторов, безусловно, способствовавших широкому развитию русской народной колонизации Севера, явилась непрекращающаяся тенденция к усилению феодальной эксплуатации крестьянства России и его закрепощению, что вызывало массовое бегство крестьян в окраинные области государства. Беглые селились и среди вепсов, вступали в брак с местными женщинами, основывали деревни. Районы современного расселения вепсов буквально наполнены преданиями о том, что основание той или иной деревни было положено беглыми.

Если до сих пор мы говорили преимущественно о народной колонизации, носившей характер расширения этнической территории русского народа, то это не значит, что колонизация феодальная никак не сказалась на развитии взаимоотношений вепсов с русскими. Боярская и монастырская колонизация, направляемая и руководимая корыстными интересами, имела основным своим объектом уже населенную территорию (так как земля в феодальную эпоху представляла ценность не сама по себе, а вместе с населявшими ее непосредственными производителями — крестьянами) и обращала, пользуясь выражением С. Ф. Платонова, «поле колонизации в арену классовой борьбы» независимо от того, кем эта территория была заселена — русскими колонистами или аборигенами вепсами. Вследствие этого вспышки классовой борьбы имели место повсюду. Согласно преданию, в конце XIII в. белозерские князья подавили движение «бунтующей Чуди» в районе Каргополя. О сопротивлении Чуди захвату их земель монастырями уже говорилось выше.

Однако, в целом характер взаимоотношений вепсов и русских в различные периоды колонизации по большей части оставался, по-видимому, довольно мирным. Подобные драматические эпизоды являются скорее исключением, чем правилом. А. В. Елисеев справедливо писал о том, что «славяне, не будучи завоевателями в полном смысле этого слова, ибо они не истребляли покоренных финнов, но скорее завоевателями-цивилизаторами, легко уживались с покоренными народами даже на одной земле». Цивилизующую роль новгородцев на неизмеримых пространствах «между Ладожским озером, Белым морем, Новой землей и Онегой» отмечал К. Маркс.

Конечно, русская колонизация нарушила некоторые традиционные культурные связи вепсов на востоке и юго-востоке (с коми, с народами Волго-Камья), но это с лихвой компенсировалось установлением новых этнокультурных связей с русским народом. Вместе с тем колонизация нисколько не помешала развитию и укреплению издавна сложившихся контактов на севере — с близко родственными карелами.

Общение вепсов с карелами в различных районах приобретало неодинаковые формы и привело к разным результатам. Непрекращавшиеся столкновения на русско-шведской границе, объектом которых были земли Корелы (позднее Корельский .уезд), уже с относительно раннего времени, вероятно с XIII в., побуждали Корелу к переселению, в частности на восток и юго-восток, на еще ранее освоенный древними вепсами Олонецкий перешеек. В итоге смешения