Цикады - Анастасия Всеволодовна Володина

фотографии, сообщения, локации, но ничего, он ведь оставил его в куртке еще на входе в дом Антона и не забирал его оттуда — по крайней мере, насколько он помнил, но помнил он даже не наполовину, а на треть, ровно треть — потому что слышал, как кто-то крикнул, что день рождения уже закончился, ведь наступил новый день.

А что было дальше? Узнаете в новом сезоне. Но будет ли этот сезон?

Он написал Билану, прощупывая почву. Тот ответил коротко: Антон очень зол, но не говорит почему. Пару раз он порывался написать Антону, но каждый раз сбивался. ALIENATION в сети не появлялась, а все ее соцсети оказались под замком, и эта подзамочность как будто являла еще одну тайну — тайну той Алины, которая оказалась способна на, Алины, которая сидела невидимой тенью у него за спиной с тех самых пор, как объявилась в их школе, — запуганная темноглазая девочка, которая говорила с легким акцентом и пряталась за Алекса до тех пор, пока Алекс не перестал ее прятать за собой, и было в этом что-то жестокое и вместе с тем радостное — ведь Алина заняла свое место на шахматной доске, Алина встала ровно в ту позицию, в которой мог оказаться любой из них, и само существование Алины в классе гарантировало, что больше никто на ее место не встанет, ведь можно поменять положение, но нельзя изменить суть фигуры. Ведь так?

Как цветок не выбирает свой цвет, мы не ответственны за то, кем нам суждено стать [1].

С дачи родители вернулись странные. Переглядывались, перешептывались, мама выразительно кивала на Вадима, и все намекало на грядущий неловкий разговор. Наконец она вышла из кухни, прикрыв за собой дверь.

Папа покашлял, повздыхал, затем спросил:

— Вадя, ты с девочками уже… общаешься?

Он вздрогнул и вперил в отца взгляд, стараясь не выдать испуг.

— А что?

— Тут просто… — Отец вытащил квадратный вскрытый синий фантик и положил перед ним.

Джинсы. Джинсы. Джинсы.

— Что это?

— Вадя, ну ты не прикидывайся. Мать у тебя нашла. В этом так-то ничего плохого нет. Хорошо, что ты за безопасный секс и все такое. Мы к внукам еще не готовы.

— Да я тоже, — только и смог выдавить он, не отрывая глаз от фантика.

— Мать беспокоится просто. Говорит, если девушка есть, так ты бы познакомил. А то как-то не по-людски.

— Нет никакой девушки, — он выпалил.

Нет и не могло быть, стоило ему сказать.

— А кто тогда?

Он опустил глаза и стал разглаживать скатерть с огурцами из Турции — тех времен, когда отец еще ездил.

— Если бляди, то с ними аккуратнее, понял? Лучше… два сразу, — отец крякнул.

Можно было сказать. Вот сейчас же, здесь же.

— Я…

— Вадя, что ж ты белье постельное не снял с балкона! — раздался материнский выкрик.

— Ну ты меня понял, короче. Если надо поговорить, по-мужски, я всегда рядом.

По-мужски, по-мужски, по-мужски!

— Хорошо, пап.

Он вышел с кухни, а Вадим все так же сидел перед столом и держал в руках фантик.

Тогда чей?

16 дней до

В школу он вернулся уже после праздников. Безвылазное сидение дома дало о себе знать: на улицу он выходил с опаской, как кот, которого перевезли в новое место, и ему нужно время, чтобы заново обвыкнуться. Солнце слишком светило, машины слишком гудели, светофоры слишком пищали, люди слишком толкались — весь мир был слишком слишком, будто в том видео, где показано, как воспринимает окружение аутист. Не зная, как спрятаться, он натянул капюшон толстовки и задвинул очки глубже на нос.

В классе бросилась в глаза пустая парта в третьем ряду — ни Алины, ни Антона не было, и на миг он захотел сесть за эту парту, на ее место, словно это могло помочь, словно так, через ее стол, он бы смог восстановить события той ночи. Он подавил порыв, сел с Биланом и кивнул назад:

— А где Антон?

Билан покачал головой:

— Он теперь через раз появляется.

Началась биология. Спустя десять минут после звонка дверь открылась, и в класс зашел Антон. Всклокоченный, в грязно-серой толстовке и старых джинсах, он был не похож на себя, как будто лишившись огранки, он утратил свое сияние и превратился в обычного парня — все еще симпатичного, но уже не того мейнстримно-безупречного мальчика с баннера нетфликсовского сериала.

Взгляд его потускневших серых глаз сразу метнулся к Вадиму, и того прижало к месту.

— Алексеев, почему опять опаздываешь? — устало выдал биолог.

— У меня уважительная причина.

— Какая?

— Беседовал с Еленой Сергеевной о том, как школа занимается ментальным здоровьем. Херово занимается.

— Алексеев, не выражайся.

— А то что?

Биолог вдруг швырнул учебник на стол:

— А ничего. Думаешь, ты здесь один такой страдалец! Всем тяжело, Алексеев. Знаешь, как меня теперь дрючат! А школу! Садись на место и не выеживайся. И без тебя есть кому до… копаться.

Антон прошел за парту. Вадим отвел взгляд и тут ощутил пинок под столом. Он хмуро повернулся:

— Чего?

— Сказать ничего не хочешь, урод?

— Уроду — ничего, — он отвернулся и уткнулся в учебник, делая вид, что ему есть хоть какое-то дело до урока.

После звонка он отправился в единственное место, где ему могли бы помочь. Постучал, затем подергал дверь — не поддалась. Он продолжал стучать без перерыва, зная, что она закрывается, зная, что прячется в кабинете.

— Елена Сергеевна, это Вадим.

Дверь открылась: Елена стояла на пороге и потирала глаза, размазывая тушь. Ему не первый раз подумалось, что она пьет — запирается и потихоньку глотает что-то из этих игрушечных баночек, расставленных в детском шкафчике.

— Чего ты хотел?

— Мне надо поговорить.

— Вадим, я не могу заниматься каждым по отдельности. У меня отчет висит. По Тростянецкой, — добавила со вздохом.

— Я как раз по этому поводу.

Она кивнула и пустила его внутрь. Вадим сразу схватил из коробки игрушечного серого зайца и уселся на диван, прижав его к себе.

— Елена Сергеевна, а вы владеете гипнозом?

— А зачем тебе?

— Мне надо кое-что вспомнить. — Он тихо добавил: — Это важно.

— Это как-то связано с Алиной?

— Не знаю. Возможно.

Елена хмыкнула:

— Так это она та самая