Принц Лестат - Энн Райс

Что ж, это место я никогда не показывал ни Дэвиду, ни, коли на то пошло, кому бы то ни было другому. Если им не хватает мозгов, чтобы искать меня в замке де Лионкур в Оверни, им же хуже! В конце концов, он обозначен на всех картах.

Я надел любимый красный бархатный камзол, натянул черные сапоги и привычные солнечные очки – и немедленно отправился в Авиньон.

Прелестный городок: вымощенные камнем извилистые улочки, бесчисленные кафе и старинные развалины там, где когда-то правили окруженные роскошью понтифики Римской католической церкви.

Да, Дэвид ждал меня там, на развалинах. А с ним и Джесси. И больше – ни одного вампира во всем городе.

Я отправился прямиком в темный внутренний двор, поросший травой и окруженный высокими стенами. Никаких свидетелей из числа смертных. Лишь осыпающиеся арки, темные и пустые, пялящиеся на нас, точно множество черных глаз.

– Принц-Паршивец! – Дэвид поднялся с сиденья на траве и обнял меня. – Вижу, ты в отличной форме.

– Да-да-да, – промямлил я. Но до чего же славно было вновь увидеть его, увидеть их обоих. Джесси, закутанная в толстый серый шарф, стояла, прислонившись к полуразвалившейся стене.

– А нам обязательно торчать тут, среди запустения, в сени всей этой древности? – язвительно спросил я, хотя на самом деле ничего не имел против. Мне нравилась эта стылая сентябрьская ночь, в дыхании которой уже вовсю ощущалась зима. Я до неприличия радовался тому, что они вынудили меня встретиться с ними.

– Ну конечно, нет, ваше королевское высочество, – ответил Дэвид. – В Лионе, совсем неподалеку отсюда, есть один премилый отельчик, вилла «Флорентина»… – Это он мне рассказывает? Да я же родился здесь! – И мы сняли там очень уютные апартаменты.

Звучало неплохо.

Через пятнадцать минут мы уже вошли из внутреннего дворика в выстланный красным ковром номер отеля и удобно устроились в гостиной. Отель стоял высоко над городом, на вершине холма. Оттуда открывался великолепный вид, мне понравилось.

Джесси выглядела какой-то измотанной, понурой и несчастной. Поношенная, растрескавшаяся коричневая кожаная куртка, брюки, серый вязаный свитер с высоким воротником, нижняя половина лица обмотана шарфом, привычная сверкающая пелена медных кудрей. Дэвид пришел в сером шерстяном костюме, который идеально сочетался с замшевым жилетом и блестящим шелковым галстуком. И голос, и выражение лица у него были куда бодрее, чем у Джесси, но я понимал: дело серьезное.

– Бенджи и половины не подозревает. – Слова так и хлынули из уст Джесси сплошным потоком. – А я не знаю, что можно ему рассказать. Или кому другому. – Она присела в ногах кровати, зажав руки между коленями. – Маарет изгнала меня и Торна навеки. Навеки!

Она заплакала, но продолжала рассказывать.

По ее словам, с тех самых пор, как Фарид вернул Торну глаза, викинг постоянно приходил к ним. Великий воин, он желал защищать Маарет от любых опасностей, что только могли ей грозить.

Он тоже слышал Голос. Тот обращался к нему по-шведски и по-норвежски, подстрекал уничтожать отщепенцев, разглагольствовал о великой цели. Торн без труда сумел заткнуть его.

– А вы? – спросил я, переводя взгляд с Джесси на Дэвида. – Кто-нибудь из вас его слышал?

Джесси покачала головой. Нет, она не слышала Голос. Но Дэвид кивнул.

– Я начал слышать его с год назад. И самое интересное, что он говорил, прозвучало в виде вопроса. Он спросил меня, не ослабляет ли нас всех распространение силы.

– Занятно, – выдохнул я. – И что ты ответил?

– Я сказал – нет. Сказал, я столь же силен, как и прежде, даже, пожалуй, стал чуточку сильнее.

– А еще что-нибудь он говорил?

– Да все больше нес околесицу. Половину времени я вообще не был уверен, ко мне ли он обращается. В смысле, это могло относиться к кому угодно. Болтал что-то про оптимальное число кровопийц, учитывая источник силы. Называл эту силу Священным Источником. Прямо слышно было, с каким пиететом называет, с больших букв. Потом бредил, мол, царство Бессмертных нынче погружается в пучину безумия и порока. И так по кругу, все об одном и том же, подчас совсем бессвязно, без капли логики. Иногда переходил на другие языки, только очень уж их коверкал – то произношение слов, то значение, то синтаксис. Ничего не разберешь.

Джесси смотрела на него с таким видом, точно впервые все это слышала.

– Сказать правду, – пояснил Дэвид, – я тогда и понятия не имел, что это тот самый Голос, о котором сейчас все только и твердят. Я вам тут передаю вычищенную, сжатую версию, а вообще была сплошная невнятица. Я думал, это какой-нибудь вампир, из древних. Ну в смысле, так же бывает. Один древний шлет послания другим. Меня это страшно утомляло. Я и отключился.

– А ты, Джесси? – спросил я.

– Никогда его не слышала, – прошептала она. – По-моему, первым о нем рассказал мне и Маарет только Торн.

– И как она отреагировала?

– Изгнала нас обоих. Дала нам своей крови. Настояла на этом. А потом велела уходить и не возвращаться. Дэвида она прогнала уже раньше. – Она покосилась на него и продолжала: – Нам она сказала примерно то же, что и ему. Прошли времена, когда она могла оказывать гостеприимство кому-либо другому, теперь они с Мекаре и Хайманом должны остаться одни…

– Хаймана там тогда не было, – перебил Дэвид. – Разве нет?

Джесси кивнула.

– Он уже с неделю где-то пропадал, не меньше. Я умоляла ее о позволении остаться. Торн на коленях ползал. Но она была непреклонна. Велела нам уходить, не дожидаться медлительного и неудобного обычного транспорта, а немедленно улетать по воздуху, как можно дальше от нее. Я отправилась в Англию повидаться с Дэвисом. Думаю, Торн двинулся в Нью-Йорк. Подозреваю, многие сейчас туда держат путь. Наверное, он собирался навестить Бенджи, Армана и Луи, хоть точно и не уверена. Торн был в ярости. Он так любит Маарет. Но она предупредила, чтобы он даже не пытался ее обмануть. Сказала, что непременно узнает, если он вдруг задержится где-нибудь неподалеку. Она была взволнована. Никогда еще я не видела ее в таком волнении. Стала спрашивать у меня что-то житейское, о деньгах, средствах, чем-то таком, но я ей напомнила, что она сама этим всем теперь занимается.

– Ее кровь, – произнес я. – Что ты видела в ее крови?

Это, конечно, вопрос очень деликатный – для любого вампира, особенно же для вампира, являющегося прямым биологическим потомком Маарет. Однако даже дети видят многое, получая кровь от создателя – даже они в эти минуты вступают с ним в телепатическую связь, закрытую от них все остальное время. Я твердо стоял на своем.

Лицо Джесси чуточку смягчилось.

– Многое, – задумчиво отозвалась она. – Как и всегда. Но на этот раз – все больше горы и долина, где родились близнецы. По крайней мере, я думаю, это те края – я видела близнецов в их родной деревне, в ту пору, когда они были еще простыми смертными.

– Так вот что осаждает ее, – сказал я. – Память о прошлом.

– Думаю, да, – еле слышно согласилась Джесси. – Были и другие образы, знаешь, как оно бывает – беспорядочные, сплошным потоком – но все снова и снова возвращалось к тем давним временам. Солнечный свет. Свет в долине…

Дэвид еле заметным жестом попросил меня быть с Джесси бережнее, деликатнее.

Но мы оба знали: эти образы, эти видения подобны тем, что являются к смертным людям в конце жизни – самые ранние и счастливые воспоминания.

– Она сейчас в Амазонии, да? – спросил я. – Глубоко в джунглях?

– Да, – кивнула Джесси. – Она запретила мне об этом рассказывать, так что теперь я нарушаю ее доверие. Она в диких, неизведанных джунглях. Единственное племя, обитавшее в тех краях, бежало после нашего появления.

– Тогда я отправлюсь туда, – заявил я. – Хочу сам посмотреть, что происходит. Уж коли нам всем суждено погибнуть из-за этого Голоса, мне хочется хотя бы услышать от нее лично, в чем дело.

– Лестат, она не знает, в чем дело, – возразила Джесси. – Именно это я и пытаюсь тебе объяснить.

– Знаю.

– Думаю, это все ей глубоко отвратительно. Она хочет остаться одна. Возможно, этот Голос подстрекает ее убить себя, Мекаре и всех нас заодно.

– Не думаю, что Голос хочет уничтожить нас всех, – заметил я.

– Зато она может именно так и думать, – резко сказала Джесси, но тут же призналась: – Конечно, это лишь мои домыслы. Я знаю, что она очень расстроена, сердита, даже обижена – и это Маарет-то! Из всех бессмертных – именно она! Маарет!

– Она все еще остается человеком, – негромко промолвил Дэвид и, ласково погладив Джесси по руке, поцеловал ее в макушку. – Мы все остаемся людьми, сколько бы лет и веков нам ни было.

Он говорил с непринужденной авторитетностью старого ученого Таламаски, но я и в самом деле был с ним согласен.